Третий путь - Гаврилов Владимир Геннадьевич. Страница 86
Иран – древнейшая страна. Граничит с запада с Ираком, с востока – с Туркменией, Афганистаном и Пакистаном, с севера через Каспийское море – с нашей страной. Многие тысячелетия назад основу веры составлял зороастризм или солнцепоклонничество. На землю древнего Ирана приходил величайший в истории завоеватель и властелин – Александр Македонский. Через триста лет после Александра из этих земель к яслям новорожденного Иисуса пришли с востока поклониться волхвы, которым звезды на небе раскрывают свою волю и тайны. Потом Иран принял ислам. Ираном правили шахи. Они выстраивали жизнь народа.
Около тысячи лет назад, суфий и поэт Фирдоуси, из этнических таджиков, написал роман в стихах о наших дорогих руководителях, о тех, кто стоит на вершине пирамид. В книге о шахах под названием Шахнаме больше тысячи страниц, но ты послушай только три странички, наберись терпения, здесь говорится о фундаментальных вещах. Это описание похода Александра Македонского с территории завоеванной Персии в Индию, в страну брахманов. Кстати, говорят, что брахманы своими корнями тянутся далеко в прошлое, в Гиперборею и древнюю былинную Русь.
Итак, что говорит великий халдей Фирдоуси о великом бугре Македонском или об Искандере, о нашем многомерном мире, о смысле человеческой жизни на Земле…
Сергей стал зачитывать с экрана:
Вот из своих пределов, как орел,
Взмыл Искандар, опять войска повел.
И он в страну брахманов прибыл вскоре.
Его влекло к себе познанья море.
Брахманы, услыхав, что славный шах
Остановился с войском в их краях,
Все вышли из своих пещерных келий
И обсуждать событье это сели.
И написали шаху-мудрецу Письмо:
«Хвала на небесах творцу!
А на земле — в юдоли нашей бренной —
Хвала тебе от нас, благословенный!
Пусть мощь твоя и мудрость возрастет,
И пусть твоя держава процветет!
Йездан, исполненный благоволенья,
Тебе полмира отдал во владенье.
Мы служим богу. Так пошли нам весть,
Зачем пришел? Чего ты ищешь здесь?
Страна у нас бедна; что с нас возьмешь ты?
Земных сокровищ здесь не обретешь ты.
Мы волей и терпением сильны.
Мы счастьем знанья истинным полны.
Терпенье наше все превозмогает.
А знанье людям зла не причиняет.
Ты здесь, в долинах и степях пустых,
Людей увидишь нищих и нагих.
Коль ты у нас задумал утвердиться,
То с войском здесь тебе не прокормиться».
Вот к шаху прибыл их гонец с письмом
Пешком; одежды не было на нем.
Лишь бедра темные свои облек он
Повязкою из травяных волокон.
И было нечто у него в глазах,
Что содрогнулся сердцем славный шах.
На месте том простился он с войсками;
Поехал лишь с немногими мужами.
Все мудрецы святые той земли
С высоких гор встречать его сошли.
Плоды у ног царя на землю клали.
Ведь все они не сеяли, не жали.
И громко восхваленье вознесли
Владыке обитаемой земли.
Прислушался к речам их шах великий,
Вгляделся в удивительные лики.
Все были босы и обнажены,
Но света и величия полны.
Одежды их из листьев облекали.
Плоды лесов их пищу составляли.
Не ведая о битвах и пирах,
Они в долинах жили и в горах.
Хоть полны разной дичи степи были,
Охота и убийства им претили.
Питье их было — чистая вода,
Плоды и злаки дикие — еда.
Он спрашивал их: «Что вам служит пищей?
Как вы возводите свои жилища?
Зло и добро нам дарит небосвод,
Что ж вы берете от земных щедрот?
Вы чем и как сражаетесь с врагами?»
И отвечал глава над мудрецами:
«О солнце славы, доблести звезда!
Мысль о войне издревле нам чужда.
У нас тепло, нам не нужны жилища,
Самой природой нам дается пища.
Зачем парчой нам тело украшать?
Ведь смертного нагим рождает мать.
Нагим уходит смертный в недра праха,
А мир — обитель горя, скорби, страха.
Алчбы мы чужды, вечность — наша цель.
Нам кровля — небо, а земля — постель.
К чему мироискателя старанья?
Его богатства и завоеванья?
Ведь сколько б ни собрал сокровищ он, —
В свой час он все утратить обречен.
Блажен, кто к благу вечному стремится,
А вся земная слава истребится».
«Чего же больше, — Искандар спросил, —
Явлений явных или тайных сил?
Живых ли больше в бренном мире этом
Иль навсегда расставшихся со светом?»
И отвечал один из мудрецов:
«На миллион, быть может, мертвецов —
Два иль один живой едва ль найдется.
И счастлив, кто от вечных мук спасется!
Блажен, кто людям зла не принесет!
Ведь всяк уйдет отсюда в свой черед».
Спросил румиец: «В мировом просторе
Недвижной суши больше или моря?»
«Всю твердь земную, — отвечал брахман, —
Безбрежный омывает океан».
«Кто бодрствует во сне? — спросил владыка.
Чей не простится вечно грех великий?
Кто в слепоте душевной, средь забот,
Не знает сам, зачем он здесь живет?»
Брахман в ответ: «О светоч мирозданья,
Пречистый шах, взыскующий познанья!
Грешнее всех, исполненный алчбы,
Завоеватель — баловень судьбы.
Коль ты духовным взором обратишься
Сам на себя — ты в этом убедишься.
Ведь вся земля захвачена тобой.
Сам небосвод как будто данник твой.
А ты не сыт, хоть миром обладаешь.
Мозг из земли исторгнуть ты желаешь.
Душой ты ада алчешь. Устрашись!
От войн кровопролитных отрешись!»
Еще спросил их Искандар великий:
«Кто ж на стезе неправды наш владыка?»
Сказали: «То алчба — душа греха,
Основа зла. Она к добру глуха».
Спросил он: «В чем же суть алчбы всеядной,
Ненасытимой, низкой, зверски жадной?»
Брахман ответил: «Алчность и нужда —
Два демона, не спящих никогда.
Один иссох и злого полн упорства.
Другой не спит ночами от обжорства.
Сразит обоих колесо времен.
Блажен, кто к правде духом устремлен!»
Внял Искандар, и цвет его ланит
Стал желтым, как поблекший шамбалид.
Его лицо морщинами покрылось,
Слеза из глаз невольно покатилась.
И он спросил их: «В чем нужда у вас?
Просите. Все исполню в сей же час.
Всей властью с вами поделюсь моею,
Трудов своих для вас не пожалею».
Ответили: «Со смертью в бой иди.
От смерти нас, коль можешь, огради».
Сказал он: «Дни бегут неудержимо,
И в мире только смерть непобедима.
Будь ты хоть из железа сотворен,
Тебя пожрет таинственный дракон.
Увянет юный цвет, иссякнет сила —
И не спастись от старости унылой».
Сказал брахман: «О властелин-мудрец!
Всем одарил тебя благой творец.
Ты, словно солнце, разумом сияешь.
Что не избегнуть смерти нам, ты знаешь.
Что ж ты возжаждал мир завоевать,
Войн ядовитым воздухом дышать?!
Умрешь — твоя десница все утратит
И враг плоды трудов твоих захватит.
Зачем ты страшной тяготой такой
Обременился? Где он — разум твой?
Безумие — в юдоли нашей бренной
Надеяться на этот мир мгновенный!»
Ответил шах: «Я — раб, и не дано
Мне преступить, что небом решено.
Я преступил бы, будь я в состоянье,
Неведомое мне предначертанье.
Все решено заране. Никому
Не обойти, что суждено ему.
Не мной, а грозной волей провиденья
Убиты были павшие в сраженье.
Кто осужден судьбою, тот падет.
Насильник от возмездья не уйдет.
Они не жертвы моего удара.
Постигла их божественная кара.
Иездан велик. Мы все — его рабы.
И никому не скрыться от судьбы!»
Потом брахманов щедро одарил он,
Но в их стране недолго прогостил он.
Обиды никому не причинил
И вдаль стопы на запад устремил.