Сознающий ум. В поисках фундаментальной теории - Чалмерс Дэвид. Страница 33

Устранив эти препятствия, мы можем обратиться к интенсионалам, связанным с различными высокоуровневыми понятиями. В большинстве случаев они характеризуются функциональными или структурными терминами или же сочетанием тех и других. К примеру, для того чтобы нечто было столом, требуется: (1) чтобы объект имел плоскую поверхность и поддерживался ножками и (2) чтобы люди использовали его для размещения на нем каких-то вещей. Первое — структурное условие, то есть условие, касающееся внутренней физической структуры данного объекта. Второе — функциональное условие, связанное с внешней каузальной ролью этой сущности, характеризующее то, как она взаимодействует с другими сущностями. Структурные свойства очевидным образом выводимы из микрофизических фактов. В целом это верно и для функциональных свойств, хотя эта выводимость не столь прямолинейна. Подобные свойства зависят от гораздо более широкой супервентностной базы микрофизических фактов, и поэтому зачастую здесь будут важны факты об окружении объекта; а в той мере, в какой такие свойства характеризуются диспозиционально (нечто растворимо, если бы оно растворилось при погружении в воду), приходится прибегать к контрфактуалам. Но истинностные значения этих контрфактуалов фиксируются включением физических законов в антецеденты наших супервентностных кондиционалов, так что это не проблема.

Если взять другой пример, то условия жизни можно примерно свести к некоей комбинации, среди прочего, способностей размножения, приспособления и осуществления метаболизма (как обычно, нам нет нужды говорить о точных пропорциях или учитывать все другие релевантные факторы). Все эти свойства могут быть охарактеризованы функционально, в терминах отношения некой сущности к другим сущностям, ее способности превращать внешние ресурсы в энергию, а также ее способности надлежащим образом реагировать на свое окружение. Все эти функциональные свойства в принципе могут быть выведены из физических фактов. И опять-таки, даже если не существует совершенной дефиниции жизни в функциональных терминах, подобного рода характеристика показывает нам, что жизнь есть функциональное свойство, и это значит, что его реализация может рассматриваться как нечто выводимое из физических фактов.

Трудность в том, что функциональные свойства нередко характеризуются в терминах каузальной роли относительно других высокоуровневых сущностей. Из этого следует, что логическая супервентность свойств зависит от логической супервентности других имеющих к ним отношение высокоуровневых понятий, которые сами могут получать функциональную характеристику. В конечном счете это не является проблемой, поскольку каузальные роли в итоге отыгрываются нефункциональными свойствами: обычно либо структурными, либо феноменальными. Во взаимной дефинируемости различных функциональных свойств может обнаружиться определенного рода циркулярность — не исключено, что скрепкосшиватель отчасти определяется тем, что он выдает скрепки, а скрепки — тем, что они выдаются скрепкосшивателем. С этой циркулярностью можно справиться одновременным избавлением от всех каузальных ролей всех свойств [55], что можно сделать, если наши анализы содержат какой-то нециркулярный компонент, в конечном счете базирующийся на структурных или феноменальных свойствах. (Может показаться, что апелляция к феноменальным свойствам несовместима с логической супервентностью на физическом, но см. ниже. В любом случае она совместима с логической супервентностью с поправкой на влияние сознательного опыта.)

Многие свойства характеризуются реляционно, в терминах отношения данного объекта к своему окружению. Такие отношения, как правило, каузальны, так что эти свойства оказываются функциональными, хотя это и не всегда так: возьмем, к примеру, свойство быть на том же континенте, что и некая утка. Некоторые свойства подобным образом зависят от истории (хотя обычно их можно сконструировать в каузальном ключе); чтобы быть кенгуру, существо должно иметь надлежащих предков. В любом случае эти свойства не создают проблем для логической супервентности, так как релевантные исторические факты и факты, касающиеся окружающей среды, сами будут фиксироваться глобальными физическими фактами.

Даже такие комплексные общественные факты, как «1950–е годы были временем экономического расцвета» [56], могут быть по большей части охарактеризованы в функциональных терминах и поэтому могут рассматриваться как выводимые из физических фактов. Полный анализ был бы очень запутанным и трудноосуществимым из-за неопределенности понятия расцвета, но чтобы представить, как он мог бы проводиться, можно задать себе вопрос: почему мы говорим, что 1950–е годы были временем экономического расцвета? В первом приближении мы говорим так потому, что эти годы были отмечены высокой занятостью, люди могли позволить себе совершать необычно большие покупки, инфляция была низка, строилось много домов и т. п. И мы можем провести схематичные анализы понятий «дом» (место, где люди спят и едят), «занятость» (организованный труд за вознаграждение), а также монетарных понятий (так, деньги можно схематично проанализировать в терминах возможности осуществления систематического обмена на другие вещи, а их ценность может быть проанализирована в терминах количества того, что мы получаем взамен). Все эти анализы выглядят до смешного упрощенными, но суть достаточно ясна. Всё это, как правило, функциональные свойства, которые могут быть выведены из физических фактов.

Многие высказывали сомнения относительно возможности концептуального анализа. Зачастую их причины — к примеру, из-за неопределенности наших понятий или из-за отсутствия их четких дефиниций — не могли бы оказать влияния на мои аргументы. Иногда этот скепсис мог возникать по более глубоким причинам. Тем не менее если то, что я говорил выше в этой главе, верно и если физические факты о возможном мире фиксируют высокоуровневые факты, то мы должны ожидать того, что мы будем в состоянии проанализировать интенсионал интересующего нас высокоуровнего понятия, по крайней мере приблизительно, чтобы увидеть, как его применение может быть определено физическими фактами. Именно это я пытался сделать в приведенных здесь примерах. В сходном ключе могут быть рассмотрены и другие примеры [57].

Я не защищаю программу проведения подобных анализов как таковую. Понятия слишком сложны и непослушны, чтобы она приносила какую-то особую пользу, и любой развернутый анализ — обычно лишь бледная тень реальности. Но важно то, что большинство высокоуровневых понятий не являются чем-то изначальным и недоступным для анализа. Как правило, их можно проанализировать до такой степени, при которой их интенсионалы могут быть представлены в качестве спецификаций функциональных или структурных свойств. Благодаря этой открытости для анализа высокоуровневые факты оказываются в принципе выводимыми из микрофизических фактов и редуктивно объяснимыми в их терминах.

Есть несколько видов свойств, которые, как можно было бы подумать, создают особые трудности для логической супервентности, а поэтому и для редуктивного объяснения. Я рассмотрю ряд кандидатов на эту роль, обращая особое внимание на то, аналогичны ли проблемы, создаваемые для редуктивного объяснения соответствующими феноменами, тем, которые порождаются для него сознанием. Думаю, что, не считая пары возможных исключений, здесь не возникает новых важных проблем.

Свойства, зависимые от сознания. Как уже обсуждалось, первичные интенсионалы некоторых понятий включают отношение к сознательному опыту. Одним из наглядных примеров является краснота, рассматривающаяся в качестве свойства внешних объектов. По крайней мере согласно некоторым толкованиям, первичный интенсионал, связанный с краснотой, требует в качестве критерия красноты вещи то, чтобы она имела тенденцию вызывать переживание красного при надлежащих условиях [58]. Поэтому в своем первичном интенсионале краснота не является логически супервентной на физическом, хотя она и супервентна, если не принимать во внимание вклада, привносимого сознательным опытом. Однако если взять ее вторичный интенсионал, то он почти наверняка супервентен. Если оказывается, что в актуальном мире тенденция вызывать переживание красного присуща определенной отражательной способности поверхности, то объекты с такой отражательной способностью будут красными даже в мирах, где нет сознательных существ, которые могли бы их увидеть. Краснота апостериори отождествляется с этой отражательной способностью, логически супервентной на одном лишь физическом.