Возрожденный Дракон - Джордан Роберт. Страница 35

— И больше ни слова? Морейн, я не ждал ответа уклончивого, какой принято получать от Айз Седай. Если вам известно мое будущее, скажите мне о нем, пожалуйста.

— Известно мне лишь немногое, Перрин. Когда-то, надеясь найти ответы на иные вопросы, я рылась в горах рукописей, собранных для исследований двумя моими друзьями, и нашла несколько переписанных страниц из книги Эпохи Легенд. Было там сказано и о ситуациях... о делах, подобных твоим делам. Может быть, во всем мире уже не найдешь этих страниц, но и из них я узнала лишь немногое.

— О чем же они вам сказали? Узнать хоть что-нибудь еще все равно лучше, чем остаться при сегодняшнем полузнании. Да спалит меня Свет, ну почему я заботился о том, чтобы Ранд не потерял разум, но не догадался ни разу, что побеспокоиться мне бы нужно и о самом себе?

— Но и в Эпоху Легенд об этом, Перрин, знали очень мало. Кто бы о подобных случаях ни писал, невозможно было понять, правда то или легенда. Я же читала лишь часть текста, не забывай. Там говорилось о некоторых из тех, кто вступал в общение с волками: люди теряли себя, ибо волки словно бы пожирали в человеке все человеческое. Не в каждом, правда. В одном ли из десяти, или из пяти, а может, из девяти, я не знаю.

— Я могу отгораживаться от них. Не знаю, как получается, но я могу не слушать их. Заставить себя не слышать их. Как по-вашему, это поможет мне?

— Поможет, вероятно. — Глядя на Перрина со вниманием, Морейн выбирала слова осторожно. — Говорилось в древней книге в большей степени о снах. Сновидения могут тебя привести к беде, Перрин!

— Вы мне об этом уже говорили. Но что вы имеете в виду?

— Если верить автору той книги, то она утверждает: волки живут частью и в нашем мире, а частью и в мире снов.

— Мир снов? — неуверенно переспросил Перрин.

Морейн бросила на него цепкий взгляд.

— Я повторила слова, прочитанные мной в отрывке из книги. Волки общаются с тобой так, как беседуют и между собой, но все это связано с миром снов. Каким образом связано — не знаю. — Морейн помедлила, нахмурилась. — В трудах Айз Седай, обладавших сновидческим талантом, я прочла вот что. Сновидицы рассказывали порой, как они встречались во сне с волками, да с волками такими, которые были их проводниками. Ежели ты вознамерился избегать серых, придется тебе, я боюсь, научить себя и во сне сохранять столь же острую бдительность, как в часы бодрствования. Если у тебя хватит решимости отгородиться от волков, разумеется.

— Хватит ли у меня решимости? Морейн, я не закончу свой путь так, как Ноам. Не бывать этому!

— Ты говоришь так, — она посматривала на Перрина, насмешливо покачивая головой. — будто любое решение способен принять самостоятельно. Но ты — та'верен, не забывай об этом, Перрин!

Он повернулся к ней спиной и уставил взгляд в темные ночные окна, однако Морейн продолжала вещать:

— Осознав, что представляет собой Ранд, та'верен в высшем смысле слова, я, быть может, маловато обращала свое внимание на двух других та'верен, которых я обнаружила вместе с ним. Три та'верен из одной и той же деревни, да еще родились чуть ли не в одну и ту же неделю! Просто неслыханное событие! Нельзя исключить, однако, что ты и Мэт предназначены Узором к исполнению более высоких его идей, чем предполагали ты или я.

— Не желаю я оставаться лишь средством для исполнения неких целей! — пробубнил Перрин себе под нос. — Вообще никакой цели служить не смогу, если потеряю в себе человека. Неужели и вы мне не поможете, Морейн? — Нелегко ему было произнести это. А если помощь ее сведется к тому, что она должна будет использовать на мне Единую Силу? Не лучше ли мне в таком случае забыть, что я — человек? — Помогите же мне не растерять в себе все человеческое!

— Помогу, если хватит сил, если сумею я удержать твой разум цельным. Обещаю тебе, Перрин! Но ставить ради этого под удар мою борьбу с Темным я не намерена! Помни и об этом.

Едва прозвучали эти слова, Перрин повернулся, чтобы взглянуть ей в глаза, но она встретила его взор не дрогнув. Но если борьба ваша с Тенью завтра прикажет тебе уложить меня в могилу, вы и на это пойдете, верно? И Перрин весь заледенел, вдруг поняв, что Морейн так и поступит.

— Что-то определенное вы мне все-таки скажете?

— Не загадывай слишком надолго вперед, Перрин, — молвила она холодно. — Не проси у меня большего, чем я могу тебе дать.

— Но способны ли вы, — спросил он, помедлив, — сотворить и для меня то, что вы сделали для Лана? То есть заслонить мои сны от зла?

— Страж у меня уже есть! — Губы ее изогнулись, как бы улыбаясь. — Одного Стража, Лана, для меня довольно. Я ведь из Голубых Айя, не из Зеленых...

— Вам же совершенно ясно, что я хочу сказать! Быть Стражем я вовсе не желаю!

Всю жизнь быть связанным с Айз Седай, о Свет? Не хуже ли это, чем связь моя с волками?

— То, что подходит Лану, тебе, Перрин, не поможет. Поставленная мною вокруг него защита действует против снов, являющихся извне. А в твоих снах опасность исходит от тебя самого! — И Морейн вновь раскрыла маленькую свою книжицу. — Вам всем пора спать! — приказала владычица, желая поставить точку. — Берегись своих снов, но нельзя же вообще не спать! — Она принялась перелистывать страницы, и Перрин удалился.

Возвратившись в свою комнату, воин-кузнец ослабил мертвую хватку, которой держал себя, разговаривая с Айз Седай, чуть-чуть расслабился, приоткрыл щелочку в своих ощущениях. Он тут же почуял — волки бродят поблизости, на окраинах Джарры, взяв деревню в кольцо. Перрин тотчас захлопнул себя на жесткий самоконтроль. «Большой город — вот что мне сейчас нужно!» — сказал он себе. Да, город встанет границей между воином и волками. Но не раньше, чем я разыщу Ранда! После того, как я сделаю для него все, что обязан сделать! Перрин не был уверен в искренности собственного желания защитить свои сны с помощью Морейн. Или волки, или Единая Сила — такого выбора не пожелаешь никому.

Перрин огонь в очаге разводить не стал, а распахнул оба окна. В комнату ворвался ледяной ветер с гор. Сбросив постель и ватные стеганые одеяла на пол, Перрин, не раздеваясь, повалился на бугристый тюфяк и не пытался искать местечко поудобней. Перед сном его осенила важная догадка: единственный, кто заслонит богатыря от беспамятных снов и опасных видений, — комковатый старый тюфяк...

...Воин-кузнец шел по длинному коридору, где камни стен и высокого потолка блестели от сырости, и на них полосами лежали странные тени. Неровные, то проскальзывая вперед, то обрываясь, тени были слишком черны рядом с бликами разделяющего их света. Откуда струился свет, Перрин понять не мог.

— Нет! — молвил воин, а затем повторил громче: — Нет! Я снова во сне. Я должен сбросить сон! Проснись!

Однако коридор не исчез, остался прежним.

Опасность! Перрин слабо уловил прилетевшую издалека волчью весть.

— Я проснусь. Заставлю себя проснуться! — Перрин ударил в стену кулаком. Испытав боль, одолеть сон он все же не смог. Воину чудилось, будто одна из теней на стене от удара его уклонилась.

Беги, брат мой, беги!

— Прыгун? — с удивлением спросил себя Перрин. Он был убежден: волк, чье предупрежденье услышал воин, ему известен. Имя его — Прыгун, он когда-то завидовал орлам.

— Но Прыгун мертв!

Беги!

И воин-кузнец понесся во всю прыть, придерживая рукой секиру, чтоб рукоять ее не била его по ноге. Он не ведал, куда он бежит и зачем, но нельзя было пропустить мимо ушей молнию-весть, посланную ему Прыгуном. Прыгун мертв, — думал Перрин. — Он погиб. Но воин-кузнец бежал вперед.

Коридор, по которому он проносился, пересекался с другими коридорами: Перрин замечал, как одни уходили вверх, другие уводили вниз. Но все прочие коридоры схожи были с тем, что увлекал воина вперед. Те же каменные стены, нигде не пробитые дверьми, и полосы тьмы.

Выскочив к одному из поперечных коридоров, Перрин замер на месте, будто осаженный. Там, недоверчиво щурясь, стоял мужчина, облаченный в странного покроя кафтан и штаны. Полы кафтана будто юбка свисали с бедер, точно такого же ярко-желтого цвета были и расклешенные штанины. Сапоги у снящегося господина были тоже желтого цвета, только чуточку бледней, чем одежда.