Однажды в грозу… - Джордж Кэтрин. Страница 25

Через две недели в Комб-коттедже вновь воцарился покой, и Касси могла, не отвлекаясь, работать над книгой. Тут она обнаружила явную неувязку в ходе сложного повествования и поняла, что придется поломать голову над тем, как исправить ошибку, прежде чем удастся снова сесть за компьютер. Давно зная, что способно расшевелить мысли, Касси решила заново покрасить гостиную и поехала в Пеннингтон покупать краску. Малярные работы не только решили бы ее писательские проблемы, но и избавили бы Комб-котгедж от всяких следов вторжения.

Нарядившись в рабочие брюки, майку и кроссовки, забрав волосы под старую шляпу, принадлежавшую Бену, и включив радио, чтобы не скучать, Касси взгромоздилась на стремянку и стала энергично раскатывать валиком по потолку второй слой эмульсионной краски. Сосредоточенно думая о том, как устроить, чтоб убийца был в одном месте, тогда как свидетели показывают, что видели его в то же самое время в другом, она закончила последний участок и с облегчением вздохнула оттого, что можно не напрягать разболевшуюся шею, и чуть не упала, когда услышала резкий стук во входную дверь. Чудом удержав равновесие и не опрокинув стремянку, но измазав лицо белой краской с валика, она спустилась и подошла к двери.

— Кто там? — сердито спросила она.

— Алек.

У Касси перехватило дыхание. Она в отчаянии посмотрела на измазанные краской брюки, сняла дверную цепочку, отодвинула засов и открыла дверь. Алек, одетый в вельветовые брюки и водолазку, стоял с каменным выражением лица.

— Здравствуй, Касси. Я в городе встретил Бена. Он сказал, что ты, скорее всего, дома.

— Вот это сюрприз, Алек! А я боялась, что твоя тень уже не ляжет на порог моего дома. — Она просияла улыбкой, хотя и была смущена, что он застал ее в таком ужасном виде. — Ты мог бы ограничиться и звонком, — добавила она. — Как видишь, я очень занята.

— Ну что ж, я уйду, — скованно ответил он.

— Нет! — выпалила Касси, из-за краски, измазавшей руки, не схватив его за кашемировый рукав. — Заходи, раз уж пришел.

Алек слегка расслабился.

— Спасибо. Бен не говорил, что у тебя малярные работы.

— Он не знал. — Она стащила с себя шляпу, встряхнула волосами и повела его мимо беспорядка гостиной, где даже занавески не висели, прямо на кухню. — Это мне вдруг пришло в голову. Я увязла на месте со своим повествованием и, чтоб освободиться, решила поработать физически. Обычно это помогает. — Она, отмыла руки и налила воды в чайник. — Есть время выпить кофе?

— Да. Спасибо. — Облокотившись о тумбочку, он смотрел, как она хлопочет.

— По правде говоря, я должен был бы заняться примерно тем же самым. Ты не забыла, что в понедельник я переехал?

— Нет, не забыла. — Касси заварила кипятком растворимый кофе и подала ему чашку.

Алек посмотрел на нее сквозь пар, поднимающийся из чашки.

— Ты собиралась помочь мне обосноваться.

— Мне в голову не приходило, что ты еще хочешь этого, — фыркнула она и посмотрела ему в глаза. — Ты за этим пришел?

— Нет, конечно, нет. — Он стиснул зубы. — И я не стал звонить потому, что отлично знал, ты повесишь трубку. Нашу последнюю встречу сердечной не назовешь.

— Ты прав. — В ее глазах появился холодный блеск. — Алек, я не могу позволить, чтобы мне указывали, кого я должна принимать в своем доме.

— Понимаю, что с моей стороны это было ошибкой. Хотя, — подчеркнул он, — мой взгляд на иные вещи вовсе не изменился.

— Понятно.

— Нет, Касси, тебе, по-видимому, еще непонятно. Пока непонятно. — Он выпрямился, удерживая ее взгляд. — Когда я наткнулся на эти акварели, глазам не поверил. В то утро, когда ушел от тебя, я решил пройтись, чтобы успокоить нервы. По дороге в отель я заглянул в Бофортскую галерею, а там, вижу, висят картины, на которых изображены незабываемые места нашей молодости, точь-в-точь такие, какими они мне запомнились. Я пришел к тебе с ними, как с оливковой ветвью, а… — он пожал плечами, — сама знаешь, что получилось дальше: я увидел Лайама Райли там, где мне самому хотелось находиться. Это было ударом ниже пояса. И в довершение всего ты захлопнула дверь перед моим носом.

— Так зачем было приходить? — тихо спросила она.

— Мне переадресовали из «Честертона» кучу писем. Среди них я нашел твою записку.

— Я так давно это писала, — сказала она, отворачиваясь.

— Знаю. Мне надо было поговорить с тобой.

Несколько раз я вот-вот готов был, но, черт, Касси, мне так тяжело бывает извиняться…

— Иными словами, тебе надо было, чтобы я первой обратилась к тебе, прежде чем ты сделаешь шаг!

— Да, — угрюмо ответил он. — Хотя я не мог не прийти в конце концов: я умираю от тоски по тебе.

Они молча смотрели друг на друга.

— И что теперь? — наконец спросила Касси.

— Ты вернулась к своему инспектору? — спросил он так, будто из него эти слова вытащили клещами.

Она глубоко вздохнула.

— Лайам мой друг. Нельзя «вернуться» к тому, с кем ты никогда не был. Но если мне будет приятно угостить его стаканом пива или ужином, когда у него найдется время помочь мне подобрать материал, не сомневайся: я это сделаю. Их взгляды встретились и долго сверлили друг друга. Потом Алек кивнул головой.

— Пожалуй, это справедливо. Думаю, мне удастся смириться с этим.

— Зачем это нужно? — огрызнулась она. — Я просто объясняю тебе, что живу, как хочу. Мне уже не двадцать лет.

— А выглядишь на двадцать в таком наряде. — Его лицо внезапно озарила редкостная, лучезарная улыбка, перед которой ее оборона каждый раз неизбежно рушилась. Он протянул ей руку. — Ну вот, я притащился…

— Притащился? — Касси невольно рассмеялась. — Так-то ты тащишься?

— На большее я не способен, — заверил он и коснулся ее руки. — Мир?

Касси вложила свою руку в его и недоверчиво спросила:

— Ты о чем?

— О перемирии. — Его рука сжала ее пальцы. — Брось ты эти краски, Касси. Пойдем поужинаем вместе.

Она освободила руку.

— Нет, я непременно хочу сегодня же начать красить стены.

— Займись этим завтра, — не сдавался он.

Касси сделала вид, будто обдумывает его слова.

— Ну, хорошо, — ответила она наконец. — Только тебе придется подождать, пока я отмоюсь.

— Постарайся поскорее. — Он слегка подтолкнул ее к лестнице.

— Погоди, надо помыть валик и убрать стремянку…

Алек отобрал у нее валик и указал на дверь:

— Иди. Я сам это сделаю, но не воображай, будто я стану постоянно заниматься такими вещами.

Через полчаса они сидели в машине и ехали в Пеннингтон. Касси уже казалось, что жизнь не такая уж плохая штука.

— А где мы будем ужинать? — спросила она.

— У меня. — Он бросил на нее косой взгляд. — Мне привезли мебель, и я подумал, что тебе будет интересно увидеть, как все получилось.

— С большим удовольствием. Мне придется готовить?

— Нет. Я опустошил местную кулинарию.

— Гениально, — произнесла Касси и неожиданно зевнула.

— Тебе уже скучно? — сухо спросил он.

— Просто я немного устала, — ответила она с важным видом. — Я сегодня много работала. Но обещаю не заснуть за столом.

— Если заснешь, я возьму и отнесу тебя наверх, в постель.

За этим последовало молчание и ни один из них не нарушил его до тех пор, пока Алек не поставил машину под каштанами на площади.

— Я всего-навсего имел в виду, что уложу тебя в комнате для гостей, — очень серьезно сказал он, отпирая красивую входную дверь.

— Разумеется. — Касси прошла мимо него, высоко подняв голову, и вдруг остановилась с возгласом восторга.

В прошлый раз она не обратила внимания на прихожую: тогда еще в ней не было ковра. Теперь здесь было очень уютно: над тумбочкой висело зеркало в золоченой раме, а огромный бронзовый вазон с плакучей смоковницей, гораздо выше Касси, стоял в простенке между полированными дверьми красного дерева, ведущими во врачебные кабинеты первого этажа. Она с удовлетворением заметила, что весь первый этаж был устлан ковром медового оттенка, который она советовала Алеку. В приемной стены цвета молочного шоколада оттенялись тяжелыми шторами из сурового полотна, свисавшими до пола с карнизов красного дерева. Кожаные кресла и уютные диваны стояли вокруг изящного орехового круглого столика; на нем были стопки журналов и засушенные цветы в китайской фарфоровой вазе.