Сердце зимы - Джордан Роберт. Страница 93

С окружающих улиц доносился глухой шум, но на площади обнаружилась только худющая собака. Она бежала мимо фонтана со статуей давно умершей королевы Нариене. Некоторые утверждали, что поднятой рукой она указывает на океан, дары которого обогатили Эбу Дар, а другие – что ее рука предупреждает об опасностях. Были и такие, кто говорил, будто ее преемница хотела обратить внимание на одну обнаженную грудь статуи, давая таким образом понять, будто Нариене была не слишком-то добродетельна.

В другие дни, даже зимой, в такой час на Мол Хара прогуливались бы влюбленные парочки, пытали бы счастья уличные торговцы и надеющиеся на милостыню нищие, но с приходом Шончан попрошаек, не ожидавших такого оборота, похватали и приставили к работе, а остальные даже днем держались подальше от площади. И причиной тому Таразинский дворец – громада белых куполов, мраморных шпилей и балконов из ажурного кованого железа, резиденция Тайлин Квинтары Митсобар, милостью Света королевы Алтары – или той части Алтары, что лежит от Эбу Дар на расстоянии нескольких дней конного пути, – Госпожи Четырех Ветров, Защитницы Моря Штормов. И, пожалуй, что куда важнее, резиденция Верховной Леди Сюрот Сабелле Мелдарат, командующей Предвестниками Императрицы Шончан, да живет она вечно. Звание намного более высокое в сегодняшнем Эбу Дар. У каждого входа во дворец стояли на посту стражники Тайлин – в зеленых сапогах, мешковатых белых штанах и золоченых кирасах поверх зеленых же мундиров, а также несли караул мужчины и женщины в шлемах, похожих на головы насекомых, в полосатых доспехах, в желто-голубых, бело-зеленых и в прочих возможных сочетаниях цветов. Королева Алтары должна отдыхать в тишине и в безопасности, и покой ее требуется оберегать. Или, вернее, так сказала Сюрот, а если Сюрот говорит, что Тайлин чего-то хочет, то Тайлин вскоре действительно того хотела.

Недолго думая, Мэт повел Ноэла к воротам, что вели на конюшенный двор. Провести внутрь чужака там было больше шансов, чем по парадной мраморной лестнице, выходившей на площадь. Не говоря уж о том, что там больше возможности счистить с себя грязь перед тем, как предстать пред очи Тайлин. Когда в последний раз Мэт заявился к ней всклокоченный и изгвазданный, сразу после шумной ссоры в таверне, она выказала свое неудовольствие поистине по-королевски громко.

По одну сторону открытых ворот стояли несколько эбударских стражников с алебардами, а по другую – такое же число Шончан, с украшенными кисточками копьями. Все застыли недвижимо, точно статуя Нариене.

– Да будет на вас всех благословение Света, – вежливо пробормотал Мэт эбударским стражникам. С эбударцами всегда лучше быть вежливым, пока ты уверен в их добром настроении. Да и в иных случаях вежливость тоже будет нелишней. И все равно, они были более... уступчивы, чем Шончан.

– И на вас, милорд, – отозвался командир стражников. Коренастый офицер неторопливо вышел вперед, и Мэт узнал его. Сурливан Сарат, славный малый, всегда готов подшутить и хорошо разбирается в лошадях. Качая головой, Сурливан задумчиво постучал по своему остроконечному шлему тонким позолоченным жезлом, указывавшим на его звание. – Побывали еще в одной переделке, милорд? Когда она вас таким увидит, взовьется выше фонтана.

Расправив плечи и стараясь не слишком опираться на посох, Мэт ощетинился. Готов подшутить? Тоже мне, острослов! Если подумать, у этого загорелого мужчины язык что рашпиль. И в лошадях он не такой уж и дока.

– Если мой друг будет спать здесь с моими людьми, вопросов не возникнет? – резко спросил Мэт. – Не должно бы. А для одного человека у моих ребят место найдется. – И не только для одного, по правде говоря. Из тех, кто последовал за Мэтом в Эбу Дар, уже погибло восемь человек.

– У меня вопросов не будет, милорд, – сказал Сурливан, хотя и оглядел костлявого мужчину, стоявшего рядом с Мэтом, и задумчиво пожевал губами. Впрочем, куртка Ноэла выглядела пристойно, как будто хорошего качества, во всяком случае, в вечернем свете, и кружева у него были, и почти белые, не чета Мэтовым. Возможно, его внешний вид и разрешил сомнения офицера. – И поскольку ей незачем знать все, у нее вопросов тоже не будет.

Мэт нахмурился, но прежде чем его необдуманные слова ввергли их с Ноэлом в пучину неприятностей, к воротам галопом подскакало трое Шончан, и Сурливан повернулся к ним.

– Вы и ваша леди жена живете в королевском дворце? – поинтересовался Ноэл, двинувшись было в сторону ворот.

Мэт оттащил его назад.

– Погоди, пусть те пройдут, – сказал он, кивнув на Шончан. Его леди жена? Проклятые женщины! Проклятые кости в проклятой голове!

– У меня депеши для Верховной Леди Сюрот, – объявила верховая шончанка, хлопая ладонью по кожаной сумке, висевшей на прикрытом латной пластиной плече. На ее шлеме было одно тонкое перо, говорившее, что она – младший офицер, однако конь ее, высокий мышастый мерин, производил впечатление быстрого и выносливого. Две других лошади были довольно крепкими, но больше о них сказать было нечего.

– Входите с благословением Света, – с легким поклоном промолвил Сурливан.

Шончанка, сидевшая в седле, ответила ему таким же поклоном, повторив его, как зеркало.

– Да будет и на вас благословение Света, – протяжно произнесла она, и под цокот копыт гонцы въехали на конюшенный двор.

– Очень странно, – задумчиво пробормотал Сурливан, глядя вслед троице. – Они всегда спрашивают разрешения у нас, а не у них, – он качнул жезлом в сторону шончанской стражи по другую сторону ворот. Те не шелохнулись, замершие, точно истуканы, и даже, как заметил Мэт, не взглянули на новоприбывших.

– И что бы они делали, скажи вы, что им нельзя войти? – тихо спросил Ноэл, поправляя узел у себя за спиной.

Сурливан резко развернулся на каблуках.

– Достаточно того, что я дал клятву своей королеве, – без всякого выражения произнес он, – а она дала свои... где бы она их не дала. Предоставьте вашему другу постель, милорд. И предупредите его, что в Эбу Дар о некоторых вещах лучше не говорить и некоторых вопросов лучше не задавать.

Ноэл выглядел сбитым с толку и начал было возражать, что он просто полюбопытствовал, но Мэт как можно быстрее обменялся с алтаранским офицером дальнейшими любезностями и благословениями и погнал новообретенного знакомого через ворота, приглушенным голосом объясняя насчет Слухачей. Может, Ноэл и спас его шкуру от голама, но это еще не значит, что Мэт согласен, чтобы спаситель передал ее Шончан. У них есть еще и Взыскующие, а судя по той малости, что Мэт слыхал – даже у тех, кто спокойно говорил о Стражах Последнего Часа, рот оказывался накрепко на замке, когда речь заходила о Взыскующих, – так вот, судя по той слышанной им малости рядом с Взыскующими Допросники Белоплащников – сущие мальчишки, которые обрывают мухам крылышки, дети скверные, но вполне безобидные.

– Понятно, – медленно промолвил старик. – Этого я не знал. – Судя по голосу, он был недоволен собой. – Должно быть, ты немало времени провел с Шончан. Значит, ты и Верховную Леди Сюрот знаешь, да? Должен признаться, не представлял, что у тебя такие связи в верхах.

– Когда могу, я в тавернах с солдатами сижу, – мрачно заметил Мэт. Когда Тайлин ему позволяет. О Свет, да он все равно что женат! – Сюрот даже не знает, что я на свете живу. – И он всей душой надеялся, что так оно и останется.

Трое Шончан уже скрылись из виду, их лошадей уводили в конюшню, но несколько дюжин сул’дам вывели дамани на вечернюю прогулку и прохаживались с ними, обходя по кругу просторный, мощеный камнем двор. Почти половину облаченных в серое дамани составляли смуглые женщины – у них отобрали украшения, которые они носили, будучи Ищущими Ветер. На деле их было еще больше, их держали во дворце и вдругих местах; на судах Морского Народа, которым не посчастливилось спастись бегством, Шончан собрали богатый урожай. Лица большинства выражали унылое смирение, но семь или восемь глядели прямо перед собой, потерянные и потрясенные, еще не поверившие до конца в случившееся. Подле каждой из таких находилась родившаяся в Шончан дамани, она держала бывшую Ищущую Ветер за руку или мягко обнимала ее, улыбаясь и шепча что-то под одобрительным взглядом женщины, запястья которой охватывали браслеты, соединявшиеся с их серебристыми ошейниками. Кое-кто из впавших в отчаяние женщин цеплялся за шагавшую рядом дамани как за единственную надежду. Одного этого Мэту хватило, чтобы его пробила дрожь, хотя он и без того уже дрожал из-за намокшей одежды.