Восходящая тень - Джордан Роберт. Страница 197

Он представил Илэйн как леди, полагая, что, если скажет правду, ему все равно не поверят. Ранд и Дочь-Наследница! Их и его слова о леди несколько смутили, но в конце концов парни восприняли это как должное. Что-то в этом роде они и хотели услышать. К тому же Элам заметил, что Фэйли тоже настоящая леди, однако же вертится вокруг Перрина. Перрин только усмехнулся — интересно, что бы они сказали, узнав, что Фэйли — кузина королевы?

Зато у Фэйли благодушное настроение почему-то пропало. Она устремила на собравшихся холодный, надменный взгляд — под стать Илэйн — и ледяным тоном промолвила:

— Хватит его мучить. Он ранен. Ступайте.

К удивлению Перрина, парни неловко поклонились, Дэв даже выставил вперед ногу, отчего выглядел полнейшим дураком, и, бормоча торопливые извинения — ей, а не ему! — направились к выходу. Однако им пришлось задержаться, поскольку в дверях они чуть не столкнулись с переступавшим порог Лойалом. Хотя огир и склонил голову, его шевелюра задевала за притолоку.

Парни уставились на Лойала, будто видели его в первый раз, потом глянули на Фэйли — и заторопились. Надменный взгляд настоящей леди сделал свое дело.

Когда Лойал выпрямился, он едва не стукнулся макушкой о потолок. Карманы его просторной куртки, как обычно, были набиты книгами, но в руках огир держал огромный топор. По форме это был обычный топор дровосека, однако с лезвием побольше, чем у секиры Перрина, да и насажен он был на рукоять длиной в рост самого огир.

— Ты ранен, — прогрохотал Лойал, как только его глаза остановились на Перрине. — Мне сказали, что ты вернулся, но умолчали о ране, не то я пришел бы скорее.

Топор заставил Перрина встрепенуться. У огир даже поговорка была: насадить топор на длинную рукоять, что означало торопиться или сердиться. Впрочем, для огир особой разницы между этими понятиями не было. Лойал и впрямь выглядел рассерженным — уши с кисточками оттянуты назад, густые брови опали на широкие щеки. Наверное, он расстроен из-за того, что пришлось рубить деревья.

Перрину хотелось поговорить с Лойалом наедине и выяснить, не узнал ли тот что-нибудь новое об Аланне. Или о Верин.

Юноша провел ладонью по лбу и удивился. Пота не было, а он-то думал, что весь взмок.

— Он не только ранен, но и упрям, — заявила Фэйли и обратила на Перрина такой же властный взгляд, каким только что смутила его земляков:

— Тебе надо лечь в постель! Верин, где же Аланна? Раз она собралась его Исцелить, то почему не приходит?

— Придет, придет, — заверила ее Айз Седай, не поднимая глаз от своих записей.

— И тем не менее ему нужно в постель!

— Успею еще належаться, — твердо заявил Перрин. Он улыбнулся Фэйли, чтобы та не восприняла его слова как грубость, но она лишь пробормотала:

— Упрямец. — Вид у девушки был озабоченный. В присутствии Верин Перрин не мог расспрашивать Лойала об Айз Седай, но кое-что он обязан был сообщить огир немедленно.

— Лойал, Путевые Врата открыты, и через них вновь проникают троллоки. Как такое могло случиться?

Огир сдвинул брови, и уши его опали.

— Это моя вина, Перрин, — сокрушенно признался он. — Я оставил оба листа Авендесоры снаружи. Врата были заперты изнутри, но снаружи их мог открыть любой. Пути омрачены уже очень давно, но ведь вырастили-то их все равно мы, огир. Это наше детище, и я не мог заставить себя уничтожить Врата. Прости, Перрин, это я виноват.

— А я думала, что Путевые Врата невозможно разрушить, — заметила Фэйли.

— Я не имел в виду уничтожить в прямом смысле, — пояснил Лойал, опершись на свой длинный топор. — Однажды, лет через пятьсот после Разлома, если верить хроникам Даммель, дочери Алы, дочери Соферры, Путевые Врата были разрушены. Эти Врата находились рядом со стеддингом, который поглотило Запустение. Но Даммель сообщает, что разрушение потребовало совместных усилий тринадцати Айз Седай, которые работали с са'ангриалом. А другая попытка, о которой она тоже упоминает, была предпринята во время Троллоковых Войн, но только девятью Айз Седай, и закончилась бедой. Врата повредили, но Айз Седай при этом затянуло внутрь, и они сгинули… — Он осекся и смущенно потер согнутым пальцем свой широкий нос. Все, не исключая айильцев и Верин, смотрели на него. — Я порой увлекусь и заболтаюсь, сам того не заметив, — виновато пояснил огир. — Так вот, Путевые Врата. Да, разрушить их мне не под силу, но если убрать оба листа Авендесоры, они погибнут, умрут. — От этой мысли Лойала передернуло. — Открыть Врата после этого могли бы только Старейшины, доставив к ним Талисман Роста. Правда, я думаю, что Айз Седай сумели бы, возможно, прожечь в них отверстие… — На сей раз огир содрогнулся еще заметнее. Должно быть, разрушение Врат представлялось ему немыслимой гнусностью — хуже, чем разорвать книгу. Лицо Лойала помрачнело, и огир заявил:

— Я отправляюсь туда!

— Нет! — резко возразил Перрин. Обломок стрелы задрожал, но на сей раз было не очень больно. Зато в горле пересохло, видать, слишком много пришлось говорить. — Нет, Лойал, там троллоки. Они и огир запросто могут отправить в котел.

— Но, Перрин, я…

— Нет, Лойал. Если тебя убьют, кто же напишет твою книгу?

Уши Лойала дернулись.

— Я за это в ответе, Перрин…

— Это я за все в ответе, — мягко возразил Перрин. — Ты ведь говорил мне, что делаешь с Вратами, а я не возразил и не предложил ничего иного. Кроме того, я видел, как ты всякий раз дергаешься при упоминании о своей матушке, а она, похоже, особа суровая, и мне бы не хотелось растолковывать ей, куда да почему ты запропастился. Я сам отправлюсь туда, как только Аланна Седай меня Исцелит. — Он снова вытер лоб и уставился на ладонь. Так и есть — сухая. — Мне бы воды.

Подскочила Фэйли и прохладными пальцами коснулась его лба.

— Он весь горит. Верин, мы больше не можем ждать Аланну! Мы должны…

— Я здесь, — послышалось с порога. В дверях появилась смуглая Айз Седай. Следом за ней вошли Марин ал Вир, Элсбет Лухан и Айвон. Еще до того как Аланна прикоснулась к нему, Перрин ощутил покалывание — воздействие Силы.

— Отнесите его на кухню, — спокойно распорядилась Аланна. — Там большой стол, на стол его и уложите. Быстрее. Времени мало.

У Перрина закружилась голова. Прислонив топор к стене, Лойал подхватил юношу на руки.

— Я сам займусь Вратами, Лойал, — слабо бормотал Перрин. О Свет, как пить-то хочется. — Это мой долг…

Обломок стрелы, кажется, уже и вовсе не причинял боли, зато теперь болело все тело. Лойал куда-то нес его на руках, низко склоняя голову всякий раз, когда проходил в дверь. Госпожа Лухан кусала губу: казалось, она вот-вот разревется. Интересно, с чего бы это? Раньше за ней такого не водилось. Госпожа ал'Вир тоже выглядела встревоженной.

— Госпожа Лухан, — пробормотал он, — а мама сказала, что мастер Харал возьмет меня в подмастерья…

Нет, нет. Это ведь было давным-давно. Это было… Когда же это было? Он никак не мог вспомнить.

Уже лежа на чем-то твердом, Перрин слышал доносившиеся откуда-то издалека слова Аланны:

— Зазубрины впились не только в плоть, но и в кость, к тому же наконечник, ударившись о ребро, согнулся. Я должна буду выпрямить его и вытащить наружу по каналу старой раны. Боль будет ужасной, но если он выдержит, рану я Исцелю. Другого выхода нет. Сейчас он на краю могилы.

«Уж не обо мне ли она случаем говорит?» — промелькнуло в голове у Перрина. Фэйли склонилась над ним и улыбнулась. Губы ее дрожали. Неужели когда-то ему казалось, что рот у нее великоват? Вот глупости.

Перрину хотелось коснуться ее щеки, но госпожа ал'Вир и госпожа Аухан почему-то, навалясь всей тяжестью, держали его за запястья. Да и на ноги кто-то налег, прижимая их к столу. И большие руки Лойала обхватили плечи юноши. Точно, это стол. Кухонный — Прикуси это, любовь моя, — донесся издалека голос Фэйли. — Тебе будет больно.

Он хотел спросить ее — почему, но она уже сунула ему в рот обернутую кожей палочку. Перрин чувствовал запах кожи, дерева — и ее, Фэйли, запах. Будут ли они охотиться вместе, гоняясь по бескрайним травянистым равнинам за несчетными стадами оленей? Ледяной холод знобкой волной окатил тело, и он смутно осознавал, что это воздействие Единой Силы. А потом пришла боль. Перрин успел почувствовать, как палочка хрустнула у него между зубов, и провалился во тьму.