Основы теории аргументации: Учебник. - Ивин Александр Архипович. Страница 25
Сходную мысль высказывает и М.Малкей, уподобляющий стандарты адекватности неявному (скрытому) знанию, не допускающему сколь-нибудь полной кодификации: «Ранее принятые утверждения, когда они используются для защиты справедливости последующих, не обеспечивают полной надежности этого процесса, ибо все научные утверждения в своей основе не вполне убедительны. Критерии адекватности не более надежны, ибо они даже не могут быть установлены с помощью обычных процедур, то есть посредством аргументации, базирующейся на контролируемых наблюдениях. Отчасти поэтому их трудно, как правило, сделать четкими; в чем-то они сродни скрытому знанию, которое мастера своего дела передают друг другу в непосредственном общении, и эта их особенность помогает объяснить, почему философы пока что не преуспели в сколько- нибудь детальном их изучении. Это также означает, что такие критерии нелегко подвергать критическим публичным оценкам посредством журнальных публикаций. Итак, в то время как критерии научной адекватности фигурируют в качестве ресурсов для оценки новых научных утверждений, их собственная «адекватность» может быть установлена лишь самым косвенным и ненадежным образом» [103].
Теория, методы научного исследования и стандарты адекватности теснейшим образом переплетаются между собой. С изменением теории обычно происходят значительные изменения и в стандартах адекватности.
Таким образом, новые научные утверждения не оцениваются с помощью универсальных и неизменных критериев. Принимаемые в науке правила обоснования, требование совместимости, общие принципы и стандарты адекватности не являются жесткими. Границы «научного метода» расплывчаты и отчасти конвенциональны. Любое значительное изменение теории ведет к изменению совокупности тех методологических средств, которые в ней используются. Выводы даже естественной науки определяются не только физическим, но и социальным миром.
5. Методологическая аргументация
Метод — это система предписаний, рекомендаций, предостережений, образцов и т.п., указывающих как сделать что-то. Метод охватывает прежде всего средства, необходимые для достижения определенной цели, но может содержать также характеристики, касающиеся самой цели. Метод регламентирует некоторую сферу деятельности, и является, как таковой, совокупностью предписаний. Вместе с тем метод обобщает и систематизирует опыт действий в этой сфере. Являясь итогом и выводом из предшествующей практики, он своеобразным образом описывает эту практику.
Методологическая аргументация — это обоснование отдельного утверждения или целостной концепции путем ссылки на тот несомненно надежный метод, с помощью которого получено обосновываемое утверждение или отстаиваемая концепция.
Например, для обоснования утверждения «242+345=587» проще всего сослаться на однозначный, никогда не подводящий метод сложения двух чисел. Утверждая, что небо голубое, мы можем сослаться на то, что в обычных условиях оно всегда видится таким человеком с нормальным зрением. Если мы ошибаемся, говоря, что 12•12=145, то это залог существования процедуры счета, приводящей к правильным результатам. Если кто-то утверждает, что небо зеленое, мы в первую очередь интересуемся той системой требований, которой руководствовался наблюдатель, и в частности требований к его зрению.
Иногда методологической обоснованности придается столь большое значение, что в терминах метода определяется само понятие обоснования. «...Обосновать утверждение, — пишет, например К. Айдукевич, — значит оправдать его принятие с помощью метода, который обеспечивает достижение поставленной цели, например, обеспечивает получение истинного знания о действительности. Отнесение утверждения к обоснованным означает, что его принятие оправдано использованием процедуры, эффективной с точки зрения нашей цели, и, далее, сама эта процедура заслуживает позитивной оценки и что следование ей позитивно ценно в аспекте данной цели. На эту оценку может опираться норма, позволяющая применять данную процедуру всякий раз, когда нужно достичь данной цели» [104].
Представления о сфере применимости методологической аргументации менялись от одной эпохи к другой. Существенное значение придавалось ей в Новое время, когда считалось, что именно методологическая гарантия, а не соответствие фактам как таковое, сообщает суждению его обоснованность. Современная методология науки скептически относится к мнению, что строгое следование методу способно само по себе обеспечить истину и тем более служить ее обоснованием.
Возможности методологической аргументации очень различны в разных областях знания. Ссылки на метод, с помощью которого получено конкретное заключение, довольно обычны в естественных науках, крайне редки в гуманитарных науках и почти не встречаются в практическом и тем более в художественном мышлении.
Методологизм Нового времени естественным образом вытекал из фундаментальных предпосылок мышления этой эпохи и из ее оппозиции средневековому мышлению, тяготевшему к умозрительным спекуляциям. На первых порах методологизм наиболее ярко проявлялся в сфере эмпирического познания. Стремление наблюдать, скрупулезно описывать разнообразные природные явления, устанавливать с максимально возможной полнотой и точностью различия между ними, какими бы незначительными они ни казались, совершенно не было свойственно средневековым ученым. Предстояло научиться вести систематическое наблюдение, не искажаемое предвзятыми допущениями. Показательна в этом плане борьба Ф.Бэкона против беспорядочного опыта, характерного для позднего средневековья, стремление доказать, что научное значение имеет лишь методический опыт, полученный в результате строгим образом регламентированных процедур. Даже изготовление золота и совершение разных чудес следовало, по Бэкону, осуществлять по строгим, методологически выверенным рецептам. Чуть позднее Р.Декарт попытался разработать универсальный метод, гарантирующий достижение истины в любых областях исследования. О характере правил, предполагаемых таким методом, выразительно говорит предложение Декарта «делать всюду настолько полные перечни и такие общие обзоры, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено» [105]. Этот методологический императив, существенный для перехода от умозрительных ненаучных теорий к систематическому изучению фактов, мало что дает теперь для оценки полученных на его основе утверждений.
В теории познания Нового времени проблема обоснования во многом сводилась к изучению тех способов или процедур, которые обеспечивали бы безусловно твердые, неоспоримые основания для знания. Это узкое истолкование данной проблемы, выдвигающее на первый план методологическое обоснование, можно назвать «классическим методологизмом». В русле последнего идет и относящееся к Новому времени разделение всех наук в зависимости от используемого в них метода на дедуктивные и индуктивные науки.
Даже в XIX в. Ч. Пирс полагал, что основной метод науки — индукция — необходимо ведет научное исследование к истине. «Индукция оправдывается не отношением между фактами, о которых идет речь в посылках, и фактами, о которых говорится в заключении, — писал Пирс, — индукция не гарантирует необходимого или объективного следования вторых из первых. Оправдание индуктивного вывода состоит в том, что он достигается методом, который, если его правильно применять, должен вести к истинному знанию через длинную цепь своих отдельных применений либо к действительному миру, либо к любому мыслимому миру» [106]. «Оправдание» индукции оказывается, таким образом, методологическим, хотя само понятие метода трактуется предельно широко: индукция оправдывается бесконечной применимостью научного метода, т.е., по сути, не является вполне оправданной ни в один конкретный момент времени. Сам же научный метод, как он понимается Пирсом, — это не какой-то небольшой и вместе с тем исчерпывающий список правил, а внутренне сложный и утонченный аппарат, интеллектуальная дисциплина, требующая многолетнего изучения и применения в реальной теоретической и экспериментальной практике.