Англо-Бурская война (1899—1902) - Дойл Артур Игнатиус Конан. Страница 15

Оставляя на время широкие вопросы политики и отвлекаясь от военных суждений, которым скоро суждено будет приобрести жизненно важное значение, вернёмся к развитию событий в дипломатической борьбе между правительством Трансвааля и Министерством по делам колоний. Как уже говорилось, 8 сентября в Преторию было направлено последнее официальное обращение с минимальными условиями, которые британское правительство могло принять как достаточные для облегчения положения своих подданных в Трансваале. Был затребован чёткий ответ, и народ ожидал его с мрачным терпением.

Страна не питала иллюзий относительно трудностей войны с Трансваалем. Было совершенно ясно, что нас ждёт мало чести и много проблем. Первая бурская война ещё терзала наши души, и мы помнили об отваге неукротимых бюргеров. Однако наши люди, при всей мрачности их настроения, чувствовали решимость, так как национальный инстинкт выше мудрости политиков, что и позволило им увидеть не локальный конфликт, а проблему, от решения которой зависит само существование империи. Предстояла проверка её сплочённости. В мирное время люди произносили за империю тосты. Было ли это бессмысленной тратой вина или готовностью во время войны пролить за неё свою кровь? Неужели мы действительно создали ряд отдельных стран без общих чувств и интересов или империя — органическое целое, способное испытывать единый порыв и объединяться в решительный момент как несколько государств содружества? Так стоял вопрос, и от ответа на него в значительной степени зависело будущее всего мира.

Уже появились признаки того, что колонии принимают во внимание тот факт, что происходящее противостояние не является делом только метрополии, что она отстаивает права империи в целом и справедливо может рассчитывать на их поддержку при любом повороте событий. Уже 11 июля Квинсленд, огненная и субтропическая, предложила контингент конной пехоты с пулемётами; Новая Зеландия, Западная Австралия, Тасмания, Виктория, Новый Южный Уэльс и Южная Австралия последовали за ней в названном порядке. Канада, с твёрдым, но более неторопливым характером севера, последней сказала своё слово, однако оно было ещё определённее, потому его хорошо взвесили. Граждан Канады дело касалось меньше всех, поскольку австралийцев в Южной Африке было много, а канадцев — совсем мало. Однако Канада с готовностью приняла на себя часть общего бремени, и готовность её возрастала по мере увеличения этого бремени. Помощь предложили составляющие британскую империю люди с самым разным цветом кожи — индийские раджи, западноафриканские вожди, малайская полиция. Но эта воина должна была стать войной белых людей, и если британцы не в состоянии спасти себя сами, то такому народу, действительно, не следует иметь империи. По той же причине не привлекали и великолепную индийскую армию в 150 000 солдат, многие — испытанные ветераны. Англия не требовала похвал и почёта за такое самоограничение, однако безответственный писатель прекрасно может позволить себе задать такой вопрос: многие ли из тех зарубежных критиков, чьё уважение к нравственности нашего государства столь же ограничено, как и их знание наших принципов и истории, поддержали бы такое самоотречение, окажись их собственные страны в таком же положении?

18 сентября в Лондоне был опубликован официальный ответ бурского правительства на послание Кабинета министров.

Буры остались верны себе, и в сущности отвергли все британские требования. Они отказались рекомендовать рааду пятилетний испытательный срок, равно как и другие шаги, которые британское правительство могло принять в качестве достаточной меры для установления справедливости в отношении ойтландеров. Предложение проводить дебаты раада на двух языках, как это делается в Капской колонии и Канаде, было категорически отвергнуто. В указанном послании британское правительство отметило, что в случае отрицательного или неконструктивного ответа оно оставляет за собой право «пересмотреть ситуацию de novo и сформулировать собственные предложения по окончательному урегулированию». Полученный ответ был и отрицательным, и неконструктивным. 22 сентября кабинет собрался для выработки следующего обращения. Оно стало кратким и твёрдым, однако сформулировано в выражениях, не закрывающим дверь мирным соглашениям: британское правительство глубоко сожалеет по поводу отклонения умеренных предложений, содержавшихся в последнем послании, и теперь, в соответствии со своим обещанием, разработает собственные средства для урегулирования. Обращение не являлось ультиматумом, но предвещало его в будущем.

Тем временем, 21 сентября собрался раад Оранжевой Республики, и уже не вызывало сомнений, что эта республика, с которой у нас не было никаких трений, а только весьма дружественные отношения, намеревается выставить свои силы против Великобритании. Несколько раньше Оранжевая Республика и Трансвааль заключили военный союз, насколько можно судить (пока засекреченная история этих событий не станет достоянием общественности), исключительно необдуманный и невыгодный для меньшей республики. Ей нечего было бояться Великобритании, поскольку именно Великобритания по своей воле сделала её независимой республикой, и мирно сосуществовала с ней в течение сорока лет. Законы Оранжевой Республики были столь же либеральными, как и наши собственные. А по этому самоубийственному договору, республика согласилась разделить судьбу государства, сознательно провоцирующего войну своим постоянно враждебным отношением, чьё реакционное, недемократичное законодательство должно было отвращать прогрессивного соседа. Возможно, существовали стремления, подобные процитированным из разговора с доктором Рейцом, возможно, обольщались по поводу соотношения сил противников и предполагаемого будущего Южной Африки; однако, каковы бы ни были причины, договор заключили, и настало время проверить, как он будет соблюдаться.

Тон президента Стейна на заседании раада и поддержка, полученная им от большинства бюргеров, указывали однозначно, что две республики будут действовать как единое целое. В своём вступительном слове Стейн решительно высказался против британской позиции и заявил, что его государство связано с Трансваалем всем, что близко и дорого. Среди необходимых мер предосторожности, которыми британское правительство больше не могло пренебрегать, была отправка небольшого отряда для защиты длинной и уязвимой железной дороги из Кимберли в Родезию, проходившей в непосредственной близости от границы с Трансваалем. Сэр Альфред Милнер связался с президентом Стейном по поводу переброски войск, указав, что эта мера ни в коем случае не направлена против Свободного Государства. Сэр Альфред Милнер добавил, что имперское правительство все ещё надеется на мирное урегулирование проблемы с Трансваалем, однако, если эта надежда не оправдается, оно рассчитывает на нейтралитет Оранжевой Республики, которая должна предотвратить вооружённое вмешательство со стороны своих граждан. Правительство гарантирует, что в этом случае неприкосновенность границ Свободного Государства будет соблюдаться самым строжайшим образом. В заключение он отметил, что не существует каких-либо причин нарушать дружественные отношения между Оранжевой Республикой и Великобританией, поскольку наши намерения в отношении них самые мирные. Президент Оранжевой Республики несколько грубо ответил, что не одобряет наших действий по отношению к Трансваалю и сожалеет о переброске войск, которую бюргеры сочтут угрозой для себя. Последовавшая резолюция раада Оранжевой Республики заканчивалась словами: «Что бы ни случилось, Свободное Государство честно и полностью выполнит свои обязательства перед Трансваалем в соответствии с существующим между двумя республиками политическим союзом». Резолюция показала, что предотвратить затягивание в водоворот страны, созданной нашими руками и не имеющей никакого основания ссориться с нами, невозможно. Отовсюду, со всего протяжения обеих границ, поступали известия о военных приготовлениях. Уже в конце сентября войска и вооружённые бюргеры начали сосредотачиваться на границе, и самые упорные скептики стали наконец понимать, что тень большой войны действительно накрывает их. В Фолкрюсте, на границе Наталя, накапливали артиллерию, военное имущество и снаряжение, показывая, где можно ожидать начала бури. В последний день сентября доложили, что сюда из Претории и Йоханнесбурга отправлены двадцать шесть военных обозов. Одновременно приходили сообщения о сосредоточении сил в Малмани, на границе Бечуаналенда, что угрожало железнодорожной линии и британскому городу Мафекингу — месту, которому в скором времени суждено было стать известным всему миру.