Гоббс - Мееровский Борис Владимирович. Страница 3

Сочинение, хотя и не было опубликовано, получило довольно широкую огласку. Оно распространялось в рукописных списках, стало известно и в придворных кругах, и сторонникам парламента. Понятно, что парламентские лидеры не могли одобрить политических симпатий Гоббса. Опасаясь, что его могут привлечь к ответственности, как защитника единовластия короля, Гоббс покидает Англию. Это было последнее и самое длительное пребывание Гоббса за границей. Оно продолжалось свыше десяти лет (с 1640 по 1651 г.) и сыграло большую роль в жизни и деятельности философа.

Годы своего вынужденного изгнания Гоббс проводит во Франции, ставшей во время революции убежищем многих английских эмигрантов. В политической жизни Франции господствовал тогда первый министр Людовика XIII и фактический правитель страны кардинал Ришелье. Энергичный государственный деятель, он настойчиво укреплял королевскую власть и стал крупнейшим представителем абсолютизма. Аналогичную политику проводил и преемник Ришелье кардинал Мазарини, который в течение 18 лет (1643—1661) неограниченно правил Францией. Нет сомнения, что феодально-абсолютистская система, существовавшая во Франции и имевшая определенные успехи в области внутренней и внешней политики, привлекла пристальное внимание Гоббса-социолога.

Живо интересуется Гоббс и философскими дискуссиями, происходившими в кружке Мерсенна, куда он вновь попадает, обосновавшись во французской столице. Предметам этих дискуссий стало сочинение Р. Декарта «Размышления о первой философии» (известное также под названием «Метафизические размышления»), вышедшее в 1641 г. в Париже на латинском языке. Еще до издания этого произведения Декарт, проживавший с 1629 г. в Голландии, организовал его обсуждение при содействии Мерсенна. Последний разослал «Размышления» целому ряду лиц с просьбой высказать свои замечания. Один из экземпляров рукописи предназначался Томасу Гоббсу.

Первое издание «Размышлений» Декарта включало и критические замечания его оппонентов (Гоббса, Гассенди, Арно и других), и ответы самого Декарта на эту критику. Нас интересуют, конечно, возражения Гоббса на «Метафизические размышления». Они «были написаны чрезвычайно сдержанно и благожелательно и в то же время метко, по существу» (14, 206), — отмечает в своей книге о Декарте В. Ф. Асмус.

В своих «Возражениях» на «Размышления о первой философии» Гоббс решительно отвергает основные положения учения Декарта. Он не приемлет уже исходный пункт картезианства, заключающийся в утверждении, будто человек, как мыслящее существо, «мыслящая вещь», есть «дух, или душа, или разум, или ум» (31, 344). Гоббс считает, что умозаключение Декарта: «Я есмь нечто мыслящее, следовательно, я есмь мышление» — должно быть признано необоснованным. Декарт, писал Гоббс, отождествляет познающую вещь с познанием, которое есть акт познающего, или с разумом, который есть способность познающего. Но это недопустимо. Во-первых, следует отличать субъект от его способностей и актов. Во-вторых, «мыслящая вещь, являясь субъектом по отношению к духу, рассудку, разуму, тем не менее представляет собой нечто материальное» (3, I, 414—415).

И чтобы внести полную ясность в рассматриваемую проблему, Гоббс заключает: «Так как... мы не можем отделить мышление от мыслящей материи, то предположение о материальности мыслящей субстанции кажется мне более правильным, чем другое предположение, а именно то, согласно которому она нематериальна» (3, I, 415).

Так, в первом же публичном выступлении Гоббс проявил себя как убежденный материалист, сознательно противопоставив свои воззрения «о природе человеческого духа» идеализму Декарта.

Столь же решительно отверг Гоббс попытку Декарта доказать бытие бога посредством ссылки на существование в уме человека якобы прирожденной идеи бога. Согласно Декарту, «эта идея, будучи весьма ясной и отчетливой, содержит в себе больше объективной реальности, чем всякая другая, и нет ни одной идеи, которая сама по себе была бы более истинна и менее могла быть заподозрена во лжи или заблуждении» (31, 363—364).

Гоббс выступил против картезианского учения о боге с позиций материализма и атеизма. Во-первых, он отверг возможность существования в нашем сознании представления о боге, или образа бога, поскольку последний (образ) может быть лишь отражением материальных вещей, воспринимаемых органами чувств. Во-вторых, Гоббс обратил внимание на то, что Декарт по существу не доказывает свой главный тезис, согласно которому идея бога дана нам, врождена. Поэтому все его рассуждение о боге является беспредметным (см. 3, I, 424). В-третьих, Гоббс подверг критическому рассмотрению атрибуты бога и пришел к выводу, что у нас нет никаких оснований приписывать богу указанные свойства (см. там же, 427—428). «Следовательно, существование бога не доказано, а еще менее доказано наличие акта творения» (там же, 430), — подвел Гоббс итог своим возражениям.

Согласно Декарту, идеи, которые образуются в нашем уме, не зависят от реальных предметов и их свойств. Так, например, в уме имеется понятие треугольника, «хотя подобная фигура, может быть, не существует, да и никогда не существовала нигде во вселенной вне моего мышления» (31, 382). Возражая против этого идеалистического положения картезианства, Гоббс снова выступает как материалист: «Треугольник возникает в уме из треугольника, который видели или начертали по образцу виденных» (3, I, 433). Если бы в природе не существовало ни одного треугольника, то мы не могли бы образовать в своем уме идею треугольника и рассуждать о его свойствах.

Расхождения между двумя мыслителями касались не частностей, а существа рассматриваемых проблем. Не удивительно, что полемика Гоббса и Декарта не привела к сближению их точек зрения. Более того, между ними установились довольно прохладные отношения, которые не изменила даже личная встреча, состоявшаяся в 1648 г. в Париже, куда на время прибыл Декарт из Голландии. Вскоре же после этой встречи Декарт вновь покинул Францию, так что всякие личные контакты между ним и Гоббсом вообще прекратились. В 1650 г. Декарт умер.

Вернемся, однако, к первым годам пребывания Гоббса во французской столице. Именно в это время он интенсивно работает над осуществлением своего замысла — создать философскую систему, которая охватила бы три области действительности: мир неодушевленных тел, человека и гражданское общество. Однако заключительная часть «Основ философии» (так назвал Гоббс свою систему) появляется на свет первой. Это была книга Гоббса «О гражданине», изданная в 1642 г. в Париже на латинском языке. Книга вышла без указания автора и небольшим тиражом, поскольку предназначалась лишь для узкого круга лиц, которых Гоббс хотел ознакомить со своим сочинением. Он рассчитывал впоследствии переиздать его, учтя критические замечания и возражения. И действительно, второе издание «О гражданине», появившееся в Амстердаме в 1647 г., содержало пространные примечания, в которых Гоббс давал ответ своим неназванным оппонентам. Между прочим, в предисловии к этому изданию Гоббс объяснил причины, побудившие его отказаться от первоначального замысла и опубликовать третью часть «Основ философии» раньше двух предыдущих. Он прямо ссылался на события в Англии, связанные с началом революции и гражданской войны. Эти события, отмечал Гоббс, вынудили его ускорить написание «О гражданине» и отложить до более позднего времени работу над другими частями его системы. «Вот почему последняя по порядку часть является первой по времени написания» (3, I, 295).

Гоббс не скрывал от читателей, что, излагая свои взгляды о правах верховной власти и об обязанностях граждан повиноваться ей, он надеялся положить конец спорам по этому вопросу и способствовать тем самым прекращению «смуты» в государстве. Убеждая читателей, что подчинение государственной власти несовместимо с участием «в восстании, заговоре или союзе против государства» (там же, 295—296), Гоббс откровенно заявлял, что осуждает тех, кто развязал войну против «законной» власти. В то же время Гоббс подчеркивал, что заботится «не об интересах какой-либо партии, но об интересах мира» (там же, 297), что, хотя он лично отдает предпочтение монархии перед другими видами государства, целью его сочинения является доказательство того, что «всем разновидностям государства должна быть в равной мере приписана верховная власть» (там же, 296).