Обретение ада - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 8

– Если так пойдет и дальше, мы узнаем много нового, – невесело пошутил Томас, – но, кажется, это нам мало поможет.

– Ты записал адрес, где он жил?

– Это здесь недалеко.

– Давай поедем туда, – предложил Уильям.

– Прямо сейчас?

– Может, хоть там что-то найдем. – Райт свернул в какой-то переулок, съезжая с проспекта. Через полчаса они нашли дом, в котором раньше жил Кемаль Аслан со своей матерью. В результате еще получасовых поисков им удалось найти соседку, знавшую семью Кемаля. Но ничего конкретного узнать не удалось. Мать Кемаля Аслана давно умерла, а сам он после аварии уехал в Турцию к своему дяде. В их квартире давно жили чужие люди. Соседка помнила еще, как они переживали за несчастного парня, попавшего в тяжелую катастрофу.

Уильям с трудом сдерживал негодование, слушая женщину. Он понимал, что ничего конкретного здесь узнать не удастся. Но, терпеливо слушая перевод пунктуального Райта, пытался найти рациональное зерно в словах старой женщины. И вдруг...

– Где он лежал? – спросил Тернер, поймав новую мысль.

Райт спросил и получил ответ, добросовестно переводя название больницы.

– Все, – сразу же поднялся Тернер, – поблагодари эту женщину. Скажи, продолжение ее истории мы выслушаем в следующий раз.

Когда они снова сидели в машине, Райт осторожно спросил:

– Вы что-то решили?

– Завтра едем в эту больницу, – кивнул Тернер, – мне интересно, как он так быстро выздоровел. После комы. И сразу стал финансовым гением. И немного шпионом.

– Мне говорили, что после комы бывают изменения, – заметил Райт.

– В худшую сторону, – возразил Тернер.

– Может, он стал гением после удара, – пошутил Райт.

– Вот мы это и проверим. Судя по рассказу соседки, он лежал там несколько месяцев. Значит, должны остаться врачи, санитары, люди, которые его помнят. История его болезни. Завтра едем в эту больницу, – решительно закончил Тернер.

На следующее утро выпал снег, и им пришлось долго добираться до больницы, дороги были завалены снегом. В больнице пришлось ждать приема у главного врача. Их принял пожилой человек лет шестидесяти пяти. Это был главный врач больницы Бонев.

– По какому делу вы приехали, господа? – спросил главный врач. – Мне передали, что вы прилетели из Америки и хотите узнать историю болезни одного бывшего нашего пациента.

– Да, – подтвердил Уильям, когда Томас перевел ему на английский слова врача, – мы хотели бы более подробно узнать историю болезни лежавшего у вас пациента. Он был в довольно тяжелом состоянии, но сумел выжить. И даже восстановить работоспособность.

– Кого именно? – спросил Бонев.

– У вас лежал больной Кемаль Аслан. В настоящее время он американский гражданин, – сказал Тернер, наблюдая за реакцией своего собеседника.

Тот вздрогнул. Или Тернеру показалось, что Бонев вздрогнул?

– Почему именно этот пациент вас интересует?

– Он лежал в вашей больнице семнадцать лет назад, – сказал Тернер, – и тогда ему удалось восстановиться после тяжелейшей аварии. Мы снимаем о нем фильм и хотели бы знать более подробно об этом случае.

Врач внимательно слушал.

– Согласитесь, история интересна сама по себе, – продолжал Тернер, внимательно наблюдая за сидевшим напротив пожилым врачом, – этнический турок, родившийся в Америке и переехавший затем в Болгарию, попадает в тяжелую автомобильную катастрофу, впадает в кому, врачи чудом спасают ему жизнь. А затем он приходит в себя, переезжает к родственникам сначала в Турцию, а затем в Америку и становится крупным бизнесменом. Прямо американская мечта. Материал так и просится на пленку.

– Что вам конкретно нужно? – спросил врач.

– История его болезни, воспоминания его лечащих врачей, может, какие-нибудь подробности из истории его жизни, – невозмутимо заметил Тернер, слушая, как Томас Райт переводит его слова.

– Хорошо, – неожиданно легко согласился Бонев, – историю болезни вы можете прочесть в кабинете моего заместителя. Я попрошу, чтобы вам принесли ее. Поговорить с врачами вряд ли возможно. Некоторые заняты на операциях, а один из наблюдавших его врачей умер восемь лет назад.

– Кто делал ему операцию? – спросил Райт.

– Я, – спокойно ответил Бонев. Глаза за толстыми стеклами очков смотрели строго и спокойно. Или его уже ничто не могло взволновать?

– Вы можете вспомнить какие-нибудь подробности? – оживился Томас, задавая вопрос уже от себя.

– Все есть в его деле, – сухо заметил Бонев. И Томас исправно перевел его слова.

– Тогда мы не будем вам мешать, – почему-то сразу сказал Уильям, и сидевший рядом с ним Райт даже удивленно оглянулся на своего шефа, проверяя, правильно ли он понял эти слова. Бонев кивнул, давая понять, что разговор закончен. Он не подал на прощание руки, только встал из-за стола, когда иностранцы выходили из кабинета.

Томас тихо спросил Уильяма:

– Почему вы так быстро закончили разговор? Старик мог рассказать нам много интересного. Мне кажется, можно было расспросить его подробнее.

– Нет, – покачал головой Уильям, – не подойдет. Главный врач из той когорты старых коммунистов, которые не любят изменять своим идеалам. Для него мы представители того самого мира, который они так не хотели принимать и который в конце концов победил их систему. Я могу заранее сказать, что мы ничего не найдем в медицинских документах нашего подопечного. Ничего необычного. А врачи нам ничего не расскажут. Да и сам Бонев не отличался особой словоохотливостью.

– Тогда зачем мы сюда приехали? – не сдавался Райт.

– Мне важно было знать, как именно была проработана схема отправки Кемаля Аслана в нашу страну. Конечно, он работает на русских, но мы пока не знаем ответа на главный вопрос, который нам поставили. Он настоящий турок, и КГБ, используя его несчастную жизнь, лишь вынудило работать на них, или это советский офицер-нелегал, которого мы можем арестовать только на основании незаконного въезда в нашу страну? Хотя боюсь, что в больнице мы ничего не узнаем. Но зато увидим документы. Это очень важно. – Они прошли по коридору, и приветливая секретарь Бонева проводила их в кабинет, расположенный напротив кабинета главного врача. Почти сразу им принесли большую папку, заполненную документами и фотографиями.

Райт бросился листать фотографии. Потом поднял голову и посмотрел на спокойно сидевшего Уильяма Тернера.

– Я понял, – сказал он очень тихо, – я все понял. Если дело в такой сохранности находилось целых семнадцать лет, значит, кто-то был в этом заинтересован.

Тернер кивнул головой.

– Здесь вся история болезни, – показал на документы Томас, – есть и фотографии больного. Хотите, я сделаю снимки?

– Как хочешь, – ответил Тернер, – думаю, они совпадут с фотографиями нашего клиента.

– Он лежал в коме несколько месяцев, – продолжал читать Райт.

– Выпиши сроки, обрати внимание на фамилии всех врачей. Бонева мы уже знаем. Кто другие? Может, среди них были и молодые люди. И проследи, как быстро проходило его восстановление.

Райт исправно записывал все данные.

Сидевший в своем кабинете Бонев долго молчал, глядя в зеркальную поверхность стола, обхватив голову руками. Затем, словно приняв какое-то важное решение, поднял трубку телефонного аппарата и набрал чей-то номер. Затем сказал:

– Это говорит Бонев. Они сегодня приходили ко мне.

– С кем они встречались? – спросил его собеседник.

– Кроме меня, ни с кем. Сейчас они в больнице, изучают дело нашего бывшего больного.

– Спасибо, товарищ Бонев. Держите и дальше нас в курсе. Думаю, они выйдут на лечащего врача. Действуйте как договорились. До свидания.

– До свидания, – Бонев положил трубку и вытер потное лицо. Впервые в жизни он чего-то боялся, словно делал нечто недостойное и подлое. Но не позвонить он просто не мог. И это он отлично сознавал.

Он ехал в своем «БМВ», часто останавливаясь на перекрестках даже тогда, когда это не было вызвано необходимостью. Наблюдая за спешившими позади его автомобиля машинами в зеркало заднего обзора, он пришел к выводу, что может наконец ехать совершенно спокойно. И все-таки еще дважды до назначенного места он проверял, убеждаясь, что за ним никто не следит. И лишь подъехав к нужному ему дому, быстро запер автомобиль и поспешил к подъезду, набирая нужный код. Дверь автоматически открылась, и он вошел в подъезд. Оказавшись в лифте, он нажал вызов нужного ему этажа. Лифт бесшумно заскользил наверх и остановился на четвертом этаже. Незнакомец вышел из лифта и, подойдя к дверям квартиры, трижды позвонил. Дверь открылась почти сразу.