В присутствии врага - Джордж Элизабет. Страница 88

— Мы будем продолжать искать мальчика? — спросил он, пока растапливалось масло. — Или остановимся и посмотрим, что случится дальше?

— Я хочу осмотреть место вокруг мельницы при дневном свете.

— Компания вам нужна? В смысле, теперь вы знаете, где мельница, но я всегда готов… — Он взмахнул лопаткой, завершая предложение. Интересно, каким могло быть это завершение? — подумала Барбара. Все вам показать? Держаться поблизости? Быть там, если вам понадоблюсь? Однако она в нем не нуждалась. За многие годы она прекрасно научилась ни в ком не нуждаться. И сказала себе, что очень хочет сохранить существующее положение вещей. По-видимому, он прочитал это по ее лицу, потому что великодушно дал ей возможность сохранять его и дальше до бесконечности, сказав: — Или я мог бы начать проверку пунктов проката катеров. Если от мельницы до Аллингтона он вез ее по каналу, ему потребовался бы катер.

— Да, это следует проверить, — сказала Барбара.

— Тогда я этим и займусь.

Он выпустил на сковородку два яйца, посолил их, поперчил, убавил огонь и положил в тостер два куска хлеба. Похоже, подумала Барбара, Робина нисколько не обидело ее невысказанное желание провести этот рабочий день в одиночестве, и она поймала себя на том, что маленький, но коварный паучок разочарования пытается оплести ее кожу паутиной. Барбара смахнула ее. Нужно заниматься делом. Один ребенок погиб, другой — пропал. По сравнению с этим ее фантазии — пшик.

Ответив, что найдет дорогу к мельнице без письменных инструкций, Барбара оставила Робина мыть посуду. Однако она совершила небольшое, вызванное любопытством, отклонение от маршрута, завернув в Беверстокскую школу для мальчиков. Беверсток, как она поняла, проезжая под огромными кронами буков, окаймлявших подъездную аллею, являлся, вероятно, основным источником рабочих мест для деревни Вуттон-Кросс. Школа была огромной и требовала столь же огромного персонала для ее обслуживания. Не только учителей, но и садовников, сторожей, поваров, прачек, заведующих хозяйством и всех прочих. Оглядывая красиво размещенные здания, игровые поля, кустарник и парк, Барбара снова почувствовала упрямый укол интуиции, подсказывавшей: школа эта как-то связана с тем, что случилось с Шарлоттой Боуэн и Лео Лаксфордом. Слишком уж не похоже на простое совпадение, что Беверсток — школа Денниса Лаксфорда — находится в такой щекочущей нервы близости от места, где держали его дочь.

Барбара решила, что осторожная разведка не помешает, и припарковалась рядом с сооружением из бутового камня под высокой крышей, которое приняла за часовню. На другой стороне выметенной гравиевой дорожки маленькая, аккуратно окрашенная деревянная табличка указывала путь в офис директора. Подойдет, подумала Барбара.

Занятия, судя по всему, шли полным ходом, поскольку никого из мальчиков видно не было, кроме одного-единственного, одетого в черное молодого человека, покинувшего офис директора, когда туда входила Барбара.

Директор не сможет принять сержанта из Лондона, сказала Барбаре его секретарша. Его вообще нет в школе и не будет до конца дня, поэтому если сержант из Лондона желает договориться о встрече позже на этой неделе… Секретарша занесла карандаш над расписанием ежедневных встреч директора, ожидая ответа Барбары.

Барбара толком и не знала, как ответить, поскольку не совсем понимала, что привело ее в Беверсток, помимо смутного и беспокоящего чувства, что данная школа имеет ко всему этому отношение. Впервые с момента приезда в Уилтшир она пожалела, что с ней нет инспектора Линли. У того, похоже, никогда не бывало смутных и беспокоящих чувств — кроме как по отношению к Хелен Клайд, а еще вернее, по отношению к ней он не испытывал ничего, кроме смутных и беспокоящих чувств. Оказавшись перед секретаршей директора, Барбара осознала, что, прежде чем войти в этот офис без всякого представления о том, что она там будет делать, ей неплохо было бы обстоятельно посовещаться с инспектором, Барбара решила действовать в открытую. — Я расследую убийство Шарлотты Боуэн, девочки, которую в воскресенье нашли в канале.

И с удовлетворением увидела, что сразу нее целиком завладела вниманием секретарши, худой как скелет и, как минимум, семидесятилетней старой дамы — карандаш опустился на ежедневник.

— Эта девочка была дочерью одного из ваших выпускников, — продолжала Барбара. — Человека по имени Деннис Лаксфорд.

— Де-еннис?

Секретарша протянула первый слог. Барбара восприняла это как знак, что данное имя для нее не пустой звук.

— Он был здесь примерно тридцать лет назад, —подсказала Барбара.

— Тридцать лет назад — чепуха, — сказала секретарша. — Он был здесь в прошлом месяце.

Услышав шаги на лестнице, Сент-Джеймс поднял голову от комплекта фотографий из криминалистической лаборатории, которые он освежал в памяти, прежде чем выступить в суде в Олд-Бейли. Он услышал голос Хелен, говорившей Коттеру:

— Кофе мне не помешает. И тысячу раз спасибо, что предложили. Я проспала завтрак, поэтому все, что поможет мне хотя бы частично продержаться до обеда…

Снизу донесся голос Коттера, сообщавший, что кофе сейчас будет.

Хелен вошла в лабораторию. Сент-Джеймс с любопытством глянул на часы. Она сказала:

— Знаю. Ты ожидал меня сто лет назад. Извини.

— Тяжелая ночь?

— Ночи не было. Я не могла уснуть, поэтому не поставила будильник. Вряд ли он был нужен, раз уж я все равно лежала, пялясь в потолок. — Она положила на стол сумочку и, немедленно сбросив туфли, прошлепала к Сент-Джеймсу. — Только все это не совсем правда, да? Сначала я поставила будильник, но когда в три ночи я все еще не спала, я его просто выключила. По психологическим мотивам. Над чем мы работаем?

— Над делом Пэнкорда.

— Этого жуткого типа, который убил свою бабушку?

— Предположительно, Хелен. Мы выступаем на стороне защиты.

— Этого брошенного отцом и обиженного обществом бедняги, которого ошибочно обвиняют в том, что он бил молотком по голове восьмидесятилетнюю женщину?

— Да, дело Пэнкорда. — Сент-Джеймс вернулся к фотографиям, рассматривая их в лупу. — По каким психологическим мотивам? — спросил он.

Хелен вопросительно промычала, просматривая стопку отчетов и писем, готовясь рассортировать первые и ответить на вторые.

— Отключила будильник, ты имеешь в виду? Это должно было освободить мой мозг от беспокойства из-за того, что если я не усну в течение определенного промежутка времени, то не успею достаточно отдохнуть до звонка будильника. Поскольку именно беспокойство в первую очередь не давало мне отключиться, я подумала, что избавлю себя хотя бы от одного его источника, лишь бы уснуть. Ну, я и уснула. Только не проснулась вовремя.

— Значит, достоинства данного метода сомнительны.

— Дорогой Саймон, у него вообще нет достоинств. Я так и не заснула до пяти. А после этого ждать от своего организма пробуждения в половине восьмого — это уж, разумеется, слишком.

Сент-Джеймс положил лупу рядом с копией отчета об исследовании ДНК по сперме, взятой на месте преступления. Дела мистера Пэнкорда, похоже, плохи.

— А какие другие источники?

— Что?

Хелен подняла глаза от писем, ее гладкие волосы откинулись назад, и Сент-Джеймс заметил, что кожа под глазами у Хелен припухла.

— Отключение будильника должно было устранить один источник беспокойства, — сказал он. — Но были и другие?

— О, просто обычный неврит и невралгия.

Она произнесла это достаточно беззаботно, но Сент-Джеймс недаром знал ее пятнадцать лет.

— Вчера вечером здесь был Томми, Хелен, — сказал Сент-Джеймс.

— Да. — Она произнесла это как утверждение и занялась письмом на веленевой бумаге. Прочла его до конца, прежде чем поднять взгляд и сообщить о содержании письма: — Симпозиум в Праге, Саймон. Ты поедешь? Он будет только в декабре, но если ты захочешь подготовить доклад, времени не так уже и много.

— Томми извинился, — ровно произнес Сент-Джеймс, словно Хелен и не пыталась отвлечь его. — Передо мной. Он поговорил бы и с Деборой, но я подумал, что лучше сам ей передам.