Декарт - Ляткер Яков Абрамович. Страница 1

Я. А. Ляткер

Декарт

Ренэ Декарт является героем, еще раз предпринявшим дело философствования, начавшим совершенно заново все с самого начала.

Г. В. Ф. Гегель

ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Ляткер Яков Абрамович (1938 года рождения) — кандидат философских наук, научный сотрудник Института международного рабочего движения АН СССР. Работает в области истории философии, философских вопросов современного естествознания, методологических проблем современной научно-технической революции. Автор статей в ряде философских сборников, выпускаемых Институтом истории естествознания и техники АН СССР. Опубликованы статьи в журналах («Декарт и современная наука», «О достоверном и неопределенном в науке» и др.).

Введение. Декарт глазами двадцатого века

Даже в перспективе столетий, минувших со времен Ренэ Декарта (1596–1650), говорить просто о «двадцатом веке» представляется на первый взгляд лишенным смысла: семь с половиной десятков лет нашего века вместили в себя столько событий во всех сферах человеческой жизнедеятельности, столько побед и достижений, столько горя, злодеяний и бед, что их с лихвой хватило бы на все прошлые века обозримой истории цивилизации. Да и век-то еще не прожит; и вовсе не надо быть провидцем, пророком или футурологом, чтобы предсказать, что главные события впереди и, быть может, только последний из годов оставшегося двадцатипятилетия даст итоговую характеристику нашему веку, уже окрещенному и атомным, и кибернетическим, и космическим… Характеристику на манер блоковской характеристики века прошедшего:

Век девятнадцатый, железный,
Воистину жестокий век!

И если все-таки рискнуть рассматривать наш век как нечто единое, неповторимое и уникальное, то прежде всего благодаря сквозной черте, определяющей нашу эпоху как период глубочайших революционных преобразований, интенсивность, острота, всесторонность охвата и частота которых нарастают ускоряющимися темпами. Революционность в марксистско-ленинском понимании — это качественный скачок, переход в новое, неожиданное состояние, слом старого, коренной разрыв со старым, но не отрыв от прошлого, не разрыв с культурой, хотя с нарастающей стремительностью продвижения вперед опасность такого разрыва столь же стремительно растет. Вместо плоского эволюционизма, неизбежного удела домарксовых методологии и социально-исторических доктрин, равно как и современной буржуазной историко-культурной мысли, — с одной стороны, и левачески-экстремистского нигилизма, «хунвейбинизма», с другой стороны, марксистское понимание всемирно-исторического процесса как процесса революционного предполагает учет и осмысление многих других его сторон. Характер нового, становящегося образа культуры в значительной мере определяется способом восприятия прошлого, характером отношения к культурному наследию и его творцам. Такой смысловой оттенок термина «революция» удачно раскрывается его этимологией: «лат. re — volutum от re — volvere: свертывать, свивать, возвращаться; переосмысливать; снова прожить, снова пережить».

Общение с мыслителями прошлого всегда было источником эстетического наслаждения и давало сильнейший этический заряд интеллектуальной энергии творческим умам последующих поколений. «…Творения интеллекта, — писал А. Эйнштейн, — переживают шумную суету поколений и на протяжении веков озаряют мир светом и теплом» [1] (60, стр. 78). Такое отношение может быть названо удивлением-восхищением. Но есть и другой вид — удивление-озадачивание, при котором мысль прошлого воспринимается как проблема, и в таком своем качестве прошлое может быть реконструировано лишь в ключе современных логических проблем: действительное понимание наступает тогда, когда идеи мыслителей прошлого начинают говорить языком логической необходимости актуальнейших, фундаментальных проблем современности. В той мере, в какой таким образом определяется их место в современной культуре, мыслители прошлого становятся нашими современниками, оппонентами в напряженных коллизиях сегодняшних споров, дискуссий, в гранях диалога нашей эпохи; в такой же мере мы получаем возможность «снова прожить» их творческую жизнь, «снова пережить» волновавшие их проблемы, освоить («о-своить», сделать своим) их творчество; наконец, в такой же мере осваивается еще одно «измерение» тела культуры — определяется степень прироста нашей культурности.

Личности и трудам Ренэ Декарта посвящены многие и многие тысячи работ (см., например, 15), и число их продолжает устойчиво возрастать. Есть в этой гигантской Декартиане свои «приливы» и «отливы», темы сквозные и темы, еще вчера бывшие в тени и вызванные на свет каким-либо поворотом, событием в интеллектуальной, социальной, политической и тому подобных сферах жизни. Прежде всего это, естественно, относится к различным юбилеям, связанным с наиболее примечательными событиями в жизни и творчестве Декарта (дата рождения, годовщина смерти, год написания наиболее значительных работ). Вот некоторые из них.

1921 год — период триумфального шествия общей теории относительности, канун квантовой механики, начало бурного перехода от, говоря в общем, классики к неклассике — в истории декартоведения был особенно примечателен ростом интереса к научно-теоретической стороне творчества французского мыслителя (в качестве характерного образца можно указать на прекрасную книгу Г. Мило «Декарт-ученый» (93)).

Год 1937-й. Период Герники и канун освенцимов. Готовясь к расправе со всем человечеством, обыкновенный фашизм деловито расправляется с памятью своих народов (см., например, 36, стр. 229). Уничтожаются труды мыслителей, произведения искусства: на кострах, в печах, мусоросжигалках, по выражению Ю. Тынянова, жгли историю. Закладывается на вечное хранение «Майн кампф», «библия» 1000-летнего райха, переплетенная в шкуру истинно арийских телят, которых закололи истинные арийцы длинными ножами из стали, сваренной истинно арийскими сталеварами… По замыслу устроителей этой средневековой мистерии закладывалась новая точка отсчета для всей мировой культуры. В Париже в 1937 году состоялся IX международный философский конгресс, «конгресс Декарта»: отмечался трехсотлетний юбилей выхода в свет декартовского «Рассуждения о методе». Чествуя творца «библии» рационализма, мыслящая часть человечества демонстрировала решимость противостоять проведению в жизнь идеалов, провозглашенных «библией» фашистского мракобесия. Год 1937-й — период триумфа квантовой механики и канун практического овладения атомной энергией. Тридцать семь актуальных проблем, рассмотренных конгрессом, явились своего рода гранями переформулировки одной большой «проблемы Декарта» (и это подчеркнуто самим названием конгресса (104)) в радикально новых, неклассических условиях научной реальности.

1946 год. Торжество разума и гуманизма над фашизмом, оплаченное десятками миллионов жизней, — и трагедия Хиросимы, положившая начало глубочайшему кризису в сознании ученых. Вопрос о роли ученого в жизни общества, о его ответственности за судьбы человечества, о целях науки наложил свой отпечаток на тематику работ этого периода, появившихся в связи с 350-летием со дня рождения Декарта. Эта новая, социально заостренная тематика устойчиво определилась в реестре декартоведческих проблем.

1950 год — трехсотлетняя годовщина смерти Декарта, как и все начало второй половины нашего столетия, помимо всего прочего, ознаменовалась усиленным переизданием трудов мыслителя. В частности, в нашей стране появились наиболее полные, по сравнению со всеми вышедшими до сих пор на русском языке, издания основных произведений Декарта (11, 12). Подобно легендарной птице феникс книги философа возрождались из пепла — пепла костров тридцатых годов и пепелища пожара второй мировой войны.