Что такое интеллигенция? - Автор неизвестен. Страница 2

Интеллигенция есть внеклассовая, внесословная, преемственная группа — этими четырьмя формальными признаками определяется строение организма интеллигенции, обозначается граница с соседними понятиями. Но тут же надо подчеркнуть, что все эти четыре признака, вместе взятые, составляют только необходимое, но отнюдь не достаточное условие, определяющее интеллигенцию. Мы увидим несколько ниже, что существует еще одна группа, характеризуемая также преемственностью, внеклассовостью и внесословностью, но в то же время диаметрально-противоположная интеллигенции; несколькими страницами ниже мы определим эту группу условным термином «мещанство», соединяя этим термином в одну преемственную группу людей вне сословий и вне классов по их этическому уровню, по отсутствию в них яркой индивидуальности, по узости и плоскости их мировоззрения. Теперь нам достаточно только в самых общих чертах указать на то, что если социологически интеллигенция есть преемственная, внесословная, внеклассовая группа, то этически она есть прежде всего группа антимещанская. Впервые эту мысль высказал в русской литературе Лавров; в виду того, что он же первый определили и понятие «интеллигенция», мы несколько подробнее остановимся на этом в общем вполне верном решении Лаврова.

Лавров не употребляет термина «интеллигенция», но вкладывает то же самое понятие в столь осмеянное с тех пор и столь неверно понятое выражение — «критически мыслящие личности». Принято почему-то предполагать, что «критически мыслящая личность» это — «герой», вождь толпы, деятель, творящий историю по собственному вкусу и желанию, направляющий ее ход по принципу: «car telle est notre bonne volonte»…* [Потому что мы так хотим (франц.). — Ред.]. Ничто не может быть ошибочнее подобного понимания, так как терминология Лаврова имеет только в виду необходимость ясного ограничения и даже сужения расплывчатого термина «интеллигенция». Под интеллигенцией, вообще говоря, готовы понимать, как это мы уже указывали выше, сумму лиц, характеризуемых определенным уровнем знания: отождествляют всякого «образованного» человека с представителем интеллигенции, забывая, что никакие дипломы не сделают еще сами по себе «образованного» человека «интеллигентным». Еще чаще готовы понимать под интеллигенцией всю «цивилизованную» или всю «культурную» часть общества, в то время как культурность, подобно образованности, есть только внешний формальный признак, не определяющий внутреннее содержание. Это Лавров подчеркивал особенно настойчиво, проводя резкую демаркационную линию между культурой и цивилизацией. Мы вкратце напомним читателям эту теорию, изложенную Лавровым в его знаменитых «Исторических письмах» [7].

Не всякий говорящий «Господи! Господи!» войдет в царство небесное; не всякий «культурный» человек войдет в группу критически мыслящих личностей, т. е. в группу интеллигенции. Культура, говорит Лавров, это — «зоологический элемент в жизни человечества», и только критическая работа мысли на почве культуры обусловливает собою цивилизацию: «как только работа мысли на почве культуры обусловила общественную жизнь требованиями науки, искусства, нравственности, то культура перешла в цивилизацию, и человеческая история началась». Но многое из того, что для предыдущего поколения является результатом труда критической мысли, для последующего поколения оказывается уже привычным «зоологическим элементом»; таким образом, «часть цивилизации отцов в форме привычек и преданий составляет не что иное, как зоологический культурный элемент в жизни потомков, и над этою привычной культурой второй формации должна критически работать мысль нового поколения, чтобы общество не предалось застою, чтобы в числе унаследованных привычек и преданий оно разглядело те, которые представляют возможность дальнейшей работы мысли на пути истины, красоты и справедливости, отбросило остальное, как отжившее, и создало новую цивилизацию, как новый строй культуры, оживленный работой мысли»… И так повторяется в каждом поколении; в таком последовательном замещении культуры цивилизацией и заключается задача прогресса. «Культура общества есть среда, данная историей для работы мысли… Мысль есть единственный деятель, сообщающий человеческое достоинство общественной культуре. История мысли, обусловленной культурой, в связи с историей культуры, изменяющейся под влиянием мысли — вот вся история цивилизации»…

Конечно, нас не может удовлетворить подобное типично-рационалистическое построение, характерное для эпохи шестидесятых годов, не говоря уже о том, что устарелая терминология Лаврова совершенно неприемлема. Однако условное понимание вышеприведенного противопоставления культуры и цивилизации приводит нас к совершенно незыблемому выводу — к невозможности отождествлять «культурного» человека с «критически мыслящей личностью»: первое понятие шире второго, и далеко не всякий «культурный» и образованный человек является представителем интеллигенции. Доказывая это, Лавров подчеркивает, что ни одна наиболее «культурная» профессия не дает еще патента на «интеллигентность».«…Профессора и академики, — говорит Лавров, — сами по себе, как таковые, не имели и не имеют ни малейшего права причислять себя к „интеллигенции“… Иной автор многочисленных ученых трудов может оставаться фетишистом культурного быта, тогда как далеко выше его в этой интеллигенции стоит какой-нибудь полуграмотный ремесленник, работающий в немногие часы досуга над своим развитием… Ни многочисленные экзамены, ни официальные дипломы не дают ей (русской молодежи) еще права считать себя принадлежащей к интеллигенции, которая воплощает русскую идейную жизнь… Лишь по недоразумению можно отнести к армии интеллигенции служителей культурных фетишей»… («Из рукописей 90-х годов») [8]. Иначе говоря, Лавров исключает из группы критически мыслящих личностей культурных мещан, которым он дает характерное наименование «дикарей высшей культуры». Эти дикари высшей культуры образуют громадное большинство образованного общества, они встречаются всюду, на каждом шагу: «они располагают капиталами, они образуют главную долю общественного мнения, они составляют большинство в коллективных управлениях и в законодательных собраниях, они руководят немалой долей прессы, они имеют места и на кафедрах университетов, и в ученых обществах, и в академиях»… Несколько ниже, когда мы подробнее формулируем наше понимание «мещанства», мы увидим, что все предыдущее дает следующий отрицательный признак определяемого нами понятия: в группу интеллигенции не входят этические мещане. Это отрицательное определение производит отграничение и ограничение понятия интеллигенции.

В конце концов мы пришли к следующему результату: интеллигенция, определяемая социологически как внесословная, внеклассовая, преемственная группа, характеризуется этически как группа анти-мещанская. Однако и это определение оказывается недостаточным, как построенное на отрицательном признаке. Попробуем выяснить положительные признаки внутреннего содержания этого понятия. Очевидно, что здесь одних формальных признаков окажется недостаточно, ибо нет никаких формальных признаков, позволяющих отличить прогрессивное от реакционного. Здесь мы снова возвращаемся к Лаврову, так как доказательству только что формулированной мысли посвящено девятое из «Исторических писем» Лаврова, и так как мысль эта всецело приложима к поставленной нами проблеме интеллигенции [9]. Мы попытаемся однако несколько ниже вскрыть содержание истории русской интеллигенции, а теперь остановимся только на формальных признаках этого содержания. Здесь мы опять встречаемся с Лавровым.

Казалось бы, что сам Лавров дал выше вполне определенную формулу, позволяющую сразу указать на вполне определенный признак, характеризующий интеллигенцию: «культурный» человек, перерабатывающий орудием мысли старую культуру в новую цивилизацию, является критически мыслящей личностью; таким образом, творчество мысли являлось бы характерным положительным признаком. Но это не так, или, вернее, не совсем так, и сам Лавров неоднократно подчеркивал, что творчество — необходимое, но не достаточное условие, характеризующее принадлежность к группе интеллигенции (см. пятое из его «Исторических писем»). По совершенно верному указанию Лаврова, литература, искусство, наука — эти главные области творчества — «не заключают и не обусловливают сами по себе прогресса. Они доставляют лишь для него орудия. Они накопляют для него силы. Но лишь тот литератор, художник или ученый действительно служит прогрессу, который сделал все, что мог, для приложения сил, им приобретенных, к распространению и укреплению цивилизации своего времени; кто боролся со злом, воплощал свои художественные идеалы, научные истины, философские идеи, публицистические стремления в произведения, жившие полной жизнью его времени, и в действия, строго соответственные количеству его сил»… Иными словами: для интеллигенции характерен не акт творчества самого по себе, но главным образом направление этого творчества и активность в достижении; сами же по себе ни наука, ни искусство «не составляют прогрессивного процесса…; ни талант, ни знание не делают еще, сами по себе, человека двигателем прогресса»… Итак, основным положительным признаком критически мыслящих личностей является, по Лаврову, творчество новых форм и идеалов, но творчество, направленное к определенной цели и активное в достижении ее. Целью творчества является претворение исторического процесса в прогресс, который определялся Лавровым как физическое, умственное и нравственное развитие личности, при воплощении истины и справедливости в общественные формы. Согласно этому определению, критически мыслящие личности характеризуются творчеством и активным проведением в жизнь новых форм и идеалов, направленных к самоосвобождению личности.