Капли великой реки - Хироюки Ицуки. Страница 4

«Амида» — слово на языке санскрит, записанное китайскими иероглифами. Оно, по-видимому, произошло от амитаюс, что значит «бесконечное время», или от амытаба, что означает «безграничное пространство и всепроникающий свет». Нечто беспредельно огромное было наделено формой и очеловечено — так в словесном предании родился образ будды по имени Амида Буцу.

Слово «Наму» значит «вверить судьбу». «Вверить судьбу» буквально означает преклонить колени, опустить голову и целиком отдаться в чьи-то руки, поклявшись соединить с объектом поклонения свою судьбу. Это представление Синрана о том, что «наму» значит вверить свою судьбу Будде, Рэннё развил ещё дальше и стал проповедовать в народе, будто повторять слова «Наму Амида Буцу» — значит радоваться встрече с Буддой и будто формула эта выражает благодарность.

Пояснение смысла формулы «Наму Амида Буцу» есть в любом вводном сочинении по буддизму. Здесь я лишь в общем виде и весьма вольно изложу выводы.

Среди стариков где-нибудь в провинции часто бывает, что целиком формулу «Наму Амида Буцу» или «Намо Амида Буцу» не произносят, а говорят «Намандабу, намандабу». А многие старики и вовсе бормочут: «Наманда-наманда-наманда».

Конечно же, это изменённые варианты «Наму Амида Буцу». Но даже если не произносить как следует: «Наму Амида Буцу», а просто шептать «Наманда», заветы Синрана исполняются в точности. Ведь Синран устремлял свой взор не на статуэтки и картины с изображениями Будды, а в невидимый глазу мир Чистой земли, неизмеримый, не имеющий границ, противостоящий научно познаваемому миру физических явлений. Ну а то, что принято называть раем и адом, лишь промежуточные пункты на пути — так мне представляется.

Когда в душе я возношу молитву, то совершенно естественным образом с губ срывается: «Наму Амида». Назваться буддистом я бы не решился, скорее, я своеобразный почитатель Синрана, и в этом качестве ощущаю, что мне формула вполне подходит.

Если вам не по душе старомодный обычай повторять «Наму Амида», можно не произносить именно эти слова. Можно говорить «аригато годзаимас», или «спасибо», или «грацце». Достаточно того, что вы чувствуете признательность и в душе благодарите, сложив ладони, просто за то, что в этом жестоком мире вы как-то ещё живёте.

МНЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ ВЕРИТЬ, ЧТО «АД НАМ ВЕДОМ»

Из-за наложения понятий «Чистая земля» и «Рай в Чистой земле» люди склонны думать, что Чистая земля и Райская земля — это одно и то же. Я так не думаю.

Чистая земля — это не рай. И ад, и рай находятся в том самом мире, где человек изо дня в день проживает свою жизнь. Хорошо знакомое изречение из книги «Таннисё»: [10] «Известное дело, ад» — мне не хотелось бы понимать в том смысле, что после смерти мы непременно отправимся в ад. Я хотел бы думать, что речь идёт об этом, нашем мире, именно в нём мы узнаём, что такое ад.

Именно потому, что нас искушают эгоистичные желания, мы раним друг друга и природу, нагромождаем одну ложь на другую, потому что мы погрязли в страстях, не стоит бояться ада после смерти.

Такого глупца, как я, трудно спасти. Спасти меня, не способного отринуть желания и привязанности? Каждый свой день я проживаю в мучениях, причиняемых мне моими демонами, чудовищными приступами гнева. Вот это я называю адом.

Всем нам это ведомо, и все мы можем считать себя обитателями ада. Страх перед смертью и болезнями… Унижающее других собственное эго и боль униженных… Гнев и ревность…

Но вера — это лучик надежды, прорезающий тьму ада. Так думал Синран. Для того и существует вера, чтобы спасать измученные души. Поэтому само собою устроится так, что живущие в аду вернутся в Чистую землю. Бывает, что и в круговороте дней сумеешь вдруг на какое-то мгновение искренне в это поверить. Вот это и есть рай. Только райские мгновения никогда не длятся долго. В тот же миг восторги рая гаснут, и вновь под ногами каменистая почва ада.

Жить реальностью — это значит жить, непрерывно переносясь из одного мира в другой, то в ад, то в рай.

Тогда «возродиться в Чистой земле» — это не что иное, как уверовать, что все люди, как бы ни прожили они свой век, каплями великой реки возвращаются в океан, а затем вместе с испарениями вновь возносятся в небеса, поверить в эту величайшую повесть о нашей жизни. Я думаю, что именно в этом состоит «естественный закон», к которому Синран пришёл на склоне лет. [11]

ОТКРЫТЬ СЕБЯ ЗАНОВО В КАЧЕСТВЕ «КАПЛИ ВЕЛИКОЙ РЕКИ»

Вообразить невидимый глазу и лежащий за пределами реальности мир уже означает неосознанно соприкоснуться с основами религии. Допустимо сказать, что, пытаясь представить себе ад и ощущая его как «ад мира сего», человек, по сути дела, уже вступает в область религиозной веры.

Это может кого-то удивить, но мы, японцы, все живём бок о бок с религией. Когда, глядя на закат, мы впадаем в удивительное, непередаваемое словами настроение или же когда чувствуем страх и неприязнь к густому лесу, когда умиляемся пробившейся сквозь трещины асфальта траве, мы всякий раз невольно прикасаемся к невидимому миру.

Это называют анимизмом, но я не склонен принижать его и сводить к местным верованиям традиционного общества. Мне не по душе рассудочное иронизирование над исконным обычаем простых японцев одинаково почитать духов-ками и буддийских богов, мол, это глупая мешанина верований, синкретизм. Вера слагается не из догматов и религиозных институтов. Это что-то, что рождается из естественных человеческих эмоций.

Ученик средней школы, зарезавший складным ножом-бабочкой [12] учительницу английского языка, после этого, говорят, с рёвом убежал в туалет и зашёлся в жесточайшем приступе рвоты. Я и этот случай ощущаю, как яркий пример существования контакта с иным, невидимым глазу миром.

Не следует ли современному человеку несколько съёжиться в размерах? Может, не стоит, как в эпоху Ренессанса, без конца возвеличивать человека? Не лучше ли жить скромно, опустив глаза, и помнить о том, как мал и слаб человек?

Поистине, позитивная философия — это изумление человека, который потрясён до глубины души тем, что увидел свет на дне глубочайшего отчаяния. Но, чтобы прийти к этому, нужно непременно опуститься до самой крайней точки негатива, только с этого можно начать. Мы все действительно обитаем сейчас в аду. Но зато мы не будем низвергнуты в ад после смерти. Ведь в ад все люди приходят с рождением. Не в парадиз мечты, где цветут сады и щебечут птицы, являемся мы на свет, и нас здесь не приветствуют с фанфарами.

И всё же среди этого ада нам иногда доводится нежданно встретить маленькую радость, дружеское участие, доброе отношение незнакомого человека или чудо любви. Бывают минуты, когда душа и тело преисполнены отваги, когда наши мечты и стремления делают мир сияющим. Иногда даже бывают мгновения, когда от всей души благодаришь судьбу: как хорошо, что родился в этот мир человеком! А бывает — покатываешься от хохота и вместе с тобой смеются другие люди…

Вот эти мгновения — райские. Рай не где-то в мире ином, не на небесах, не в Западной Чистой земле. Он здесь, среди ада нашего существования. Рай, пожалуй, можно сравнить с маленькими сияющими пузырьками пены, всплывающими на тёмных волнах этого мира, который я называю адом. И уж никак не надо думать, что рай — это последнее пристанище, куда человек попадает после смерти.

«Ад мы уже изведали!» Стоит в этом увериться, и к вам непременно порой станет приходить светлое настроение, когда вы и не ждали. И наверняка вы, доселе корчившиеся в муках, захотите иногда и пошутить, поребячиться.

Хотя жизнь ставила меня в ситуации, когда я думал о самоубийстве, всё же я как-то сумел из этого выбраться — думаю, потому, что сумел задним числом осознать, что этот мир по сути своей хаотичен, жесток, полон горя и мук.