Моё прекрасное алиби - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 10

Приехал я в отель, а мне портье протягивает ключ и что-то говорит. Ничего не понимаю, достаю свой словарь.

– Я вас не понимаю, – говорю.

А он что-то лопочет по-своему.

Я разозлился.

– Объясни, – говорю, – по-человечески.

Он показывает пальцами два и объясняет, что приходили мужчины, меня спрашивали. Ушли полчаса назад. Это значит, бог меня любит. Какие гости могли искать меня в этой стране и ждать до двух часов ночи? Если бы я не зашел в эти секс-шопы, то все, конец. Только чудо спасло меня на этот раз. Вернул я ему ключ, положил двадцатидолларовую бумажку и сразу за дверь, в другой отель – «Президент», где номер на другую фамилию.

Только у себя в номере я отдышался. Значит, меня ищут и даже знают мою фамилию. Ах, дураки мои «заказчики», наверное, засветились при получении американской визы. Еще бы – за три дня оформили. Очень спешили, вот и перестарались. Теперь нужно быть осторожнее. У них может быть и мое фото из этого паспорта. Надо же, какая фамилия была у моей соседки – Махрушкина.

А «клиент» мне на этот раз попался, видимо, серьезный. Мне его лицо сразу не понравилось, еще в Москве. Знаю я этих подловатых старичков. Как змеи изворотливые бывают. И тысячу жизней имеют. Представляю, какие у него возможности, если в огромном городе сумел меня разыскать. И сколько же у него людей? Правильно я сделал, что не сунулся в отель «Варвик». Там наверняка везде его люди стоят, ждут, когда появится Махрушкин. Теперь до его отъезда нужно оставить этот паспорт здесь, в Нью-Йорке. И стараться вообще не вспоминать про эту фамилию. А переводчик мне все-таки очень нужен. Придется ехать в Бруклин. В справочнике Нью-Йорка на русском языке написано, что Бруклин – центр эмигрантов из России. А там, где есть наши бывшие граждане, за деньги можно найти все, что угодно. И договориться с кем угодно. Такая уж у нас специфика.

Утром я поймал такси и поехал в Бруклин. Вот это город. Вторая Одесса! Все говорят только по-русски, но с приятным европейским акцентом. Английской речи нет вообще. Книжные магазины, рестораны, кафе – все надписи только по-русски. Словно и не выезжал из России.

Своего помощника я нашел сразу. Он сидел в кафе, пил какой-то гнусный американский напиток, не поймешь сразу, пиво, джин или коктейль. У него был такой отсутствующий взгляд, что я сразу понял – это мой тип. Сидит здесь без денег, без перспектив, без надежд на будущее. Подошел и молча подсел к нему. На вид этому типу лет пятьдесят пять—шестьдесят, может, и меньше, несчастная жизнь старит человека. Он долго смотрел на меня. Я заказал два чистых виски. Он выпил, снова молча посмотрел на меня. Я заказал еще по стопочке. Только после второго стаканчика он сказал:

– Ну...

– Хочу познакомиться, – поднял я свой стаканчик.

– Ишь, какой шустрый, зачем?

– Нужна помощь.

Он задумался.

– Именно от меня? – наконец спросил он.

– Я плохо говорю по-английски, – признался я.

Он задумался.

– Знаешь, сколько переводчиков без дела сидит. Почему пришел ко мне? Чем-нибудь промышляешь?

– Нет, просто подумал, что ты меньше возьмешь.

– А сколько дашь?

– Двадцать долларов в день, – здесь важно не выглядеть особенно щедрым.

– Двадцать долларов, – задохнулся он от гнева, – только пятьдесят. И проценты с твоего дела.

– У меня нет никакого дела, – терпеливо объяснил я, – просто я инвалид.

– Психический? – хмыкнул он. Еще издевается.

– Нет, физический, у меня нет руки, – показал я ему свой протез.

Он сразу протрезвел.

– Извини, я не хотел тебя обидеть. Что нужно делать?

– Помочь мне подобрать несколько костюмов.

– И все?

– Да, и все.

– У нас в Бруклине в любом магазине говорят по-русски, – объяснил он, – для этого не нужен переводчик.

– Мне нужны особенные костюмы.

– Ладно, черт с тобой. Когда ты сел, я уже понял, что ты не отвяжешься. Куда нужно идти?

– Сначала в магазин военной одежды. Есть здесь такой?

Он снова задумался. Когда он думал, он поднимал глаза к небу, словно помогая своим пропитым мозгам. Если человек пьет с утра, значит, он либо опохмеляется, либо неисправимый алкаш и продолжает пить все время. Мой тип относился ко второму разряду вечно пьяных, но здравомыслящих людей.

– Поймаем такси и узнаем у него, – наконец выдал он.

Для этого не нужно было долго думать. Таксист отвез нас в магазин, и я подобрал себе все, что можно купить за деньги и нужно для предстоящей операции. Он ходил рядом довольный, как павлин. Нужно сказать, что и он не особенно хорошо владел английским. Только когда мы наконец вышли из магазина, я спросил его:

– Как тебя зовут?

– Леонид, – он выпятил свой небольшой животик и попытался пригладить растрепанные волосы.

– Откуда ты?

– Из Минска.

– А здесь что делаешь?

Внезапно взгляд у него стал грустным, каким-то потерянным.

– А, черт его знает. Сам не знаю. Все ехали, я тоже сорвался с места. А зачем приехал – честное слово, не знаю.

– Давно приехал?

– Да уже десять лет, – посчитал он по пальцам.

Таксист обернулся к нам.

– Куда едем? – спросил он по-английски.

– Куда? – спросил в свою очередь Леонид.

– В магазин рыболовных принадлежностей, для рыбаков. Есть здесь такой?

– В Нью-Йорке есть все, – победно сказал мой «гид», – это столица мира.

Он долго говорил что-то водителю, пока тот наконец не кивнул, трогая машину с места.

– А тебя как зовут? – спросил Леонид.

– Георгий. Можно просто Жора.

– Слушай, Жора, а на кой черт ты сюда приехал? Ну раньше ехали, я понимаю, бежали от коммунистов, от советской власти. А сейчас зачем? Что есть хорошего в этой обосранной стране?

– Ты же только что сказал, что Нью-Йорк – столица мира.

– А мир весь говно! – рявкнул он грозно.

Таксист обернулся на нас.

– Езжай, – махнул ему Леонид, – ничего хорошего в этом мире нет. Ты мне поверь. Я был в Израиле, Австрии, Голландии, Франции, теперь вот Америка. Ничего хорошего нет. Везде одно и то же. Мужчины – дураки и сволочи, а бабы все – прошмандовки. Ничего хорошего в этом мире нет, – повторил он грустно.

Мы ехали довольно долго, минут пятнадцать, пока наконец не остановились у нужного магазина. В этом магазине мы пробыли недолго, буквально несколько минут. Затем заехали еще в один магазин, и на этом я закончил свои покупки. Отпустив такси, мы зашли пообедать в небольшой итальянский ресторанчик.

– Теперь мне нужна машина, – сказал я Леониду, – ты умеешь водить?

– Я догадался, – кивнул он, – ты хочешь ограбить банк, и чтобы я был твоим водителем. Половина добычи моя.

– С одной рукой? – спросил я его.

– Да, – он чуть смутился, – об этом я не подумал. Значит, ты какой-то мошенник. Задумал крупную аферу.

– Поэтому обратился к первому встречному? – мои вопросы били хуже кулаков.

Он еще раз подумал.

– Значит, от кого-то скрываешься.

– И поэтому хочу, чтобы ты меня отвез в другой город? Хватит придумывать глупости. У тебя есть права?

– Нет, – виновато ответил он, – вернее, где-то были, но я потерял.

– А водить умеешь?

– Думаю, да.

– Что значит, думаю? – с этим типом мог разозлиться даже святой.

– Давно не водил машину. Десять лет, – признался он мне наконец.

– А в Союзе водил?

– Там у меня была своя машина. «Жигули», третья модель.

– Значит, умеешь. А где посеял водительские права, не помнишь?

– Не помню, – он явно огорчился, потом вдруг сказал: – Все время хочу спросить у тебя, где ты потерял свою руку?

– В Афганистане.

– Я так и думал, – вздохнул он, – это был большой рок.

– Ты тоже был там? – спрашиваю его.

– Нет, – он вдруг отвернулся.

Официант принес нам пиццу и кока-колу. Поставив все на столик, он улыбнулся, показав все тридцать два великолепных белых зуба, и удалился.

Мы принялись за еду.

Я подозвал официанта, заказал еще по стаканчику мартини.