В последние дни (Эсхатологическая фантазия) - Тихомиров Лев Александрович. Страница 31

Он совещался по этому предмету с Аполлонием, и Верховный Маг предложил ему план, который понравился Антиоху. Нужно было устроить в честь Человекобога грандиозный праздник, на котором Аполлоний проявит все свои магические силы, но, сверх этого, должны были проявиться и чудеса самого Люцифера. Праздник решено было обставить как можно торжественнее и пригласить на него правителей всех десяти союзных держав, а также и Римскую Коллегию кардиналов. Присутствием всех этих лиц Антиох хотел воспользоваться кстати, чтобы понаблюдать их взаимные отношения. Необходимость выждать прибытие высокопоставленных гостей значительно отдаляла день праздника, но это время он рассчитывал употребить на окончательное регулирование вероисповедного вопроса.

Собственно с магометанами, казалось бы, нетрудно было сладить. По самой идее Махди, этот магометанский Мессия должен был принести с собой новый закон [Идея Махди принесена в магометанский мир сектантами-измаилитами, теми самыми, к которым принадлежал знаменитый орден ассасинов, [43] системой убийств державший в руках халифов и султанов. У измаилитов уже являлись Махди, которые и возвещали самый необычный новый «закон», обыкновенно безнравственный], так что в принципиальном отношении никакое учение Антиоха в отношении нравственности, образа жизни и т. п. не могло препятствовать его признанию. Но объявить войну Аллаху, признать власть Шайтана — на это не могли пойти даже сектанты. Махди мог получать божественное поклонение, мог быть человекобогом, но — во имя Аллаха. Со стороны обрядовой магометане также не могли допустить статуй, которые рассматривались как идолы. Статуй не допускали также и евреи. Но у них, сверх того, Мессия должен быть национальным вождем и дать Израилю мировое господство. Но Антиох, из-за приобретения себе евреев, не мог оттолкнуть от себя остальное человечество. Переговоры в общей сложности не приводили ни к каким результатам. На каждом заседании повторялись одни и те же аргументы без всякой надежды найти согласительную формулу. Все это раздражало Антиоха, и он наконец решил, что переговоры представляют ошибочную тактику, и что в этом случае, как во всех других, дело Человекобога — не искать соглашений, а заявлять свою волю и требовать повиновения себе.

Он вызвал к себе Эзру Гаона, который ему казался наиболее подходящим орудием для воздействия на евреев, и принял его с величайшей благосклонностью. Антиох сообщил ему, что он — Мессия и что для него наступает момент открыться своему народу. Так как Эзра первый израильтянин, понявший, кто такой Антиох, то его же он избирает для возвещения евреям радостного события. При этом его народ должен знать, что он, Мессия, пришел не искать у кого-нибудь советов, а для того, чтобы повести за собою Израиль к обладанию миром, и на пути к этому евреи должны безусловно его слушаться и исполнять его предначертания. Они не должны обращать внимания на лживые толки его врагов. Истину знает только он, Мессия, и евреи могут ее узнавать только от него. Истина же состоит в том, что он есть воплощение Адама Кадмона, первобытного человека, с зарождением которого мир только и мог наконец организоваться из хаоса. Он, а не Иегова, вел Израиль к обладанию миром. Что касается Люцифера, то это вовсе не злой дух, не Самаель, а Метатрон, [44] высший из божественных ангелов. Для того, чтобы евреи могли, наконец, возобладать на земле, чего не мог им дать Иегова, — он, Антиох, Мессия, должен возобладать небесами, а для достижения этого евреи должны поддерживать его всею душою, беспрекословно исполняя его приказания. Сам он — еврей, и в его лице Израиль уже начинает свое господство, а очень скоро он даст всем истинным евреям управление народами, чтобы вести их к благоденствию.

Все это Эзра должен возвестить Израилю, выбирая для начала наиболее разумных людей. Им требуется также сообщить, что он безусловно воспрещает кумиры, то есть изображения ложных богов, но изображения его или Люцифера — священны, как изображения истинно божественных существ. Посылая теперь Эзру на проповедь, он ему предписывает после праздника привести к нему депутацию избранных сынов Израиля, которые получат от него дальнейшие указания.

Эта сцена произвела на Эзру потрясающее впечатление. Он совершенно уверовал в Антиоха. Радостный и гордый высоким доверием Мессии, он теперь горел одним желанием достойно исполнить его волю. Но с первых же шагов его на этом пути Кол Изроель Хаберим увидел, что еврейству угрожает полное распадение. Часть его Борух увлекал в христианство, другую часть Эзра вел к Антиоху. Под руководством Кол Изроель Хаберим останутся жалкие остатки, уже не имеющие сил для осуществления задач, которые так искусно подготовлялись настойчивыми усилиями лучших умов Израиля. Нужно было торопиться какими бы то ни было способами устранить Антиоха, становящегося поперек дороги этим задачам. Иуда Галеви получил из Рима инструкции ускорить исполнение замыслов Яни Клефта против Антиоха, но действовать так, чтобы участие центрального еврейства в этом деле осталось скрыто непроницаемой тайной. Лучшим способом для этого казалось — бросить все подозрения на евреев-христиан, с которыми евреи-патриоты не могли иметь никакой солидарности.

Порешив со своим мессианством, Антиох отложил магометанский вопрос до приискания подходящего человека, вроде Эзры. Но зато он отправил несколько десятков теософов на проповедь в Индию о появлении в его лице нового воплощения Кришны, который, согласно предсказанию известного индийского святого, Шри Рамакришна Парамагамта, сделанного в середине XIX века, должен родиться не в Индии, а в западных странах. Те же проповедники должны были возвестить об Антиохе как о новом воплощении Будды в Китае и Японии.

XXV

Между тем время праздника в честь Человекобога приближалось, и именитые гости каждый день прибывали в Иерусалим. С правителями союзных держав приезжали и их придворные и министры. Их размещали в разных казенных зданиях и частных домах, для этого снятых, так как в обширном дворце Антиоха не было достаточно помещений для такого количества гостей. Но они ежедневно собирались у него то на обеды, завтраки и ужины, то на деловые совещания. Высшее общество столицы также толпилось в парадных залах Председателя Союза то на пиршествах, то на раутах и на двух балах, данных во дворце. Все здесь сверкало великолепием беспримерной роскоши, потоки света то нежили глаз матовыми тонами, то бриллиантовыми искрами горели в хрусталях, благовоние курений наполняло воздух, столы ломились под тяжестью утонченных яств и громадных батарей изысканных вин; сотни дам в шелках и драгоценных камнях кружились в вихре танцев с разряженными кавалерами под гром оркестров музыки. Все сияло оживленным весельем. Во дни этих балов на всех площадях и перекрестках центральной части города устраивались уличные танцевальные вечера для массы народа с обильным угощением и особенно возлиянием вин. Сам хозяин праздников, величественный и приветливый, обходил своих гостей в залах дворца, выезжал и на площади поздороваться с народом, но на фоне общего разгула, великосветского и уличного, ярко выдавалась необычайная умеренность Антиоха. Он едва прикасался к кушаньям, едва обмакивал губы в вино, и рой полунагих красавиц, вертевшийся около него в самом преувеличенном декольте тогдашних мод, мог прельстить гранитную скалу не более, чем его. Он удивлял всех тем, что никогда не спал. Человекобог нес людям все чувственные радости жизни, все угождения и наслаждения плоти, и любил, чтобы все вокруг него погружались в них до оскомины. Но сам он казался выше всего этого в полную противоположность своему другу Аполлонию.

Жирная, лоснящаяся фигура Великого Мага и Первосвященника напоминала сочетание Бахуса и Фавна [45] каждую минуту, которую он мог оторвать от дел. Веселый, хохотун, он был великий обжора гастроном, тонкий знаток и любитель вин и готов был завести интригу с любой женщиной, среди которых, несмотря на свою почти безобразную наружность, пользовался большим успехом. Он охотно являлся участником самых грязных оргий, свойственных тому времени, и казалось даже, что чем грязнее и грубее разгул, тем более он им наслаждался. Впрочем, когда нужно, он умел держать себя вполне прилично, по-светски, и оживлял весельем салоны Антиоха. Он оживлял их также разными чудесами, которые так и сыпались из него. По одному движению его пальца в воздухе сверкали разноцветные огоньки, раздавалась неведомо откуда музыка, сыпались цветы и т. п.