В присутствии врага - Джордж Элизабет. Страница 80

— Да простит меня Бог, — сказал он. — Что я наделал!

— Я не могу сказать, что ты не виноват, — прошептала Фиона. — Хочу, Деннис, но не могу.

— Я и не жду. Я мог что-то предпринять. Я позволил себе пойти на поводу. Так было проще, потому что, если бы все образовалось, вы с Лео никогда не узнали бы правды. Чего я и хотел.

— Лео, — с запинкой произнесла она. — Лео обрадовался бы старшей сестре. По-моему, очень обрадовался бы. А я… я бы смогла все тебе простить.

— Кроме лжи.

— Возможно. Не знаю. Сейчас я не в состоянии об этом думать. Я думаю только о Лео. Что он испытывает, как он, должно быть, напуган, как одинок и встревожен. Я в состоянии думать только об этом. И о том, что уже может быть слишком поздно.

— Я собираюсь вернуть Лео, — сказал Лаксфорд. — Он не причинит ему вреда. Если он так поступит, то не получит желаемого. А завтра утром он это желаемое получит.

Фиона продолжала, словно ее муж и не говорил:

— Мне не дает покоя, как все это вообще могло случиться. Школа недалеко, меньше мили отсюда. Все дороги, все улицы безопасны. Спрятаться тут негде. Если кто-то схватил его на тротуаре, кто-то другой мог обратить внимание. И если мы сможем найти этого человека…

— Полиция ищет.

— …тогда мы найдем и Лео. Но если никто не видел… — Она запнулась.

— Не надо, — попросил Лаксфорд. Она все равно продолжала:

— Если никто не видел ничего необычного, ты понимаешь, что это означает?

— Что?

— Это означает, что похититель Лео был знаком нашему сыну. По своей воле он с незнакомым человеком не пошел бы.

23

Слово «устала» не давало полного представления о том, как чувствовала себя Барбара Хейверс, когда выключила зажигание своей малолитражки в конце подъездной дорожки перед «Приютом жаворонка». Она была измотана, измочалена, выжата как лимон. Барбара открыла дверцу, но осталась в машине.

Если целый день она, так сказать, гоняла по дорогам пыль, то теперь увязла в трясине. Поговорив с Линли, Барбара узнала новость об исчезновении Лео Лаксфорда. У них не было ни единой зацепки в отношении местонахождения восьмилетнего мальчика, подытожил Линли, и только слово его отца, что на том конце провода находился именно ребенок.

— И что вы думаете? — спросила Барбара. — И какой теперь запашок от нашего Лаксфорда?

Ответил Линли лаконично: они не могут рисковать, трактуя данное происшествие иначе, чем похищение. Им он и займется в Лондоне, работая также и над делом Боуэн. Ей, Барбаре, придется вести расследование убийства в Уилтшире. Почти нет сомнений, что два этих дела связаны. Что у нее есть? — поинтересовался он.

Она была вынуждена сознаться в худшем. После последней стычки с сержантом Стенли по поводу группы криминалистов она держалась в отделе уголовного розыска Амсфорда высокомерно. Утерла нос сержанту Стенли и слегка сцепилась с главным констеблем сержанта из-за нежелания Стенли сотрудничать в полном объеме. Про зажигалку или отношение Стенли к ней самой Барбара упоминать не стала. Тут Линли не слишком бы ей посочувствовал. Высказался бы в том духе, что если она желает пробиться в преимущественно мужском мире, то ей придется научиться давать под зад, а не ожидать, что вместо нее это будет делать вышестоящий сотрудник Скотленд-Ярда.

— А-а, — отозвался он. — Обычное дело, не так ли?

Барбара выложила остальную информацию, составлявшую удручающий отчет о событиях дня. Ей удалось заполучить группу криминалистов для осмотра выглядевшей столь многообещающе голубятни на ферме Алистера Харви. Жена Харви самым любезным образом дала группе разрешение на обследование сооружения, но Барбара ничего не вынесла из этого мероприятия, кроме решительной неприязни со стороны криминалистов, не шедшей, однако, ни в какое сравнение с той неприязнью, которой прониклись к непрошеным гостям голуби.

Единственным светом в конце туннеля разочарований стало сообщение экспертов, что состав смазки, найденной под ногтями Шарлотты Боуэн, в точности соответствовал составу смазки, найденной в гараже Говарда Шорта в Коуте. Но оба образца колесной мази принадлежали к распространенной марке, и Барбара вынуждена была признать, что в сельской местности обнаружение колесной мази у кого-то под ногтями или где бы то ни было — событие не более сногсшибательное, чем обнаружение рыбьей чешуи на подошвах человека, работающего на рыбном рынке.

Единственной надеждой Барбары на серьезный прорыв на данном этапе был констебль Пейн. В течение дня от него поступило четыре телефонных сообщения, каждое из которых извещало о его перемещении по графству. Первое было из Мальборо, следующие из Суиндона, Чиппенхэма и Уорминсте-ра. Поговорить им наконец-то удалось при этом последнем вызове, уже совсем в конце дня, после далеко не триумфального возвращения Барбары в участок Амсфорда из голубятни Харви.

— Судя по голосу, вы вконец умаялись, — сказал Робин.

Барбара конспективно изложила ему события дня, начав со вскрытия и закончив бесполезной тратой времени и людских ресурсов на голубятню. Все это он слушал молча, стоя в телефонной будке — слышен был рев проносившихся мимо грузовиков, — и когда Барбара закончила, проницательно заметил:

— И сержант Стенли вел себя как последний болван, да? — И, не дожидаясь ее ответа, продолжил: — У него такая манера, Барбара. К вам это не имеет никакого отношения. Он на всех пробует свои приемчики.

— Да. Понятно. — Вытряхнув из пачки сигарету, Барбара закурила. — Но мы тут не совсем с пустыми руками. — И она рассказала ему о школьной форме Шарлотты Боуэн, где она была найдена и где, по утверждению механика Говарда Шорта, он ее взял.

— И у меня кое-что наклевывается, — сказал Робин. — В местном полицейском участке отвечают на некоторые вопросы, которые сержант Стенли задать не додумался.

Больше он ничего не сказал. Но в голосе его сквозило возбуждение, которое он стремился подавить, как недопустимую для констебля эмоцию. Сказал только:

— Мне нужно тут еще кое-что проверить. Если все подтвердится, вы первая об этом узнаете.

Барбара была благодарна констеблю за его внимание. За этот день она сожгла больше половины моста между собой и сержантом Стенли и главным констеблем сержанта. Приятно будет получить что-то — хорошую улику, сведения, свидетеля чего бы то ни было, — что восстановило бы доверие к ней, подорванное напрасной посылкой специалистов на обследование голубятни.

Остаток дня и часть вечера Барбара провела, принимая доклады констеблей, которые по-прежнему без устали прочесывали местность по указанию сержанта Стенли. За исключением механика со школьной формой Шарлотты, они ничего не нашли. Как только Барбара переговорила с Линли и узнала о похищении Лео Лаксфорда, она вызвала группы в участок, сообщила им о втором похищении и раздала фотографии мальчика и основные данные.

Наконец она выбралась из машины и побрела в темноте к дому, собираясь с духом для еще одного погружения в кошмар «Приюта жаворонка». Коррин Пейн дала ей ключ от главной двери, поэтому Барбара направилась туда, а не к входу через кухню, как накануне вечером с Робином. Однако в гостиной горел свет, и когда Барбара повернула ключ в замке и открыла дверь, задыхающийся, астматический голос Коррин позвал:

— Робби? Заходи, милый мальчик, тебя ждет сюрприз. — После паузы Коррин продолжала: — Это ты, дорогой? Мой Сэмми только что ушел, но у нас тут еще гостья, и я убедила ее дождаться твоего возвращения домой. Уверена, ты сразу же захочешь с ней повидаться.

— Это я, миссис Пейн, — откликнулась Барбара. — Робин еще на работе.

«О!» Коррин прозвучало очень многозначительно. Это всего лишь та тетка, говорил ее тон. Она восседала за ломберным столиком, выдвинутым на середину гостиной. Партия в «Скрэббл» [30] была в разгаре, против Коррин играла симпатичная молодая женщина с веснушчатым лицом и модно уложенными волосами соломенного цвета. Позади них работал телевизор — шел один из фильмов с участием Элизабет Тейлор, звук был выключен. У столика стоял третий стул, и маленькая подставка для букв все еще указывала на бывшее место Сэма Кори. Заметив взгляд Барбары, брошенный на третье место, Коррин как бы невзначай убрала лишнюю подставку для букв, чтобы Барбара, чего доброго, не пожелала к ним присоединиться.