Беседы о диалектике - Кедров Бонифатий Михайлович. Страница 27

Сын. Но я слышал, что истинные революционеры — это те, кто всегда и при всех условиях пользуется только насильственными способами борьбы.

Отец. Ты заблуждаешься. Это догматический взгляд, когда за революционную линию выдают свою неспособность правильно анализировать обстановку и выбирать те формы и способы борьбы, которые отвечают данной обстановке. Ленин говорил, что истина всегда конкретна и что суть марксистской диалектики состоит в том, чтобы уметь конкретно изучать и учитывать конкретную обстановку. Догматики же заявляют наперед, что никакого анализа не требуется и что везде и всегда надо идти напролом, прибегая к насильственной и заговорщической деятельности и навязывая другим народам свое понимание революции и своих методов ее осуществления. Подобный взгляд не имеет ничего общего с диалектикой, а представляет собой чистейшую метафизику, на которую неумно наклеиваются диалектические ярлычки.

Сын. Ты сейчас сказал, что диалектика требует конкретного разбирательства конкретной обстановки. Это для того, чтобы избежать общих, шаблонных ответов, годных якобы на все случаи жизни?

Отец. Ты прав, мой друг, именно шаблоны и трафареты несовместимы с диалектикой. Ведь дело не в том, чтобы на любой вопрос отвечать не задумываясь, держа в руках, как отмычку от всех замков, какую-нибудь формулу диалектики. Допустим, тебя спросят: что такое кипение воды или какой-нибудь жидкости? Ты не задумываясь ответишь, зная наперед свой ответ: это — скачок. Тебя спросят: а революция, скажем Великая английская, или Великая французская, или какая-нибудь другая, — что это такое? Ты опять ответишь: скачок. А рождение живого или смерть — это что? Ответ все тот же: скачок. А взрыв динамита или атомной бомбы? А какая-либо другая химическая или ядерная реакция? И т. д. и т. п. И ты на все эти вопросы будешь не задумываясь давать один и тот же заученный шаблонный ответ: это — скачок. Разве это диалектика? Ты будешь, конечно, прав, что все это примеры скачка, но от твоего ответа ровно ничего не прибавится к знанию того, что такое не скачок вообще, а именно данный скачок, происходящий в процессе развития данного предмета, в данное время, в данном месте, при данных обстоятельствах. А для того чтобы знать, как тебе действовать в данных условиях, надо не отделываться общей пустой фразой: это — скачок, а уметь еще конкретно разобрать, что именно это за скачок, какими путями и почему он протекает именно так, а не иначе, от чего зависит его скорость, его форма и т. д. и т. п. Именно такого умения оперировать еще требует диалектика, именно этого умения нет у догматиков.

Сын. Значит, всегда нужно учитывать конкретные условия, в которых находится интересующая нас вещь или протекает изучаемый нами процесс?

Отец. Безусловно так. Диалектика говорит, что все зависит от условий места, времени и обстоятельств, а потому рассматривать что-либо вне этих условий — значит только заниматься произнесением пустых фраз.

Сын. А не мог бы ты показать, как меняется в зависимости от условий протекание исторических процессов?

Отец. Охотно, и об этом у нас с тобой однажды шла уже речь. Вернемся к этому вопросу еще раз. Рассмотрим крупный скачок — переход человеческого общества от феодализма к социализму (и коммунизму). Всегда ли для такого скачка были открыты одни и те же пути? Нет, в зависимости от исторической эпохи этот вопрос решается по-разному. Возьмем три исторические эпохи: первая — эпоха первых буржуазных революций (XVII и XVIII веков — нидерландская, английская и французская); вторая — эпоха империализма (XX век — три революции в России: в 1905 году и две в 1917 году); третья — эпоха, наступившая после октября 1917 года. В течение первой эпохи переход от феодализма к социализму мог быть осуществлен только через длительный период господства капитализма. Следовательно, между первым скачком (от феодализма к капитализму) и вторым скачком (от капитализма к социализму) должна была лежать полоса капиталистического развития общества, так что буржуазная революция приводила к господству буржуазии. Уже в XIX веке оба этих скачка стали сближаться, но только в XX веке, в условиях империализма, они сблизились настолько, что буржуазная революция в тех странах, где она еще не совершилась до этого, могла и должна была перерасти в революцию социалистическую, свергающую капитализм и утверждающую новый общественный строй — социализм. Потому что в этих условиях буржуазия уже полностью утратила свою былую революционность и перешла в стан реакции и контрреволюции, как это и было в России в начале XX века. Поэтому движущей социальной силой такой революции становилась уже не буржуазия, а пролетариат в союзе с крестьянством, а потому сама буржуазная революция приобретала теперь буржуазно-демократический характер… Наконец, в условиях победы социалистической революции социалистические страны могли оказывать прямую и активную помощь другим странам, стоящим еще на стадии феодализма и даже на еще более низкой стадии родового строя, с тем чтобы дать им возможность подняться сразу к социализму, вообще минуя стадию капитализма. Такое теоретическое положение выдвинул Ленин на II конгрессе Коммунистического Интернационала в 1920 году. Впоследствии оно блестяще подтвердилось на опыте развития таких народов, как монгольский, как наши среднеазиатские народы. Их движение к социализму было осуществлено без прохождения стадии капитализма, во всяком случае, без дальнейшего развития элементов капитализма, которые возникли в этих странах еще до Октябрьской революции 1917 года.

Сын. Меня заинтересовало последнее положение о том, что в условиях победившего социализма для стран, не достигших стадии капитализма, необязательно прохождение этой стадии. Очевидно, как мне кажется, это положение имеет важное значение сегодня для развивающихся стран, освободившихся от колониального гнета.

Отец. Несомненно. После крушения мировой колониальной системы империализма для этих стран и для всего «третьего мира» встал вопрос: каким путем идти дальше? К капитализму — насаждая у себя капиталистические отношения и капиталистический гнет, который некоторые люди лживо именуют «раем», хотя тут больше подходит слово «ад». Или же — к социализму, используя помощь более развитых социалистических стран и не давая у себя развиваться капитализму, изгоняя иностранных капиталистов, беря в свои руки народное хозяйство и природные богатства своей страны. Диалектика, опираясь на которую Ленин выдвинул идею движения таких стран к социализму, минуя капитализм, находит все больше своих последователей.

Сын. А не кажется ли тебе, отец, что, несмотря на глубокое различие в самих явлениях — природных и социальных, есть нечто общее в том, что при определенных условиях переход воды от льда (одного качества) непосредственно к пару (другое качество), минуя капельно-жидкое состояние, до известной степени напоминает возможность в современных исторических условиях осуществить переход общества от феодализма (тоже одно качество) непосредственно к социализму (другому качеству)?

Отец. Конечно, напоминает. И в этом нет ничего странного, так как и там и тут ты замечаешь одну и ту же общую зависимость характера протекающего процесса (скачка) от условий, в которых он протекает. И там и тут ты обнаруживаешь, что стадия развития, которая казалась в прежних условиях обязательной и необходимой, в новых условиях может утратить свою необходимость и даже вовсе сойти со сцены. Диалектика как раз и улавливает общее (общие черты, общие зависимости, общие законы) в различных процессах, протекающих как в природе, так и в обществе, а также и в нашем мышлении. Она лишь требует, не ограничиваясь рассмотрением одного этого общего в его отвлеченном (абстрактном) виде, непременно брать его в единстве с теми частными, конкретными вещами и явлениями, в которых оно, это общее, проступает. В этом требовании диалектики проявляется ее ядро — единство противоположностей, которое в данном случае выступает как единство общего и отдельного. Таков первый основной закон диалектики, закон перехода количественных изменений в качественные и обратно.