Ради Елены - Джордж Элизабет. Страница 3

Сара замедлила шаг на маленьком мостике через ручей, который отделял остров от просторных полей. Хотя наступил день, туман все еще не рассеялся и толстым серым одеялом окутывал окружающие предметы. Издалека слышалась песня вьюрка, и раздавался приглушенный шум моторов проходящих машин. Где-то у реки крякнула утка. В поле послышался звонок велосипеда.

Слева виднелись запертые и заколоченные сарайчики для ремонта лодок. Впереди десять железных ступенек вели на мост Крузо, перекинутый к болоту на восточном берегу реки. Сначала Сара не заметила, что мост успели перекрасить. Раньше он был оранжево-зеленый с пятнами ржавчины, а стал коричневым с блестящими сквозь туман перилами кремового цвета. Казалось, что под самим мостом ничего не было. Туман изменил все вокруг.

Сара вздохнула, и на миг решимость покинула ее. Невозможно. Ни света, ни надежды, ни вдохновения в этом блеклом, холодном дне. К черту ночные наблюдения за Темзой, которые так любил Уистлер [2]. Лучше не думать о том, что написал бы в такой день Тернер [3]. Никто ни за что не поверит, что она задумала запечатлеть на холсте эту муть.

Однако именно сегодняшнее число она выбрала. Ей нужно было приехать на этот остров, чтобы рисовать. И она будет рисовать. Сара направилась вперед и толкнула скрипучие железные ворота, полная решимости не обращать внимания на пронизывающий осенний холод.

Она почувствовала, как под легкими туфлями захлюпала грязь, и поморщилась. Ей было холодно. Сара двинулась к ивовым и буковым зарослям.

С веток капала вода. Капли гулко разбивались о бурый ковер осенних листьев. Перед глазами колыхнулась большая, упавшая с дерева ветка, и она заметила впереди лужайку с тополем. Сара направилась туда. Она прислонила к дереву холсты и мольберт, поставила на землю деревянный ящик и складной стульчик. Блокнот для набросков она прижимала к груди.

Делать зарисовки, наброски, работать с красками. У Сары заколотилось сердце. Она ощутила слабость, за которую презирала себя. Казалось, будто ее пальцы онемели и даже ногтям было больно.

Сара заставила себя сесть лицом к реке и устремила взгляд на мост. Она разглядывала каждую мельчайшую деталь, стараясь представить, как будет выглядеть готовая композиция со всеми ее линиями и углами. В ответ мозг принялся давать оценку увиденного. Три ветки ивы с жухлыми листьями, покрытыми каплями дождя, которые отражали тусклый осенний свет, служили прекрасным обрамлением моста. Они тройной диагональю нависали над сооружением и ниспадали прямо к ступеням, опускавшимся к Коу-Фен, где в тумане мерцали неясные огни Питерхауса. Вода, казалось, сливалась с серым воздухом, и смутные силуэты двух лебедей и одной утки, казалось, скользили в пространстве.

Легкие мазки, подумала Сара, смелые пятна цвета, нежное прикосновение угольного карандаша, чтобы придать изображению объемность. Она начала делать набросок в блокноте, но тут карандаш выскользнул у нее из пальцев и, проехавшись по рисунку, упал ей на колени.

Сара уставилась на испорченный рисунок. Она вырвала страницу и попробовала еще раз.

Внезапно Сара ощутила приступ тошноты, который подкатывал к горлу, словно клубок. «Господи, только не это», — прошептала она и огляделась по сторонам, понимая, что не должна допускать того, чтобы ее вывернуло прямо здесь. Она посмотрела на рисунок, увидела какую-то мазню и смяла листок.

Перейдя к третьему листу, постаралась, чтобы рука двигалась уверенно. Стремясь избавиться от охватившей ее паники, она решила изменить угол наклона ветвей ивы. Попыталась изобразить перекрещенные перила моста, рисунок листвы. Карандаш сломался в ее руке.

Сара резко вскочила. Этого она не ожидала. На нее должно было снизойти вдохновение. Время и место должны были исчезнуть, а желание творить вернуться. Но оно не вернулось, оно ушло навсегда.

«Ты сможешь, — яростно прошептала Сара, — сможешь и должна. Ничто тебя не остановит. Никто не помешает тебе».

Она сунула блокнот под мышку, схватила складной стул и направилась в южную часть острова. Выбранное ею место заросло крапивой, но оттуда открывался новый вид на мост. Она оказалась там, где нужно.

Глинистая земля была укрыта листвой. Ветки деревьев и кустарников сплелись в густую паутину, за которой в отдалении поднимался каменный мост. Сара опять установила табурет. Сделав шаг назад, она задела ногой за что-то, наверное за ветку, засыпанную листьями. Ничего неожиданного в этом вроде бы не было, но ей стало как-то не по себе.

— Черт! — воскликнула Сара и пнула предмет ногой, разворошив листья. К горлу подступила тошнота. Глазам открылась не ветка, а человеческая рука.

Глава 2

К счастью, рука не была отделена от тела. За двадцать девять лет службы в полиции Кембриджа суперинтендант Дэниел Шихан ни разу не сталкивался с расчленением и молил Бога избавить его от необходимости когда-либо раскрывать это трудно раскрываемое преступление.

Услышав телефонный звонок в двадцать минут восьмого, он примчался на место из Арбери с включенной сиреной и фарами, довольный, что удалось вырваться из-за стола, потому что десять дней подряд он ел на завтрак только дольки грейпфрута, вареное яйцо и тонкий ломтик тоста без масла и в результате постоянно отчитывал своего сына и дочку за их прически и манеру одеваться, словно они не облачались каждый день в школьную форму и тщательно не причесывались по утрам. Стивен и Линда украдкой бросали взгляды на мать. Молча поглощая завтрак, все трое сидели с видом мучеников, долго терпевших непредсказуемое поведение человека, придерживающегося строгой диеты.

На Ньюнем-роуд движение было парализовано, и, только проехав часть пути по тротуару, Шихан добрался до моста на скорости, чуть превышающей черепашью. Он представлял, какие пробки должны были образоваться к этому моменту на всех въездах в город с юга, и когда притормозил за полицейским фургоном и вдохнул полной грудью сырой, холодный воздух, то приказал констеблю на мосту вызвать по рации людей, чтобы они помогли очистить дорогу от любопытных. Шихан ненавидел зевак и любителей острых ощущений. Несчастные случаи и убийства раскрывали худшие качества человеческой природы.

Плотно укутавшись шарфом, Шихан прошел под желтой лентой полицейского оцепления. На мосту, перегнувшись через перила, стояло около полудюжины студентов, пытающихся разглядеть, что происходит внизу. Шихан нахмурился и подозвал констебля. Если жертва училась в одном из колледжей, он не собирался раньше времени сообщать об этом. В местном полицейском управлении и в университете чувствовалось напряженное затишье после громкого расследования в Эмманьюэл-Колледже в прошлом триместре. Шихан не хотел, чтобы эту тишину потревожили.

Шихан перешел через мост и увидел женщину-констебля, склонившуюся над бледной как полотно женщиной. Та сидела на нижней железной ступеньке моста, держась одной рукой за живот, а другой подпирая голову. На ней был старый синий плащ чуть не до земли, на котором засохли какие-то желтые и коричневые пятна. Вероятно, ее стошнило.

— Это она нашла тело? — спросил Шихан, и констебль кивнула. — Кто еще приехал?

— Все, кроме Плезанса. Дрейк задержал его в лаборатории.

Шихан фыркнул. Несомненно, очередной прилив судебного красноречия. Он резко обернулся к женщине в плаще:

— Принесите одеяло. Пусть она побудет здесь. Шихан вернулся к воротам и направился в южную часть острова.

Это место могло бы стать и райским уголком, и воплощением ночного кошмара. Кругом было полно следов пребывания людей: от рваных газет до полупустых смятых пластиковых пакетов. На мягкой почве виднелась по крайней мере дюжина отчетливых следов.

— Черт, — обронил Шихан.

На землю уже успели настелить деревянные доски. Они начинались у ворот и уходили на юг, теряясь в тумане. Шихан осторожно ступал по ним, стараясь не попасть под капли воды с ветвей. «Капли тумана » — так бы назвала их Линда с ее пристрастием к ярким и образным выражениям, которое всегда так поражало его, что он порой сомневался, не оставили ли его настоящую дочь в роддоме шестнадцать лет назад, подменив ее поэтом с ангельским личиком.

вернуться

2

Уистлер Джеймс Макнил (1834—1903)—американский живописец импрессионистического направления. Большую часть жизни провел в Англии и Франции.

вернуться

3

Тернер Уильям (1775—1851) — английский живописец-маринист.