Контуры грядущего. Энгельс о коммунистическом обществе - Багатурия Георгий Александрович. Страница 31

«Абстрактная возможность такого численного роста человечества, которая вызовет необходимость положить этому росту предел, конечно, существует. Но если когда-нибудь коммунистическое общество вынуждено будет регулировать производство людей, так же как оно к тому времени уже урегулирует производство вещей, то именно оно и только оно сможет выполнить это без затруднений… Во всяком случае, люди в коммунистическом обществе сами решат, следует ли применять для этого какие-либо меры, когда и как, и какие именно. Я не считаю себя призванным к тому, чтобы предлагать им что-либо или давать им соответствующие советы. Эти люди, во всяком случае, будут не глупее нас с Вами» (35, 123 – 124).

В ответе Энгельса, если взять его в полном объеме, можно выделить следующие основные моменты.

1) В настоящее время опасения перенаселения неактуальны. Освоение новых земель на всем земном шаре и развитие подлинно крупного (т.е. с использованием машин и достижений науки) земледелия создадут на ближайшее будущее возможности для значительного роста населения.

2) Абстрактные расчеты возможного роста населения в будущем описывают лишь существующую тенденцию, но отнюдь не то, как пойдет в будущем развитие реального процесса, которое определяется многими факторами.

3) Наличие тенденции к чрезмерному росту населения не дает еще оснований для серьезных опасений. Существующий исторический опыт показывает, что даже в стихийно развивающемся современном обществе рост населения регулируется и ограничивается. Тем легче будет, в случае необходимости, достигнуть такого же результата в сознательно развивающемся коммунистическом обществе.

4) Возможная угроза перенаселения при существующих общественных условиях является лишним доказательством того, что существующее общество должно быть преобразовано.

5) Пытаться же решить наперед все те конкретные проблемы, с которыми может столкнуться будущее общество, нет необходимости. Люди будущего, люди коммунистического общества, сами решат свои проблемы. Эти люди, во всяком случае, будут не глупее нас.

Попробуем теперь на этом типичном примере уяснить себе различие между утопическим и подлинно научным подходом к проблемам будущего.

Проблема возможного перенаселения волновала многих предшественников научного коммунизма.

Уже родоначальник утопического коммунизма нового времени Мор задумывался над этой проблемой. Предлагаемое им решение – колонизация, т.е. эмиграция излишнего населения и образование поселений за пределами страны (54, 121 – 122).

При всех недостатках такого полурешения (его примитивный, частичный и временный характер) факт остается фактом: на протяжении всей предшествующей истории колонизация (в этом широком смысле) была одним из способов преодоления перенаселения. И – как один из путей разрешения проблемы перенаселения и расширения сферы обитания человека – она может быть использована в будущем: полное заселение, освоение всего земного шара, Луны, других планет, искусственных небесных тел, иных миров.

В отличие от Мора и других сторонников колонизации Фурье ставит вопрос о необходимости найти не «внешние», а «внутренние» средства решения проблемы (61, III, 43, 309 – 310, IV, 73 – 75, ср. II, 266, 268 – 269, IV, 75 – 82, 333).

Однако решить проблему отдаленного будущего он пытается исходя из наличных средств или в лучшем случае тех будущих средств, появление которых может предвидеть (например, изменение климата Арктики). Тогда как в действительности проблема перенаселения будет решаться при наличии тех средств, которых он не мог предвидеть. Так, например, хотя до изменения климата Арктики еще далеко, человечество приступает уже к качественно новому регулированию детопроизводства, к синтезу искусственных продуктов питания, к использованию практически безграничных источников энергии, к освоению внеземного пространства. Таким образом, проблему, которая встает перед человечеством в последней трети XX века, Фурье пытался решить фактически исходя из тех средств, которые были в распоряжении людей первой трети XIX века. Сама попытка, вне зависимости от ее удачности, была утопична в своей методологической основе. И все-таки воззрения Фурье по данному вопросу были существенным шагом вперед.

Другую долю истины представляли воззрения Оуэна. Наблюдая бурное развитие производительных сил после промышленной революции XVIII века в Англии, он писал: «Момент перенаселения, вероятно, никогда не наступит, но так как население мира будет тогда в высокой степени добрым, разумным и рассудительным, то, если бы это произошло, оно гораздо лучше нынешнего неразумного поколения будет знать, какие меры принять в таком случае» (62, II, 191 – 192, ср. I, 179 – 180).

Не правда ли, это напоминает ответ Энгельса Каутскому? Прямое влияние – в особенности что касается формы – разумеется, не исключено. Оуэн прав, считая проблему неактуальной в ближайшее время и не пытаясь решать ее за будущие поколения. А уверенность в том, что она может быть разрешена, дает ему быстрое развитие производительных сил в эпоху крупной промышленности.

Кабе стоит в этом вопросе значительно ниже Оуэна и Фурье. Его концепция – это концепция Мора плюс благое пожелание мирного характера колонизации (63, I, 578).

Вейтлинг, наоборот, примыкает в этом, как и в ряде других вопросов, к Оуэну. В своем основном произведении «Гарантии гармонии и свободы» (1842) он говорит: «Пусть увеличится народонаселение земли хотя бы впятеро, а когда это случится и человечество увидит, что что-то нужно предпринять, чтобы поставить преграду перенаселению, тогда и можно будет заняться этим; тогда выход будет найден немедленно… К тому времени, когда человечество, уже живущее коммунистическим обществом, вступит в такой период, что будет считать нужным принять меры против перенаселения, в обществе произойдут важнейшие изменения… Поэтому не будем, как говорится, беспокоиться о длине бороды короля: уж он сам подстрижет ее, если она покажется ему слишком длинной» (66, 110 – 112).

Опять та же мысль, которую мы находим и в ответе Энгельса. Но в отличие от Оуэна Вейтлинг не связывает решение данной проблемы с ростом производительных сил.

Ясно, что теоретически наиболее близким предшественником Энгельса в решении проблемы перенаселения был Оуэн. Чем же все-таки ответ Энгельса отличается от взглядов Оуэна и всех других утопистов?

Еще в 1844 г. из возможной угрозы перенаселения он сделал вывод, что тем более необходима революция (1, 563 – 568). Этого у его предшественников не было (но ближе всего к этому подошел опять-таки Оуэн). Ответ относительно будущего Энгельс сознательно ищет и находит в существующем историческом опыте (стихийное ограничение роста населения). Энгельс опирается на материалистическое понимание истории: если люди смогут поставить под свой контроль определяющую сферу своей деятельности – производство вещей, то они смогут регулировать и производство людей. Наконец, Энгельс рассуждает как последовательный диалектик: нельзя абсолютизировать абстрактную тенденцию роста населения и, главное, нельзя исходя из наличных данных решать относительно будущего, когда, как и какие именно меры необходимо будет принять против угрозы перенаселения.

Все это характеризует Энгельса как представителя научного коммунизма, в основе которого лежит диалектико-материалистическое понимание истории.

Рецензии на «Капитал»

В сентябре 1867 г. вышел в свет I том «Капитала» – продукт почти четвертьвековой эпохи исследований Маркса в области политической экономии. Впервые его второе великое открытие – теория прибавочной стоимости – было предано гласности и с этого времени становится достоянием всемирной истории.

Для теории научного коммунизма 1867 год является важнейшей исторической вехой. Выходом в свет I тома «Капитала» завершился длительный и сложный процесс превращения социализма и коммунизма из утопии в науку. Как указывал Энгельс, только благодаря двум великим открытиям Маркса – материалистическому пониманию истории и теории прибавочной стоимости – утопия превратилась в науку, коммунизм стал наукой. Если первое можно условно датировать 1845 г. («Немецкая идеология»), то второе – 1857 г. («Критика политической экономии»). Если первое было опубликовано в 1847 – 1848 гг. («Нищета философии» и «Манифест Коммунистической партии»), то второе – в 1867 г. (I том «Капитала»). «Это наше миропонимание, – говорил Энгельс о коммунистическом мировоззрении, – впервые выступившее перед миром в „Нищете философии“ Маркса и в „Коммунистическом манифесте“, пережило более чем двадцатилетний инкубационный период, пока с появлением „Капитала“ оно не стало захватывать с возрастающей быстротой все более и более широкие круги» (20, 9).