Восходящая тень - Джордан Роберт. Страница 19

— И никаких рыбацких девчонок, — пробурчал Истин. — Ты поговори с Лордом Драконом.

— Твой ход, Мэт, — встрял Карломин. Он выглядел озабоченным, хотя трудно было сказать, что именно его тревожило: то ли он опасался, как бы Истин снова не разозлил Мэта, то ли не хотел, чтобы разговор вернулся к щекотливой теме преданности. — Что ты надумал: прикупишь пятую карту или будешь пасовать?

Мэт понял, что за своими мыслями позабыл об игре. Уже все, кроме него и Карломина, набрали по пять карт, правда, Реймон аккуратно сложил свои рубашкой вверх, показывая, что пасует. Мэт помедлил, делая вид, что размышляет, а затем, вздохнув, придвинул к кучке монет еще одну.

Когда серебряная монета покатилась по столу, он неожиданно ощутил приближение небывалой удачи — крона подпрыгивала по столешнице, и ее легкое постукивание звоном отдавалось у него в голове. Он мог заранее сказать, орлом или решкой ляжет монета при любом подскоке, и знал, какую получит карту, еще до того как Карломин вытянул ее из колоды. Мэт сложил свои карты стопкой, потом взял их в руку и развернул веером. Пятая карта в его наборе оказалась властелином пламени. С картинки на Мэта взирала Амерлин — правда, лицом она не походила на Суан Санчей, — и на ладони ее подрагивал язычок пламени. Что бы там ни думали жители Тира об Айз Седай, мощь Тар Валона они признавали, несмотря на то, что пламя считалось младшей мастью. Итак, Мэт набрал все пять высших карт. Что бы это значило? Прежде такая удача выпадала ему только в такой игре, как кости, где все решает один лишь случай, но, похоже, теперь ему начинало так Же везти и в карты.

— Да испепелит Свет мои кости, коли это не так, — пробормотал он. Или только подумал?

— Вот! — вскричал Истин. — Все слышали, не отпирайся. Ты это на Древнем Наречии сказанул. Что-то насчет костей да пепла. — Истин ухмыльнулся:

— Я сразу сообразил. То-то мой наставник возгордился бы. Надо будет послать ему подарок. Если, конечно, разузнаю, куда он подевался.

Считалось, что все знатные люди знают Древний Язык, хотя на деле большинство из них понимало его не лучше Истина. Молодые лорды затеяли спор, что же такое сказанул Мэт, и сошлись на том, что, по всей видимости, он помянул недобрым словом жарищу.

Мэт покрылся гусиной кожей, отчаянно пытаясь припомнить фразу, только что сорвавшуюся у него с языка. Какая-то тарабарщина, хотя ему и казалось, что стоит чуть поднапрячься, и он поймет. А все Морейн, чтоб ей сгореть! Если б она в свое время оставила его в покое, у него не было бы таких провалов в памяти, в которые добрая телега пройдет, и он не болтал бы… Правда, если бы так случилось, то нынче он не странствовал бы по свету с туго набитым кошельком, а по-прежнему доил папашиных коров; но об этом Мэт предпочитал не думать.

— Вы сюда играть пришли, — хрипло проговорил он, — или языки чесать, точно старые кумушки над вязаньем?

— Играть, — отрывисто произнес Бэрен. — Ставлю три золотые кроны! — и бросил монеты в кучу.

— И еще три сверху. — Истин икнул и добавил к кучке шесть золотых монет.

Мэт сдержал довольную ухмылку и выбросил из головы Древнее Наречие. Это далось ему без труда — он просто не хотел об этом думать. Кроме того, если уж они как следует завелись, за ночь он выиграет достаточно для того, чтобы поутру убраться отсюда. А если Ранд спятил настолько, что затеял войну, убираться надо немедленно, даже если придется тащиться на своих двоих.

Снаружи во тьме прокукарекал петух. Мэт вздрогнул и приказал себе не дурить — никто тут не собирался умирать. Он уставился в карты и заморгал — вместо язычка пламени в руке Амерлин сверкнуло лезвие ножа. И пока он убеждал себя, что устал, оттого ему и мерещится всякая чушь, она вонзила тонкий клинок ему в руку.

Отбросив карты, Мэт с громким криком откинулся назад и повалился вместе со стулом. Падая, он толкнул ногами стол. Казалось, воздух в комнате загустел, словно мед, а ход времени замедлился. Все происходило как будто одновременно. За воплем Мэта последовали другие крики, отдававшиеся гулким эхом, точно в провалах пустоты. Мэт медленно падал назад вместе со своим стулом, в то время как стол так же медленно всплывал вверх. Карта с изображением властелина пламени зависла в воздухе, она росла на глазах, и нарисованная Амерлин смотрела с нее на Мэта со зловещей усмешкой. Уже почти достигнув человеческого роста, она начала выступать из карты, оставаясь при этом плоской фигурой. Но эта фигура тянулась к нему, пытаясь поразить обагренным кровью кинжалом, словно уже пронзившим его сердце. А рядом с ней вырастала другая фигура. Властелин чаш, Благородный Лорд Тира, вытаскивал из ножен свой меч.

В замедленном падении Мэт каким-то образом ухитрился вытащить из левого рукава кинжал и метнуть его прямо в сердце Амерлин. Если, конечно, у этой штуки было сердце. Второй нож легко скользнул ему в левую руку и так же легко устремился вслед за первым. Клинки плыли в загустевшем воздухе, словно пушок чертополоха. Мэт хотел закричать, но казалось, первый крик ярости и испуга еще стоял у него в горле. А между тем рядом с Двумя фигурами вырастала третья — владычица жезлов. Королева Андора с искаженным гримасой безумия лицом, окруженным пламенеющей гривой огненно-рыжих волос, Держала свой жезл, словно булаву.

Он продолжал падать, пытаясь выдавить из себя вопль. Амерлин уже полностью вышла из карты, выходил и Благородный Лорд, наполовину обнаживший меч. Плоские изображения двигались так же медленно, как и Мэт. Однако он уже имел случай убедиться, что сталь в их руках может ранить, а значит, и этим жезлом можно раскроить череп. Его череп.

Брошенные кинжалы двигались точно сквозь желе. Мэт больше не сомневался в том, что петух пропел для него. Что бы там ни говорил отец, а примета оказалась верной. Но сдаваться и умирать он не собирался. Ему удалось достать из-за пазухи еще два ножа. Стараясь развернуться в падении так, чтобы приземлиться на ноги, Мэт метнул один из ножей в рыжеволосую фигуру с булавой. Другой он держал в руке, чтобы, встав на ноги, быть готовым встретить…

Неожиданно восстановился нормальный ход времени. Мэт неуклюже повалился на бок. Поднявшись на ноги, он достал из-под кафтана еще один нож. Не зря Том говорил, что лишних ножей не бывает. Впрочем, ни один из них не потребовался.

Сошедшие с карт фигуры исчезли. А может, они ему только привиделись? Возможно, он уже начал впадать в безумие. И тут он снова увидел карты — вполне нормального размера, пришпиленные к темной деревянной панели дрожащими стальными ножами. Мэт хрипло вздохнул.

Стол лежал на боку, рассыпавшиеся монеты еще продолжали катиться по полу. И молодые лорды, и слуги тоже оказались на полу, среди разбросанных карт. Они изумленно таращились на Мэта и на ножи — те, что он держал в руках, и те, что торчали в стене. Истин схватил какой-то чудом не опрокинувшийся серебряный кувшин и принялся вливать вино себе в глотку, не замечая, что оно льется по подбородку, заливая ему кафтан.

— Даже если у тебя карта не идет, — прохрипел Эдорион, — незачем… — Вздрогнув, он осекся.

— Вы все это видели! — выкрикнул Мэт. Неуловимым движением он спрятал ножи на место. Тонкая струйка крови стекала из маленькой ранки по тыльной стороне его ладони. — Не прикидывайтесь, будто ослепли!

— Ничего я не видел, — остолбенело пробормотал Реймон. — Ничего! — И принялся шарить по полу, собирая рассыпавшиеся монеты. Он так сосредоточился на этом занятии, будто важнее его не было ничего на свете. Остальные занялись тем же, за исключением Истина, упорно искавшего кувшин или кубок, в котором остался хоть глоток вина. Один из слуг закрыл лицо руками, другой молился тоненьким, скулящим голоском.

Выругавшись, Мэт шагнул к стене, где висели приколотые его ножами карты. Теперь это снова были обычные игральные карты — разрисованный картон, покрытый потрескавшимся лаком. Только в руке Амерлин вместо язычка пламени был по-прежнему зажат кинжал. Мэт лизнул языком ранку и убедился, что она еще кровоточит.