Мрак под солнцем - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 78

– Как им пользоваться? Я не знаю, как его оттуда достать.

– Я вам покажу. Это кресло делали целых три месяца по специальному заказу.

– Значит, вы специально заказали это кресло, – вздохнул Бернардо, – и столько времени валяли дурака. Хвалили мне новинку, а сами знали, что в кресло будет вмонтировано оружие. Значит, меня из-за этого оставили на Кубе?

– Все остальные действия Центра – это ваше прикрытие. Вам нужно завтра точно попасть в одного человека. К нему очень трудно подобраться, но завтра он подойдет к вам на расстояние нескольких метров. Как только вы сделаете выстрелы, вас увезут. Штурмовая группа уже готова. Ваша задача – только выстрелить.

– Откуда вы знали, что на меня будет покушение в Мадриде? – снова просил он.

– У нас была информация, – уклонился от ответа Жоакин.

– Врешь, – вдруг убежденно сказал Бернардо, – ты все врешь, сукин сын!

Теперь настала очередь удивляться Жоакину.

– Вы с ума сошли? – нервно сказал он, оглядываясь. – Нас могут услышать.

– Дурак. Я же все сразу вычислил. Ты, гениальный нелегал, но глупый аналитик, – прошипел, белый от ярости, Бернардо, – значит, говоришь, три месяца кресло делали. Три месяца! Значит, заранее знали, что меня должны ранить в Мадриде именно в ногу, именно в это место. И тебя тоже готовили три месяца с расчетом, что я буду ранен. Они заранее знали, что я буду ранен. Понимаешь, заранее знали. Ох, какой сукин сын наш генерал. Какой сукин сын! Это он все придумал, я ведь его стиль хорошо знаю. Кто-то из наших снайперов подстрелил мне ногу, а потом сразу появился ты, бедный врач-марокканец...

– Говорите тише, – попросил Жоакин.

– И меня повезли в Мексику, где случайно подвернувшийся нам врач, лицо вне всяких подозрений, убивает Альфредо, убирая последнего стоящего на нашем пути. И, наконец, в Мехико ты вдруг находишь журнал, где описывается это кресло. Журнал ты нашел несколько дней назад, а кресло делают уже три месяца. Значит, и журнал подбросили. И меня кладут в кресло, чтобы я выполнил задание «Чиновника». Вот подлецы, – он рассмеялся, – а, вообще, гениально придумано. Если бы не моя нога, поставил бы вам пятерку за изобретательность. Такой трюк мог придумать только Сергей Валентинович. Это вполне в его духе. Только не говори мне, что снайпер случайно попал мне в ногу. Все равно ведь не поверю.

Жоакин молчал. Он глядел в море, где купались женщины.

– У тебя действительно есть путь для отступления или это тоже блеф?

– Есть.

– Хорошо. Сегодня, пока женщины будут переодеваться, покажешь мне, как открывать эту трубку. Вот, сволочи, что придумали. И инвалида, и кресло, конечно, никто проверять не будет. Оно ведь металлическое.

– Придумывал не я, – обиженно выговорил Жоакин, – я только передаю поручения Сергея Валентиновича.

– Спасибо. Ты очень любезен. Врач, надеюсь, ты настоящий. А то скоро по легенде мне и ногу должны будут отрезать.

– Настоящий, – усмехнулся Жоакин, – а нога у тебя в порядке. Уже через неделю сможешь бегать. Ничего серьезного нет.

– Надеюсь, но ты не сказал мне еще имени. Чье завтра рождение, что нас точно пригласят?

– Уже пригласили. Я слышал, как утром звонила Вильма Кастро.

– При чем тут она?

– Завтра день рождения ее супруга – Рауля Кастро.

– Ну и что?

– Твой объект – его брат. Он обязательно будет на дне рождения своего брата, на этом и строился весь расчет.

– Фидель, – прошептал Бернардо, – значит, это судьба.

По берегу к ним бежали улыбающиеся женщины.

Глава 36

Когда наконец загорелся свет в комнате, можно было увидеть сразу два растерянных лица – Эдгара Леймена и Роджера Робинсона. Последний снял с глаз аппарат, позволяющий двигаться в темноте и видеть все объекты. Убрал его в сторону.

– Ради этого вы убрали столько людей? – тихо сказал он.

– А вы считаете, что это много? – неприятно улыбнулся Леймен. – Мы мечтали об этом столько лет. Еще при Кеннеди ЦРУ разрабатывало планы убийства или устранения Фиделя. Мы тридцать пять лет терпим у наших берегов эту русскую базу и ничего не можем с ними сделать. И вот наконец только сейчас у нас появился шанс.

– Почему только сейчас?

– Его уберут сами русские, силами своей агентуры. Подробности я не знаю, но, как только уберут Фиделя, мы сразу начнем активные действия. Об этом мечтали еще наши отцы, Роджер. А тут появляетесь вы и срываете нашу операцию своими дурацкими запросами, своей неуемной активностью. Неужели это действительно не понятно?

– Но почему русские пошли на это? Им для чего нужно устранять Фиделя? Он ведь их союзник.

– А деньги? Кто даст им деньги, если не Международный валютный фонд? А прием в НАТО их соседей? Мы ведь вполне реально можем заморозить прием в Североатлантический блок новых членов НАТО. Подробностей я не знаю, но их министр иностранных дел и наш государственный секретарь обо всем договорились, разграничив пределы наших взаимных обязательств. И после этого соглашения стала возможной операция по устранению Фиделя, которую должны провести сами русские. Вы понимаете, Роджер, как это здорово. Они тридцать пять лет защищали его от нас, а теперь сами и придушат. Ничего лучше придумать было нельзя.

– Но при чем тут мои люди?

– Не будьте идиотом, – взвизгнул Леймен, – это ведь элементарно! Вы должны понимать диалектику разведки, ее неизбежные потери.

– Да, должен понимать. Но я не понимаю.

– Что вы сказали?

– Эдгар Леймен, вы – сукин сын и негодяй. Из-за таких, как вы, мы оказались втянуты в войну во Вьетнаме. Из-за таких, как вы, мы стали мировым жандармом, и нас презирают во всем мире.

– С вами невозможно спорить. – Леймен снял свои очки, протер и снова надел.

– А я и не собираюсь с вами спорить. Я просто сейчас убью вас во имя высшей целесообразности. В разведке ведь это неизбежные потери. Так вы, кажется, сказали?

Он вытащил свой пистолет с надетым глушителем.

– Вы с ума сошли? – закричал Леймен.

– Нет, я просто делаю то, что давно хотел сделать. Убиваю мерзавца. Это так приятно, мистер Леймен.

По коридору кто-то быстро спешил к их комнате.

Резко постучал.

– Мистер Леймен, вы нас звали?

Роджер навел пистолет на Эдгара, покачал головой.

– Нет, – хрипло отозвался Леймен, чуть закашлялся и снова сказал, – нет, я вас не звал.

Спрашивающий повернулся и пошел по коридору в обратную сторону.

– Что теперь? – прошептал синий от ужаса Леймен.

– Где сейчас находятся Харгривс и Биксби? – шепотом спросил Роджер. – Мне нужны их адреса.

– Вы с ума сошли, – задыхался Леймен, – туда нельзя.

– Это мое дело, Леймен, – скажите, где они находятся.

Эдгар прошипел адрес. Роджер знал этот дом и эту улицу.

– Их там двое? – спросил он.

– Не знаю, но к ним вы так легко не попадете. Харгривс очень подозрительный человек, – сказал Леймен, – у вас не будет шансов. – И, словно в подтверждение его слов, внезапно раздался громкий крик, тысячекратно усиленный мегафоном.

– Роджер Робинсон, мы знаем, что вы в доме. Это говорит полковник Харгривс. Предлагаю сдаться добровольно. Ваше сопротивление бесполезно.

Леймен вскочил с кресла.

– Вы слышали, – закричал он, – я ведь говорил, они знают все! Они знают, где вы находитесь!

– Сколько их там? – спросил Роджер, пригибаясь.

– Откуда я знаю? – огрызнулся Леймен.

В это время стоявший внизу на улице Биксби осторожно говорил Харгривсу:

– Я его знаю. Он не будет сдаваться ни при каких условиях.

– Тогда он – покойник, – дернулся Харгривс, – у нас нет другого выхода. Третьего июня все должно быть чисто.

– Это так глупо, – в сердцах сказал Биксби, – почему нужно во имя секретности обязательно убивать наших людей?

– У нас нет другого выхода, – развел руками Харгривс, – что сказал вам Чернов? Он ведь звонил к вам сегодня ночью?

– Кубинцы знают, что я встречался с Луисом Эррерой и считают, что катер этого контрабандиста может быть подставкой. Поэтому Чернов просит, чтобы к Гаване подошла какая-нибудь другая яхта. Мы уже нашли нужную яхту, заменив катер Эрреры. Генерал подтвердил мне, что Фиделя уберут третьего июня. Но только в том случае, если мы опять не организуем здесь нечто похожее на взрыв в Мехико. Зачем нужно было убирать столько людей, Харгривс? Это же преступно.