Смысл вопроса - Секацкий Александр Куприянович. Страница 5

Итак, языковая игра в почемучек редуцируется, но отнюдь не исчезает. Ее редукция как раз сводится к сжатию и удержанию прежнего универсального любопытства в рамках избранных проклятых вопросов. То есть, вопрос в чем смысл жизни оказывается сохраненным «взрослым» коррелятом детских вопросов типа «почему французы говорят по-французски?». Соответственно, дети, которые эти вопросы задавали, как бы передают вахту умудренным старцам, всерьез отвечающим на вопросы, поддерживающие ценность самого вопрощания. Жертвы всесожжения обеспечивают уа-уа эффект, — а он по-прежнему крайне важен на решающих участках. Наука получает возможность не откликаться на каждый запрос о серьезности ее намерений, а значит и не отвлекаться. В значительной мере в этом и заключается ее сила. Не только наука, но и любое дисциплинарное самовозрастаюшее знание поддерживаются смысловым полем, порождаемым двумя типами генераторов. Почемучки генерируют неисчерпаемую серию вопросов, которые в дальнейшем ограничиваются и дисциплинируются, а пифии мудрости генерируют уа-уа-ответ, выстраданный и оплаченный жизнью, а потому задающий высокую планку ценности. И лишь таким образом, в форме бытия-для-другого, раскрывается смысл и ответа (любого, лишь бы серьезного, то есть настоящего «уа-уа») и самого вопроса. Но если ограничиться только формой для себя, мы обнаружим лишь самозабвенную песнь на одном полюсе и горестное недоумение на другом.

Ибо, какие высокопарные речи о духовных исканиях не звучали бы из уст вдохновленных пифий, содержание послания раскрывается без особого труда: проживи эту жизнь достойно, и тогда ты станешь таким, как мы. Для субъекта, сохраняющего полноту вменяемости это, конечно же, означает одно из двух.

Либо в жизни вообще нет никакого смысла.

Либо засуньте этот ваш смысл себе в задницу.