Общество риска. На пути к другому модерну - Бек Ульрих. Страница 25

Как обходиться с неуверенностью: ключевая биографическая и политическая квалификация

Для выживания в старом индустриальном обществе главную роль играет способность справиться с материальной нуждой, избежать социального краха. Мысли и действия направлены на достижение коллективной цели «классовой солидарности», а также индивидуальных целей в получении образования и делании карьеры. В обществе риска наряду с этими жизненно необходимы и другие способности. Существенное значение приобретает способность предвосхищать опасности, переносить их, обращаться с ними на биографическом и политическом уровне. Страх перед снижением социального уровня, классовое сознание или ориентация на успех, с чем мы более или менее научились обходиться, уступают место другим центральным вопросам. Как вести себя перед лицом предуготованной нам судьбы с ее страхами и тревогами? Как преодолеть страх, если мы не в силах справиться с причиной этого страха? Как жить на цивилизационном вулкане, не забывая об опасности и не задохнувшись от страха, а не только от выделяемых этим вулканом вредных испарений? Теряют свое значение традиционные институциональные формы преодоления страха и неуверенности в семье, браке, во взаимоотношениях между полами, в классовом сознании и связанных с ними политических партиях и организациях. В то же время субъекты должны научиться преодолевать страх и неуверенность. Из этого нарастающего принуждения к самостоятельному преодолению неуверенности раньше или позже должны возникнуть новые требования к общественным институтам в сфере образования, терапии и политики (см. об этом часть вторую). Таким образом, в обществе риска обхождение со страхом и неуверенностью становится в биографическом и политическом плане ключевой ци-вилизационной квалификацией, а выработка соответствующих способностей — существенной задачей педагогических учреждений.

4. Политическая динамика признанных модернизационных рисков

Умирание лесов с самого начала показало: там, где модернизационные риски успешно прошли процесс социального осознания и признания, меняется миропорядок — даже если первоначально на деле предпринимается еще очень немногое. Рушатся рамки специализированных компетенции. Общественность вмешивается в технические детали. Предприятия, которые долгое время в полном согласии с рыночными отношениями, благодаря своим налоговым благодеяниям и предоставлению людям рабочих мест пользовались всеобщей любовью, вдруг обнаруживают себя на скамье подсудимых, точнее, пригвожденными обществом к позорному столбу и вынужденными отвечать на примерно те же вопросы, что и схваченные раньше на месте преступления отравители.

Вот если бы так все и было. На деле обрушиваются рынки, растут расходы, множатся разного рода запреты, судебные преследования, возникает острая необходимость коренного переустройства производственной системы — а избиратели бегут неизвестно куда. Все вдруг заговорили о том, что, казалось, входило в компетенцию посвященных, — о технических, экологических и юридических деталях, оперируя при этом отнюдь не схожими или сравнимыми аргументами, а выступая в защиту совершенно новой системы отношений: экономические и технологические подробности освещаются с точки зрения новой экологической морали. Кто объявил крестовый поход против вредных веществ, тот должен подходить к предприятиям с морально-экологической лупой. В первую очередь те, кто осуществляет контроль за производством, точнее, должен осуществлять, а потом уже и те, кто получает выгоду от систематически допускаемых в этой сфере ошибок.

Где модернизационные риски «признаны» — а для этого нужно многое, не просто знание, а коллективное знание о них, вера в их существование, а также политическое освещение связанных с ними последствий и причинных цепей, — там возникает беспримерная политическая динамика. Риски лишаются всего — латентности, отвлекающей «структуры побочных последствий», неотвратимости. Вдруг оказывается, что возникающие проблемы не подлежат оправданию, что они требуют немедленных и решительных действий. За условиями производства, за производственной необходимостью проступают конкретные личности, инициаторы, вынужденные давать объяснения. «Побочные последствия» заявляют о себе, предстают перед судом, добиваются признания, не позволяют от себя отмахиваться. И мир преображается.

То, что пришло в движение, можно, разумеется, задержать, препятствуя признанию рисков. Это еще раз проливает свет на то, что, собственно, поставлено на карту. В процессе признания модернизационных рисков решающую роль играют не (или не только) последствия для здоровья, для жизни растений, животных и людей, а социальные, экономические и политические побочные последствия этих побочных последствий: обвал рынков, обесценение капитала, скрытое отчуждение, новое распределение ответственности, изменения, в структуре рынка, признание претензий на возмещение ущерба, гигантские расходы, судебные процессы, потеря лица.

Экологические и медицинские последствия могут быть гипотетическими, их можно по желанию оправдывать, представлять в безобидном свете или драматизировать. Там, где в них поверили, они будут иметь названные выше социальные, экономические и политические результаты. Иными словами, если люди воспринимают риски как реальность, они расшатывают социальную, политическую и экономическую структуру компетенции. С признанием модернизационных рисков под воздействием растущей опасности образуется своеобразный политический воспламенитель. То, что было возможным еще вчера, сегодня сталкивается с преградами. Кто нынче преуменьшает серьезность умирания лесов, должен считаться с тем, что его публично упрекнут в цинизме. «Приемлемая нагрузка» превращается в «недопустимые источники опасности». Что еще недавно находилось вне сферы влияния политики, сегодня в эту сферу попадает. Становится очевидной относительность предельно допустимых величин и политически недоступных переменных. По-новому обозначаются значения и границы политического и неполитического, необходимого и возможного, заданного и подлежащего оформлению. Прочные технико-экономические «константы» — например, эмиссия вредных веществ, «невозможность отказа» от ядерной энергии — превращаются в политически подвижные переменные величины.

При этом речь идет уже не только о традиционных инструментах политики — политико-экономическом регулировании рынка, перераспределении доходов, социальных гарантиях, но и об инструментах неполитических. Устранение причин опасности модернизационного процесса само приобретает политический характер. Вопросы, относящиеся к сфере компетенции производственного менеджмента (состав выпускаемого продукта, способ производства, вид используемой энергии, устранение отходов), превращаются сегодня в горячие проблемы правительственной политики, которые в глазах избирателей конкурируют с проблемой массовой безработицы. С ростом опасности прежние неотложные необходимости тают, а параллельно возрастает роль направляющей политики чрезвычайного положения, которая черпает из угрожающей ситуации новые компетенции и возможности вмешательства. Там, где опасность стала нормой, она надолго приобретает институциональный характер. Так модернизационные риски готовят плацдарм для перераспределения власти — иногда с сохранением формальных компетенции, иногда с их кардинальным изменением. Чем быстрее растут модернизационные риски, тем очевиднее появляется угроза основным ценностям человеческого сообщества, и чем яснее это осознается людьми, тем глубже потрясается отлаженная, базирующаяся на разделении труда структура власти и компетенции в ее отношениях с экономикой, политикой и общественностью, тем очевиднее становится, что под воздействием растущей опасности должна по-новому распределяться ответственность, а все детали модернизационного процесса должны подвергаться бюрократическому контролю и планированию. Постепенные системные изменения осуществляются в действии, в процессе признания модернизационных рисков и нарастания содержащейся в них опасности. Происходит это не в форме открытой, а в форме «тихой революции», как следствие изменений в сознании всех, как переворот без субъекта, без смены элит, при сохранении старого порядка.