Теории сознания - Прист Стивен. Страница 68

Поверить в проблему взаимодействия означает оказаться во власти сильной метафизической иллюзии, которая во многом определяет наше самопонимание. Я предлагаю ряд аналогий с целью рассеять данную иллюзию. Они предназначены показать, что не существует онтологической проблемы чего-либо и его активностей, или же проблемы вещи и того, что она делает.

Яркость электролампочки усиливается или ослабевает, но не существует проблемы "свет – лампочка – яркость". Заметьте, что, если мы разобьем лампочку, выключим свет или в ней порвется волосок накала, излучение света прекратится. В "Алисе в стране чудес" Льюиса Кэрролла указанная метафизическая иллюзия воображаемым образом воспроизводится в виде "улыбки без кота". Ясно, тем не менее, что в эмпирической реальности может существовать кот без улыбки, но не улыбка без кота (или чего-то, что улыбается). И это потому, что улыбка есть нечто, что кот делает. Хамелеон – ящерица, которая способна менять окраску. Предположим, что он меняет цвет с голубого на красный. Но таким образом отнюдь не создается проблема "хамелеон – изменение – цвета", причем не только потому, что вторичные качества логически зависят от первичных, но также потому, что любые изменения логически зависят от тех вещей, что изменяются. Если автобус движется по улице, то не существует проблемы "автобус – движение". И дело не обстоит так, будто движение автобуса могло бы существовать как некоторый призрачный сохраняющийся остаток, если бы автобус был, скажем, разобран. И это не только потому, что первичные качества логически зависят от физических объектов, свойствами которых они являются, но также и потому, что движение есть нечто, что делает автобус, а любые действия невозможны без тех вещей, которые делают их.

В каждом из этих случаев ничто не зависит от того, являются ли вещи, которые делаются, физическими или ментальными или ни теми, ни другими. Потому-то и не существует проблемы взаимодействия, что те вещи, которые делают, логически зависят от вещей, которые делают их.

Сходным образом, больше нет необходимости в проблеме сознания и тела. Логически мы никогда не смогли бы оказаться в позиции для наблюдения "взаимодействия" между мышлением и мозгом. Мы никогда не смогли бы, так сказать, очистить мышление от мозга и открыть то метафизическое цементирующее вещество, которое не является ни вполне ментальным, ни вполне физическим. Верить в проблему взаимодействия означает смешивать эмпирическую возможность с логической невозможностью.

Я называю это решение проблемы сознания и тела "эмпиризмом", даже несмотря на то, что в качестве общего тезиса относительно мышления оно аналогично: "Мышление есть ментальная активность сознаний". В качестве же конкретной истины относительно человеческих существ и высших животных оно эмпирично и случайно: "Мышление есть ментальная активность мозга". Важным принципом эмпиристской теории сознания является то, что мало значения придается метафизическому понятию "отношения" между вещью и ее активностью. Активность чего-либо суть лишь то, что оно делает, чем бы оно ни являлось и что бы ни делало. Все факты касательно отношений вещи к тому, что она делает, суть эмпирические факты, и ни один из них не является метафизическим.

Особенно заметно, что не бывает каузальных отношений между вещами и их активностью, помимо тех, что упоминаются при объяснении, каким образом или почему они вовлечены в эту активность. Продолжая думать о мышлении как о субстанции, мы будем продолжать задавать вопросы о каузальных связях между мышлением и мозгом вместо того, чтобы правильно рассматривать мышление как ментальную активность мозга. Вопрос о том, какие части мозга задействованы в различных видах мышления, – вопрос эмпирический. Не существует неэмпирического каузального вопроса относительно мышления и мозга.

Эмпирической истиной является то, что мозг необходим для мышления человеческих существ и высших животных; также эмпирической истиной является то, что мышление есть активность, или нечто, что делается. Эмпиристская теория сознания представляет собой отождествление мозга с тем, что участвует в мыслительной активности. И это отождествление само является эмпирическим.

Известно, что "сознание" трудно определить вербально, и позднее я скажу, почему это именно так. Тем не менее нечто вроде остенсивного определения возможно и для данного термина.

Представьте, что вы смотрите на что-то, например на эту страницу "Теорий сознания", находящуюся перед вами. Вне всякого сомнения, благодаря этому определенные вещи оказываются истинными в отношении вас. Вы существуете, ваши глаза открыты и сориентированы на данную страницу. У вас есть мозг, связанный с помощью оптических нервов с обратной стороной ваших глазных яблок. Световые волны, отражающиеся от страницы, контактируют с вашей сетчаткой, и через нее электронный сигнал передается в мозг. Страница книги перед вами также существует и представлена как пространство прямоугольной формы окрашенной в белый цвет поверхности с черными метками на ней, которые мы называем буквами.

Так вот, это объяснение видения страницы могло бы показаться неполным не только в отношении физиологических деталей, но и в том плане, что делает его совершенно недостаточным. Дело в том, что в своем объяснении я упустил вашу осведомленность (awareness) о странице. Даже если бы я детально описал все физиологические факты и с равной детализацией описал все воспринимаемые вариации в цвете данной страницы и формы букв, главная черта рассматриваемой ситуации будет по-прежнему отсутствовать: ваше видение страницы.

Отсутствующим компонентом является сознание (consciousness). Видение чего-либо предполагает осознание этого или же осведомленность об этом. Физиологический импульс на глазные яблоки принимается нами пассивно: он движется в направлении объект → глазное яблоко. Однако чья-либо осведомленность об объекте распространяется в противоположном направлении: глазное яблоко → объект. Вы видите страницу – вы сознаете ее.

Это активное отношение не является физическим. Ваша осведомленность не имеет ни величины, ни формы, ни твердости. Это эфемерное, невидимое, изначально невыразимое отношение между вами и страницей. Это сознание.

В более общем плане существуют не только звуки, но и слышание их, не только запахи и вкусы, но и обоняние и ощущение вкусов, не только осязания или боли, но и переживание их. В каждом случае "их" обозначает некоторый акт чистой осведомленности.

Обратите внимание, что существование и природу сознания нельзя схватить с помощью какого-либо физического описания мира. Предположим, что существовал набор предложений, которые упоминали только физические факты о мире. И предположите per impossible [42] подобный набор полным. Все равно из этого набора не будет логически возможно вывести какие-либо дальнейшие предложения, утверждающие существование сознания или характеризующие его природу. Подобное мнимое выведение могло бы быть только non sequitur. [43]

А сейчас я хотел бы сделать радикальное предположение: сознание не существует. Различные виды опыта, разумеется, существуют, но как только мы перечислим все виды опыта, которые имеет человек, то слово "сознание" уже не будет схватывать абсолютно ничего. Сознание есть ничто помимо опыта. Для этого утверждения у меня есть три основания. Во-первых, это эмпирическая экономия: все известные феноменологические факты о нас самих могут быть адекватно схвачены путем упоминания одного лишь опыта. Во-вторых, бремя должно ложиться на защитника сознания, который должен доказать, что оно существует. В-третьих, на мой взгляд, можно дать объяснение двум известным фактам относительно сознания – это его эфемерная и невидимая природа, а также невыразимость данного понятия. Оба они объясняются тем фактом, что нет такой вещи, как сознание. Из этого логически следует, что больше нет необходимости в какой-либо философской проблеме отношения между сознанием и мозгом. Эта версия проблемы сознания и тела разрешена.