Ломоносов: к 275-летию со дня рождения - Уткина Нина Федоровна. Страница 15

С годами в русском обществе росло признание утилитарного назначения наук. Развитие их отвечало потребностям прогрессирующих в стране начатков капитализма. Практическая заинтересованность в науке возникала у более широких кругов деловых людей, вовлекаемых в производство, торговлю. Социологическая закономерность — контакты растущего капитализма с наукой — отчетливо прослеживается и в России второй половины XVIII в. Появился особый тип пропагандиста науки — промышленники и торговцы, отставшие на десятилетие от своего теоретического предшественника Ивана Посошкова, который написал в 1720—1724 гг. экономический трактат «О бедности и богатстве», где доказывалось, что экономическое процветание государства самым тесным образом зависит от степени просвещенности его населения.

На протяжении века изменялись взаимоотношения науки и государства. Петр I поощрял развитие в стране науки, рассматривая ее как знание, руководимое и охраняемое государством. В первом регламенте Петербургской Академии наук в 1747 г. подчеркивалось, что академия является своего рода научным отделом правительства, обязанным руководствоваться государственными потребностями. Однако наука органично сочеталась с новой, буржуазной идеологией и культурой, конкурирующей с феодально-крепостнической. В результате усугублялась двойственность в позиции государства относительно науки: росло признание науки в качестве источника экономического и военного могущества государства, но вместе с тем усиливались и подозрения к ней.

Ощущая опасность, Екатерина II, пережившая период либерализма и напуганная революцией во Франции, ввела широкую и централизованную систему цензуры. В цензуре самое непосредственное участие должны были принимать члены Академии наук. Императрица проявляла большой интерес к истокам образования в России: в губернских и уездных школах и училищах, созданных во время ее правления, она рекомендовала изучать татарский, китайский, греческий языки, заменив ими преподавание французского языка.

XVIII век заканчивался для русской науки трудным периодом — годами царствования Павла I, когда возникло и быстро привилось дихотомическое деление на «псевдонауку» и «науку». Феодально-крепостническое государство приняло на себя обязанности поддерживать «науку» и всемерно преследовать и искоренять «псевдонауку». Борясь с последней, Павел I запретил ввоз любой литературы из-за рубежа независимо от страны и языка.

Естественно, что такое развитие событий мало способствовало сохранению веры в благотворность монархического абсолютизма для прогресса науки. Началась пропаганда новых представлений, согласно которым политическая и социальная свобода является непременным условием развития науки.

После Ломоносова теоретическая разработка социальных проблем, связанных с наукой, сконцентрировалась в трудах русских просветителей второй половины XVIII в.— Н. И. Новикова, С. Е. Десницкого, И. А. Третьякова, Д. С. Аничкова, А. М. Брянцева, И. А. Крылова, Я. П. Козельского и др. Они многое наследовали из традиций, заложенных Ломоносовым: выступали в защиту науки, добиваясь всемерной поддержки для ее распространения в России, популяризировали научные открытия и достижения, рассказывая об успехах математики, астрономии, физики, химии, подчеркивали, что «сии науки у нынешних по достоинству требуют... государственного иждивения, ободрения и награждения» (37, 1, 347).

Борьба за признание науки захватывала все более широкие слои русского общества. Представления об огромном значении науки для человеческого существования проникали в народное сознание. Среди народных социальных утопий последней трети XVIII в. примечательны сочинения Ивана Тревогина об Империи знаний, царстве Иоанийском, или Офире. Автор происходил из семьи бедного сельского иконописца, воспитывался в сиротском доме при Харьковском народном училище, провел жизнь, наполненную приключениями, отсидел два года в Петропавловской крепости, затем был отправлен солдатом в Тобольский гарнизон (см. 91). Заключение и ссылка были расплатой за его социальный проект, в котором отождествлялись упомянутое в Библии Офирское царство всеобщего благоденствия с Империей знаний.

Ломоносов ставил развитие науки в непосредственную зависимость от распространения идей о внесословной ценности человека. Борьба вокруг этих идей нарастала с каждым последующим десятилетием. С возникновением в России капиталистического уклада дворянство, теряя устойчивость былых позиций, с особенным ожесточением отстаивало права на свое исключительное положение, которое оно занимало в дворянском монархическом государстве. Просветители, выступая против сохранения феодально-сословной иерархии, подвергали уничтожающей критике претензии дворянства на безраздельное господство во всех социальных сферах.

На страницах сатирических журналов, издаваемых Новиковым, Крыловым, дворянство было представлено как сословие, разучившееся, за долгие годы беззаботного существования, и мыслить, и трудиться. Просветительская сатира, бичуя дворянство, живущее «поджав умы» и «поджав руки», противопоставляла мир дворян миру ученых. Крылов писал, обращаясь к дворянству: «Вы не занимаетесь тем, далеко ли отселе до Сириуса, и довольны, если кучер ваш знает, близко ли от вас первый хороший трактир или клоб; вы не думаете, солнце или земля скорее вертится,— довольно для вас и того труда, что вы вертитесь с ними вместе,— и это важнейшая работа, которая в жизни вас занимает» (37, II, 365).

Нельзя не видеть гротеска в решении просветителями темы: дворянство, наука и образование, но по сути дела они были правы; наука являлась чужеродным элементом в. феодально-крепостническом обществе.

Ломоносов стремился открыть народу доступ в науку, доказывал, что на пути к ней не должны существовать социальные барьеры. Просветители второй половины XVIII в. продолжили и заострили его идеи, подчеркивая чуждость дворянства науке, невозможность подлинного ее развития в условиях феодально-иерархического общества.

Идеи Новикова о том, что без вольности не могут процветать науки, получили дальнейшее развитие в «Путешествии из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева: любой союз самодержавия с наукой признавался здесь явлением неестественным и бесплодным. Идеал Радищева — ученый, восставший против тирании. В течение века русская мысль проделала путь от концепций просвещенного абсолютизма к идеям социальной революции, несущей всему обществу, в том числе и науке, необходимую для их прогресса «вольность».

Быстрое и существенное продвижение исследований социальных проблем науки опиралось на ломоносовские традиции, пронизанные верой в человеческий разум, гуманистической устремленностью.

Глава III. Необходимость нового мировоззрения. «Корпускулярная философия»

Свойства материи должны были иметь сходство со свойствами наблюдаемых тел, поскольку мир на всех своих уровнях представлялся в принципе единым. Вместе с тем эти свойства следовало свести к минимуму, который мог быть охвачен средствами естествознания и математики, находящимися в распоряжении исследователей. Дискретная материя, частицы которой непроницаемы, жестки, компактны, пространственно обособлены, обладают определенной формой и массой,— такое представление наилучшим образом отвечало потребностям и возможностям науки. Ученым Нового времени наиболее приемлемым представлялся атомизм досократиков. Он обладал привлекательностью прежде всего потому, что в средневековье континуальность (непрерывность) выступала атрибутом духовных сущностей. Атомизм позволял ущемить, уменьшить область метафизических сил. Древнегреческий атомизм был дополнен представлениями и закономерностями классической механики.