Труды. Джордано Бруно - Бруно Джордано. Страница 29

Эльпин. Вы увидите, что философия Аристотеля не являлась золотым веком ее. А пока разрешите возбужденные вами сомнения.

Альбертин. Меня не очень интересуют остальные пункты, ибо я жажду понять основные принципы вашей доктрины; если я их пойму, то сумею разрешить остальные сомнения, возникающие из них.

Филотей. Об этом мы будем рассуждать после. Что касается пятого аргумента, то вы должны обратить внимание, что если мы будем воображать бесконечное множество миров, расположенных согласно тем отношениям состава, которые вы воображаете, т. е. четырех земных элементов, и еще будем воображать восемь, девять или десять других небес, составленных из другой материи и обладающих другой природой, окружающих эту землю и быстро движущихся вокруг нее по кругам; если кроме этого мира, имеющего сферическую форму, будем принимать множество подобных же сферических и подвижных миров - в таком случае мы должны будем ответить, каким образом каждый из них является продолжением другого и соприкасается с ним; тогда мы сможем в своей фантазии воображать, во скольких пунктах окружности соприкасаются между собой эти различные миры. Но в таком случае мы увидим, что это уже будут горизонты различных миров, а не одного мира, из которых каждый относится лишь к своей середине, потому что они влияют лишь на те тела, вокруг которых они движутся и вращаются. Подобно этому, если бы несколько животных касались друг друга и были бы тесно прижаты друг к другу, то из этого не вытекало бы, что члены одного принадлежат к членам другого и что каждое из них может обладать несколькими головами и туловищами. Но мы, благодарение богам, не должны в своих затруднениях искать подобного жалкого выхода; ибо вместо стольких небес и стольких подвижных тел, быстрых и медленных, движущихся по прямому и косому направлениям, к востоку и к западу, по оси мира и по оси зодиака, уклоняющихся в той или иной степени, мы имеем одно небо, одно пространство, в котором движутся по своим собственным кругам и со своими собственными скоростями как та звезда, на которой мы обитаем, так и все другие звезды. Они и суть бесконечное множество миров, т. е. неисчислимое количество звезд, находящихся в этом бесконечном пространстве, т. е. в небе, содержащем их и наполненном ими. Уничтожается фантастическое представление о всеобщем вращении всех небесных тел вокруг центра земди и вместо этого принимается вращение земли вокруг своего собственного центра, обращающей свой лик к окружающим светилам в двадцать четыре часа. Уничтожаются окружающие нашу земную область круги-деференты, к которым прикреплены звезды; но каждому солнцу приписывается свое собственное движение, которое мы называем эпициклическим, со своими различиями от других подвижных звезд; движутся же эти солнца в течение долгих веков, если не вечно, побуждаемые не внешним двигателем, а своей собственной душой, подобно тому как наше солнце движется вокруг своего центра и вокруг элемента огня.

Вот каковы, следовательно, миры и вот каково небо, то самое небо, которое мы видим вокруг нашего шара, который не менее других является великолепной светящейся звездой. Миры же, как они нам кажутся, различаются по блеску и свету и расположены на известных расстояниях друг от друга; и ни один из них не ближе к другому, чем луна к земле или земля к солнцу; так что противоположность не разрушает другую, но питает ее, а подобное не мешает другому, но уступает ему место. Таким образом в известных пропорциях, в известных промежутках времени этот наш наихолоднейший шар греется на солнце той или иной стороной, тем или другим своим ликом; и с известными переменами он ступает место соседней земле, которую мы называем луной, или заставляет ее уступить место ему, в то время как одно или другое из этих тел становится дальше от солнца или ближе к нему, почему Тимей и другие пифагорейцы называли луну противоземлей.

На этих мирах обитают живые существа, которые возделывают их, сами же эти миры - самые первые и наиболее божественные живые существа вселенной; и каждый из них точно так же составлен из четырех элементов, как и тот мир, в котором мы находимся, с тем только отличием, что в одних преобладает одно активное качество, в других же - другое, почему одни чувствительны к воде, другие же к огню. Кроме четырех элементов, из которых составлены миры, существует еще эфирная область, как мы говорили, безмерная, в которой все движется, живет и прозябает. Этот эфир содержит всякую вещь и проникает в нее; поскольку он содержится внутри состава, т. е. составляет часть сложного, он называется обычно воздухом, который есть этот пар вокруг вод и внутри земли, заключенный между высочайшими горами, способный образовать густые тучи и бурные южные и северные ветры. Поскольку же он чистый и не составляет части сложного, но есть то место, в котором содержатся и движутся мировые тела, он называется эфиром в собственном смысле слова, берущим свое наименование от движения71. Этот эфир, хотя он по своей сущности ничем не отличается от того, который находится внутри земли, тем не менее носит другое название, подобное тому, как тот, который окружает нас, называется воздухом, тот же, который в известном смысле составляет нашу часть, входя в состав нашего тела или находясь в легких, артериях и других углублениях и порах, называется дыханием. Тот же эфир вокруг холодного тела сгущается в пар, вокруг же очень горячей звезды утончается как бы в пламя, которое невидимо, если не соединяется с плотным телом, зажженным от сильного жара звезды. Таким образом эфир сам по себе и не своей собственной природе не имеет определенных качеств, но получает их все от соседних тел и переносит их от активных принципов в своем движении вдоль горизонта. Таким образом мы показали, каковы миры и каково небо, и я думаю, что вы освободились не только от своих настоящих сомнений, но и от бесчисленного множества других и получили принцип для многих правильных умозаключений в области физики. Я предоставляю вам решить, не находите ли вы некоторые мои положения не вполне доказанными; но все же я думаю, что если вы их беспристрастно рассмотрите, то вы найдете, что если они не являются абсолютно истинными, то все же гораздо более правдоподобны, чем противоположное мнение.

Альбертин. Продолжай дальше, Филотей, я тебя слушаю.

Филотей. Таким образом мы ответили также на шестой аргумент, который по поводу касания различных миров в одной точке спрашивает, какая вещь могла бы заключаться в этих треугольных пространствах, которая не имела бы природы ни неба, ни элементов. Ибо мы имеем одно небо, в котором миры занимают свои пространства, области и расстояния; оно простирается по всему, проникает во все и содержит все, соприкасается со всем и не оставляет ни одного пустого песта, если только то место, по которому движется все, и пространство, по которому пробегает все, тебе не угодно будет называть пустотой, как это делают многие, или же первым носителем, который подразумевается в этой пустоте, поскольку он не занимает места ни в какой части (если тебе угодно будет различать егоразумом в чисто логическом или отрицательном смысле - но не по природе и сущности - от тела и бытия). Так что нет ничего, что не находилось бы в конечном или бесконечном месте, будь оно телесное или бестелесное, согласно своему целому или частям; это бесконечное место есть не что иное, как пустота, которую, если мы желаем понимать ее как устойчивую вещь, мы называем эфирным полем, содержащим миры; если же мы желаем понимать ее как плотную вещь, называем пространством, содержащим эфирное поле и миры, в противоположность тем, которые по малейшему поводу начинают измышлять круги-деференты, божественные материи, редкие и плотные части, обладающие небесной природой, пятые сущности и другие фантастические названия, лишенные всякого содержания и смысла.

По поводу седьмого аргумента мы говорим, что бесконечная вселенная одна, которая непрерывна и составлена из эфирных областей и миров, но что миров бесконечное множество, которые постигаются и находятся в различных областях вселенной, согласно тем же основаниям, по которым наш мир постигается и находится в определенной области ее; об этом мы говорили недавно с Эльпином, доказывая и подтверждая то, что говорили Демокрит, Эпикур и многие другие, созерцавшие природу более открытыми глазами и не оставшиеся глухими к внятным голосам ее.