Россия под ударом. Угрозы русской цивилизации - Кара-Мурза Сергей Георгиевич. Страница 89

Подобные конфликты по поводу положения народа на «карте человечества» обозначают как образно-географические драмы.

Надо отметить, что все стороны этого столкновения понимали, что речь идет именно о мировоззренческом конфликте, о двух типах жизнеустройства. Во время перестройки Л. Баткин на всякий случай предупреждал: «Запад» в конце ХХ в. — не географическое понятие и даже не понятие капитализма (хотя генетически, разумеется, связано именно с ним). Это всеобщее определение того хозяйственного, научно-технического и структурно-демократического уровня, без которого немыслимо существование любого истинно современного, очищенного от архаики общества» [7].

Такое представление о национальном характере глубоко ошибочно, самоосознание людей формируется культурно-историческими условиями. Но следовать эссенциализму и считать, что «россияне» уже по своим природным свойствам принадлежат к западной культуре, выглядит совсем уж гротескным.

Миф о происхождении славян от Мосоха культивировался даже в конце ХVIII века в Императорской Академии наук, где большое влияние имели немецкие историки. М.В. Ломоносов в осторожной форме оспаривал применение библейского мифа к истории России: «Мосоха, внука Ноева, прародителем славенского народа ни положить, ни отрещи не нахожу основания».

В апреле 1942 г. Геббельс писал: «Если бы в восточном походе мы имели дело с цивилизованным народом, он бы уже давно потерпел крах. Но русские в этом и других отношениях совершенно не поддаются расчету. Они показывают такую способность переносить страдания, какая у других народов была бы совершенно невозможной» (Цит. по [13, с. 98]).

Статья была тогда же перепечатана в “Die Zeit” и “Le Monde”, а в конце года появилась в английском журнале “Granta” (№ 11, 1984) под более определенным названием, которое Кундера изначально дал тексту: “Похищенный Запад”.

Оказавшись за этим «занавесом», интеллигенция Восточной Европы превратилась в «пятую колонну» в войне против России. Она стала чувствовать себя как «похищенная у Запада» Россией. И ублажить ее было уже невозможно.

Привести верхушку США в чувство удалось благодаря труду советских ученых, инженеров, рабочих и управленцев, которые совершили подвиг, быстро создав ядерное оружие, а затем и надежные средства доставки — баллистические ракеты. Но это — другая тема.

Надо уточнить, что войну «за умы» Запад выиграл прежде всего у себя в тылу — левая интеллигенция перешла на антисоветские позиции и отказалась от социалистических идеалов. Начался большой откат (неолиберальная волна), стерлись различия между левыми и правыми. На партийную номенклатуру СССР нового поколения установки западной левой элиты оказывали сильное воздействие. Интеллектуальная команда перестройки прямо следовала идеям еврокоммунизма, и, с отставанием в 10 лет, тоже стала «пятой колонной» Запада в холодной войне против СССР-России.

В НАТО это обращение вызвало замешательство, и МИД разъяснил, что в тексте послания Ельцина по ошибке был пропущена частица «не» — «Сегодня мы не ставим вопрос…». Но на «долговременной цели» настаиваем.

К числу отрицательных явлений были отнесены те стороны советской жизни, которые традиционно приветствовались демократами и гуманистами — высокий уровень социальной защиты, доступность образования и здравоохранения, реальное право на труд, низкий уровень преступности и пр. Инверсия оценки этих сторон жизни вызвала культурное потрясение.

На круглом столе в Российской академии госслужбы в 2002 г. в заключительном слове было сказано: «Память о Великой Отечественной войне при всех ее проблемах, ошибках, провалах — это практически сегодня, пожалуй, единственное объединяющее наш народ историческое событие прошлого» [17].

Кстати, в советских архивах имелось множество подлинных писем немецких солдат из Сталинграда, их предоставили историкам ГДР и ФРГ, и они были опубликованы в Германии, но не в России 90-х годов.

«Известия, 12.VI.2003».

Замечательно также, что в основе статьи лежит выступление автора на IX Немецко-российских осенних дискуссиях в Берлине 22-24 октября 2004 г. В этой статье, по словам автора, он рассматривает «характер коллективной «памяти о войне» или роль представлений о войне в системе национальной идентичности нынешних россиян».

Вывоз продукции «прочих отраслей промышленности» составил 2,4 млрд. руб. Я посчитал, что половина принадлежит «сырьевым» отраслям.

Очень редко, но население слегко приоткрывает свое нутро. Не так давно какой-то умник придумал устроить на телевидении голосование по выбору «Лица России». Пошло не так, как ожидали — половина проглосовала за Сталина. Как ни мудрили с «подчетом голосов», по России прошёл шорох. Что для молодежи, которая в основном и голосовала через Интернет, Сталин? Это образ мифический — символ отрицания нынешнего порядка, его антипод. За это и голосовали.

Эта проблема беспокоит элиту. Главный редактор журнала «Искусство кино» Д.Б. Дондурей говорит на международном симпозиуме: «Рейтинг фильмов, снятых в ельцинскую эпоху, т.е. после 1991 г., у советских граждан в 10-15 раз ниже, чем у выпущенных под эгидой отдела пропаганды ЦК КПСС. Созданная нашими режиссерами вторая реальность массовой публикой отвергается. Наши зрители сопротивляются той тысяче игровых лент «не для всех», которые были подготовлены в 90-е годы,… герои которых по преимуществу преступники, наркоманы, инвалиды, проститутки, номенклатурная дрянь с отклонениями в поведении» [14].

Современный философ либерализма Дж. Грей писал о программе МВФ: «Она утопична в своем игнорировании или отрицании той истины, что рыночные институты стабильны тогда и только тогда, когда они укоренены в совокупности культурных форм, ограничивающих и наполняющих смыслом их деятельность» [1, с. 203].

Английский историк Э. Карр в 14-томной “Истории Советской России” (с 1917 до 1929 г.) пишет о первых месяцах после Октября: “Большевиков ожидал на заводах тот же обескураживающий опыт, что и с землей. Развитие революции принесло с собой не только стихийный захват земель крестьянами, но и стихийный захват промышленных предприятий рабочими. В промышленности, как и в сельском хозяйстве, революционная партия, а позднее и революционное правительство оказались захвачены ходом событий, которые во многих отношениях смущали и обременяли их, но, поскольку они [эти события] представляли главную движущую силу революции, они не могли уклониться от того, чтобы оказать им поддержку” [22, с. 449].