Сознающий ум. В поисках фундаментальной теории - Чалмерс Дэвид. Страница 28

Как и прежде, можно говорить о двух разновидностях концептуальной истины — в зависимости от того, отождествляем ли мы «значения» с первичными или вторичными интенсионалами, — параллельных двум разновидностям необходимой истины. Пока мы принимаем параллельные решения в двух этих случаях, положение концептуально истинно, если и только если оно необходимо истинно. «Вода есть водянистая материя» есть концептуально истинное и необходимо истинное утверждение в первом смысле; а «вода есть H₂0» — во втором. Только первая разновидность концептуальной истины будет, как правило, достижима априори. Вторая разновидность будет включать множество апостериорных истин, так как вторичный интенсионал зависит от того, каким окажется актуальный мир.

(Я не утверждаю, что значения могут корректно мыслиться только через интенсионалы. Значение — многогранное понятие, и некоторые из его граней могут несовершенно отображаться интенсионалами; поэтому не все согласились бы отождествить их, по крайней мере в некоторых случаях [48]. Скорее отождествление значения и интенсионала должно рассматриваться здесь в качестве своего рода условного соглашения: если мы отождествляем их, мы можем извлечь из этого отождествления самые разные полезные следствия. Не так уж много зависит от использования слова «значение». В любом случае истинность по интенсионалу — единственный вид истинности по значению, который мне понадобится.)

При должной осмотрительности мы можем также установить связь между логической возможностью утверждений и их представимостью. Можно сказать, что утверждение представимо (или представимо в качестве истинного), если оно истинно в каком-либо представимом мире. Нельзя смешивать этот смысл с другими смыслами «представимого». К примеру, в одном из смыслов утверждение представимо, если, насколько нам известно, оно истинно или если мы не знаем о его невозможности. Если говорить в этом смысле о гипотезе Гольдбаха, то представимым будет как она, так и ее отрицание. Но ложный элемент этой пары не будет считаться представимым в том смысле, который я использую, так как нет представимого мира, в котором он является истинным (он ложен в любом мире).

Согласно этому взгляду на представимость, представимость утверждения предполагает две вещи: во-первых, представимость соответствующего мира и, во-вторых, истинность данного утверждения в этом мире [49]. Это значит, что, высказывая суждения о представимости, надо удостовериться в корректном описании представляемого мира, надлежащим образом оценив истинность утверждения в данном мире. На первый взгляд могло бы показаться, что ложность гипотезы Гольдбаха представима через представление мира, где математики объявляют ее таковой; но если эта гипотеза на деле истинна, то мы неверно описываем этот мир; на деле это мир, где данная гипотеза верна, но какие-то математики ошибаются.

На практике для вынесения суждения о представимости нужно лишь рассмотреть представимую ситуацию — небольшую часть мира, — а затем удостовериться в ее корректном описании. Если имеется представимая ситуация, в которой утверждение оказывается истинным, то, разумеется, будет иметься и представимый мир, в котором оно окажется истинным. Так что этот метод будет давать осмысленные результаты, не напрягая при этом наши когнитивные ресурсы необходимостью представления целого мира!

Иногда утверждается, что такие примеры, как «вода есть Н₂O», показывают, что из представимости не следует возможность, но, на мой взгляд, вопрос этот не столь однозначен. В действительности есть две разновидности представимости, которые мы могли бы назвать представимостью-1 и представимостью-2 в зависимости от того, оцениваем ли мы какое-то утверждение в представимом мире сообразно первичным или сообразно вторичным интенсионалам входящих в него терминов. Утверждение «вода есть XYZ» представимо-1, так как представим мир, в котором оно (оцениваемое сообразно первичным интенсионалам) будет истинным, но не представимо-2, поскольку нельзя представить мир, в котором данное утверждение (оцениваемое сообразно вторичным интенсионалам) будет истинным. Два этих вида представимости в точности отражают два упомянутых выше вида логической возможности.

Представимость утверждения зачастую отождествляется с представимостью-1 (в этом смысле представимо, что «вода есть XYZ»), поскольку представимость такого рода достижима априори. Возможность же утверждения чаще всего отождествляется с возможностью-2 (в этом смысле невозможно, что «вода есть XYZ»). При таком рассмотрении из представимости не следует возможность. Но это не меняет того, что представимость-1 влечет возможность-1, а представимость-2 — возможность-2. Надо просто быть осмотрительным и не говорить о представимости-1, когда речь идет о возможности-2. Иными словами, надо быть осмотрительным и не давать описание представляемого мира (скажем, мира XYZ) через первичные интенсионалы, когда лучше было бы делать это через вторичные [50].

Из всего этого следует, что часто упоминаемое различение «логической» и «метафизической» возможности, восходящее к крипке — анским примерам, — в соответствии с которым считается логически, но не метафизически возможным, что вода есть XYZ, — это различие не на уровне миров, а в лучшем случае на уровне утверждений. В этом смысле утверждение «логически возможно», если оно истинно в каком-то мире при его оценке сообразно первичным интенсионалам; и оно «метафизически возможно», если оно истинно в каком-то мире при его оценке сообразно вторичным интенсионалам. Само пространство миров в обоих случаях одинаково [51].

Важнее всего то, что ни один из рассмотренных выше случаев не дает оснований полагать, что какие-либо из представимых миров невозможны. Любая обеспокоенность относительно провала между представимостью и возможностью касается лишь утверждений, а не миров: либо мы используем какое-то утверждение для некорректного описания представимого мира (как в крипкеанском случае и во втором гольдбаховском случае), либо мы утверждаем, что оно представимо, вообще не представляя мир (как в первом гольдбаховском случае). Кажется поэтому, что нет основания отрицать, что из представимости мира следует его возможность. В дальнейшем я буду исходить из этого тезиса о логической возможности; любая вариация возможности, когда из представимости не будет следовать возможность, будет, таким образом, более узким классом. Кто-то мог бы счесть, что существует более узкая разновидность «метафизически возможных миров», но основания верить в наличие подобного класса должны были бы быть совершенно независимыми от стандартных оснований, рассмотренных мной. В любом случае при рассмотрении вопросов, связанных с объяснением, на первый план выходит именно логическая возможность. (Более сильная «метафизическая» модальность могла бы в лучшем случае понадобиться при обсуждении онтологии, материализма и т. п. Я буду говорить о ней в надлежащем месте в главе 4.)

Имплицирование в обратном направлении, от логической возможности к представимости, не столь очевидно, так как ограниченность нашей познавательной способности допускает такие возможные ситуации, которые мы не сможем представить, возможно, из-за их громадной сложности. Однако если мы истолкуем представимость как представимость-в-принципе — быть может, как представимость высшим существом, — то кажется правдоподобным, что из логической возможности мира следует представимость этого мира, и поэтому из логической возможности утверждения следует представимость этого утверждения (в надлежащем смысле). В любом случае меня будет больше интересовать другая импликация.

Если утверждение логически возможно или необходимо в соответствии с его первичным интенсионалом, данная возможность или необходимость познаваемы априори, по крайней мере в принципе. Модальность не является эпистемически недосягаемой: возможность какого-либо утверждения есть функция входящих в него интенсионалов и пространства возможных миров. И то, и другое в принципе эпистемически досягаемо, и ни то, ни другое не является в данном случае зависимым от апостериорных фактов. Так что возможность-1 и представимость-1 можно изучать, не вставая с кресла. А вот возможность-2 и представимость-2 во многих случаях будут досягаемы только апостериори, так как в определении вторичных интенсионалов могут играть роль факты, касающиеся внешнего мира.