Философия - Кузнецов В Г. Страница 11

Средняя схоластика. С XI в. начинается бурный рост университетов (более 50 в Европе, из них подавляющее большинство в Италии, Франции и Англии), которые традиционно имели четыре основных факультета: философский, теологический, юридический и медицинский. Философское образование было обязательным для студентов всех факультетов. Университеты появляются как в старых,

34

так и во вновь образующихся городах (до XI в. городов в Европе было очень мало) и способствуют развитию городского хозяйства и формированию особого типа культуры, связанной с наукой, образованием, книжным делом.

С самого начала университеты представляли собой не учебные заведения в современном понимании, а объединения (корпорации) студентов для защиты своих прав от произвола местных, прежде всего городских, властей. Студенты сами определяли устав корпорации, сами выбирали преподавателей, могли освободиться от любого неугодного им преподавателя, могли вместе с преподавателем переехать в другой город. Преподаватель полностью экономически зависел от студента, поскольку обучение было платным. В более позднее время профессора для защиты от произвола студентов создают советы университетов, которые принимают новые уставы, назначают на должности профессоров, проводят защиты диссертаций, выносят решения о присвоении ученых званий магистров. Так в Западной Европе начинается профессиональное обучение. Заслуга средневековых преподавателей состояла в том, что они сохранили для последующих поколений античное знание и, кроме того, заложили основы современной науки, культуры, профессионального преподавания.

К периоду средней схоластики относится творчество таких философов, как Фома Аквинский (1225 или 1226-1274), Роджер Бэкон (1215-1292), Бонавентура (1221 - 1274), Альберт Великий (1206-1280), Иоанн Дунс Скот (1265-1308) и др.

Бонавентура считает, что теология начинается там, где кончается философия. Высшую причину всего - Бога - нельзя исследовать философскими методами, рациональными приемами. У теологии иные предпосылки - вера и откровение. Более того, любое рациональное доказательство имеет основанием внутренне присущее человеческому разуму знание о существовании Бога. Это знание является следствием веры, которая выше всякого знания. Вовне это проявляется как стремление человеческого существа к счастью, которое осуществимо лишь посредством осознания душой ее направленности к Богу. Жизнь в вере есть путь к счастью и одновременно доказательство существования Бога. Такое доказательство бытия Бога является чисто теологическим и опирается на внутреннее познание Бога душой. Бонавентура принимает и философское доказательство, которое основывается на факте наличия совершенных предметов (результатов творения) в реальности, что подталкивает человеческую мысль к выводу о существовании высшей сверхсовершенной причины (Бога). Разумеется, это доказательство предполагает, что человек в своей душе способен сформировать понятие "сверхсовершенная причина", отождествить которое с понятием "бог" уже не так трудно, как и не трудно представить сколь угодно большое количество аргументов в пользу этого понятия. Правда, остается

35

неясным переход от реальных признаков совершенства сотворенного мира к существованию сверхсовершенного существа (а не к его понятию). "Его подход, - пишет Фредерик Коплстон, - придется по вкусу не всякому. Некоторым этот подход покажется субъективистским и лишенным духа "научной" философии. Однако в истории философии этот подход имеет тенденцию воспроизводиться в той или иной форме" [43].

Человеческое познание, согласно Бонавентуре, направлено на сотворенный Богом мир, поэтому всякое познание есть познание Бога. Но методы, используемые при этом, - разные. Внешний мир познается чувственным созерцанием, результаты которого обрабатываются разумом. Знание, приобретаемое таким образом, является весьма полезным для обычной жизни человека. Познание образа Бога в человеческой душе возможно при помощи внутренней психологической рефлексии, вживания в самого себя. Божественная сущность постижима в моменты мистического озарения, когда Бог сам нисходит к человеку. Это самая высокая ступень знания.

Роджер Бэкон, принадлежавший к францисканскому ордену, занимался не только теологией, но и астрологией, алхимией, математикой, физикой, астрономией и заложил основы опытного естествознания. Известны его работы в области оптики, он предсказал изобретение телескопа, мечтал о создании судов без гребцов и многих других удивительных для того времени аппаратов. Знание, по мнению Бэкона, должно приносить людям пользу, облегчать их жизнь. Не доверяя разуму, который может ошибаться, Бэкон считает, что только опытная проверка делает знание достоверным. Рациональное, внеопытное знание Бэкон ценит чрезвычайно низко. Даже геометрические теоремы следует проверять опытным путем. Правда, математике Бэкон отводит особую роль. "Многократно подчеркивая, что математика - "врата и ключ" ("porta et clavis") всех наук, Бэкон выступает с прозрениями и мечтами о математическом естествознании" [44].

Обсуждая проблему соотношения философии и теологии, Роджер Бэкон стремился смягчить обычное для того времени резкое противопоставление их друг другу. Да, постижение духовных предметов по природе своей мистично, но опыт, знание и философия не могут противоречить вере, потому что они являются следствиями божественного откровения [45]. Своими удивительными результатами они подтверждают наличие сверхмудрого существа, усиливают веру и дают новые аргументы в борьбе с неверующими. Если, как мы выяснили, самой главной среди всех наук у Бэкона была математика, то выше всех наук он мыслил моральную философию. Это цель и венец всего научного знания: научные достижения должны быть направлены на создание таких условий жизни, в которых царствовало бы добро.

36

Альберт Великий был энциклопедически образованным человеком. Он презрительно относился к тем, кто критикует философию, ибо они, "как грубые животные, поносящие то, чего не знают" [46]. Он считал, что возможен синтез античной философии и христианства. Но этот синтез мыслился Альбертом Великим под знаком подчинения догматике христианского учения. Так, в частности, все основные понятия философии Аристотеля (которой он в основном и занимался) были интерпретированы им как соответствующие понятия христианской теологии ("душа как форма тела" есть "душа как субстанция", "перводвигатель" "бесконечное бытие" и пр.). Его рассуждения явно свидетельствуют о высокой оценке эмпирических наблюдений и опыта, которые должны подтверждать или опровергать рассматриваемые знания.

Самым знаменитым представителем схоластики стал ученик Альберта Великого Фома Аквинский. Он завершил начатую его учителем переработку наследия Аристотеля в духе христианского учения, так как считал, "что философия Аристотеля в основном истинна и, будучи таковой, является мощным инструментом в построении общего христианского мировоззрения" [47]. Фома Аквинский не был грубым компилятором, и его целью не было использование авторитета Аристотеля для утверждения христианской веры. Христианство, уже 900 лет официально признанное, не нуждалось в подобной поддержке. Фома действительно считал, что опора на истинное философское знание - залог подлинного расцвета теологии. Все самое лучшее в философии (и не только в аристотелевской, но и в неоплатонизме, патристике, арабской, исламской, еврейской философиях) он пропускает через систему ценностей своего времени, по-иному осмысливает и систематизирует их.

По-новому Фома ставит и проблему соотношения философии и теологии. В философии все решает разум, именно он обеспечивает правильность и надежность философских доказательств. Если в теологии главным аргументом является ссылка на авторитет священных текстов или предания, то для философии "обращение к авторитету является слабейшим из аргументов" [48]. Признавая, что философия и теология имеют разные предметы и что их методы исследования различны, Аквинат все-таки считает, что сотрудничество между ними возможно. Философия способна предоставить полезное знание о божественной сущности, использование которого поможет праведному человеку в достижении непосредственного созерцания Бога. С другой стороны, построение, например, подлинной этики не может опираться только на философское учение о нравственности (тем более античного периода, так как христианская этика уже вошла в плоть и кровь современного Аквинату человека), оно должно быть обогащено христианскими нравственными представлениями и подчинено им. В конечном итоге Фома Аквинский отводит философии в системе духовного и научного постижения мира место