Философия в систематическом изложении (сборник) - Коллектив авторов. Страница 28

Здесь мы подошли к проблемам Канта. Нельзя ощущать вне себя; так что для того, чтобы действительность внешнего мира была, сообразно нашему естественному убеждению, достоверна, она должна быть обеспечена уже одним только внешним восприятием; но это возможно только тогда, если общая форма внешних восприятий находится в нас как форма созерцания внешних, от нас отличных вещей. Так идеальность общей формы явления вещей объясняет реальность опыта.

IV. Гносеологический критицизм

Теория опыта Канта еще не отошла в область истории. Ее глубокие и хотя изложенные в схоластической форме, но, по существу, простые мысли оказывают свое влияние и на современное развитие теории познания. Эта теория однажды уже оживила философию знания, когда последняя дошла до полного скептицизма благодаря следованию по односторонне эмпирическому направлению; она указала ей новые пути развития, и ныне она, по-видимому, вновь призвана положить конец проникшим даже в научные круги сомнениям в надежности и реальности опытного знания как такового.

Индукции в естественных науках, заметил современный исследователь, присуща принципиальная недостоверность, каковой нет в методах математики. Она покоится на вере в всеобщий порядок вселенной – порядок, вне нас лежащий. Этого принципиального сомнения в достоверности познания природы в общем, по учению Канта, не существует. Вселенная естествоиспытателя – это мир нашего внешнего опыта, внешнего не в метафизическом смысле слова, вне нас. Он подвержен условиям, которые со стороны субъекта делают возможным, т. е. обосновывают, опыт. И вот открытие Канта состоит в том, что высшие законы природы, принцип познавания природы тожественны этим самым условиям, что они суть те основоположения, на которых покоится возможность опыта. Они, значит, необходимо обязательны относительно природы, потому что они обязательны относительно опыта природы, и не в том состоит их доказательство, что без них естествознание было бы невозможно (поскольку они имели бы значение только постулатов познавания), а в том, что без них невозможен предмет естествознания – опыт. Кант доказывает это, анализируя понятие опыта.

Опыт еще не дается одними чувственными впечатлениями. Для него недостаточно также сравнения восприятий и соединения их в суждение, выражающее состояние воспринимающего субъекта. Восприятия и их соединения, сверх того, должны быть отнесены к объектам и тем быть признаны общеобязательными. «Тому самому, чему опыт меня учит при известных условиях, он, при одинаковых условиях, должен всегда учить меня и всякого другого, и обязательность этого не ограничена субъектом». Эта всеобщность, присущая эмпирическому как таковому, первоначальнее всеобщности определенных опытов; последняя основана на постоянной повторяемости одинаковых случаев, тогда как первая присуща уже каждому единичному случаю, каждому отдельному восприятию. Поэтому положение, утверждающее зависимость всякого, хотя бы однократного, изменения от какого-либо предшествовавшего ему изменения, общее положения, выражающего наступление одинаковых изменений вследствие одинаковых предшествующих обстоятельств, – закон причинности общее принципа однообразия, совершающегося в природе. Позитивное исследование занимается эмпирически данными вещами и их отношениями, но здесь, в философии опыта, рассматривается вопрос о том, при каких именно предпосылках вещи и отношения вообще становятся эмпирическими. Во всех вещах, достигающих или могущих достигнуть нашего опыта, есть нечто, познаваемое нами a priori, а именно то, вследствие чего они становятся для нас предметами опыта, другими словами, то, благодаря чему для нас становится возможным приобретать опыт о вещах. Если мы и не знаем, что такое представляют вещи сами по себе, независимо от наших восприятий, – а этого нам и не нужно знать, – то мы знаем зато, что для нас они представляют основу общеобязательности наших восприятий и, следовательно, возможности опыта.

С каждым нашим опытом связан процесс суждения. Опыт есть суждение, которое через восприятие определяет объект. Не будучи отнесены к объекту, восприятия субъективны и индивидуальны. Но отнести их к объекту может только мышление. Посему должны существовать понятия (безразлично, как они произошли или развились), в которых мыслится объект вообще, т. е. первичные понятия, которые служат для суждения о восприятиях и превращения их в опыт. Пусть нам даны восприятия предметов – в них, наверно, дано влияние вещей на наши чувства, но этим они еще не познаны как предметы, да и невозможно из самого предмета познания вывести то, что нужно знать, чтобы быть в состоянии вообще познавать что-нибудь как предмет: ведь представление предмета лишь получается чрез это знание. Далее, предметы опыта не изолированы. В совокупности они образуют единство и нераздельность всеобъемлющего и всепоглощающего опыта, к которому относится весь опыт будущего и прошлого. Так что, подобно тому как для возможности опыта должны иметься понятия, в которых мыслится предмет вообще, так должны иметься и первичные соединения этих понятий: суждения a priori, определяющие существенную для опыта связь его объектов со стороны общей формы. Без таких понятий явления не имели бы для нас объектов, без таких суждений объекты не образовали бы единства опыта. Под природой мы понимаем «бытие вещей, поскольку оно определено общими законами», или всеобщую закономерность явлений, потому что вещи мы воспринимаем как явления. Но то же самое мы понимаем под опытом, ибо только чрез общеобязательное соединение явлений получается опыт в отличие от простого восприятия. Природа вообще и возможный опыт оказываются, таким образом, заменительными понятиями, и на этом основании Кант мог сказать: чувственный мир или вовсе не есть предмет опыта, или есть природа, – и обратно, прибавим мы от себя: чувственный мир есть природа, потому что он есть предмет опыта.

Про априорные основоположения, как, например, всеобщий закон причинности, никогда нельзя доказать, что они суть принципы самих вещей, но можно доказать, что они принципы опыта о вещах и потому именно они априорны, т. е. независимы от опыта, что опыт от них зависит. «В отношении предметов опыта необходимым является все то, без чего само опытное познание этих предметов было бы невозможно. Без этого первоначального отношения к возможному опыту, в котором даны предметы познания, не могло бы быть понято отношение познания к какому-нибудь объекту». Все эмпирические суждения об объектах постоянно или покоятся, или включают в себя первичное суждение, которое относит данные явления к объекту вообще. Кант исходит из этой общей точки зрения при доказательстве основоположений опыта: принципов постоянства субстанции, причинности изменений, взаимодействия вещей и процессов в общности природы.

Все эти принципы связаны между собой; они определяют, объясняют понятие законосообразности природы или опыта вообще. Они определяют общие отношения эмпирических объектов во времени как форме явлений. Абсолютное происхождение или исчезание не может быть предметом опыта – вот на что направлено кантовское доказательство постоянства субстрата явлений; единство опыта, которое есть не что иное, как необходимое единство самого времени, было бы упразднено, если бы что-нибудь могло возникнуть из ничего или превратиться в ничто. Правда, только наблюдение может показать, что именно пребывает, что есть субстрат явлений; но, что во всяком явлении должно быть нечто, существующее во все времена и остающееся неизменным по величине, это всегда уже предполагается при наблюдении, и только при этом предположении возможен опыт во времени. Ибо изменение вообще можно себе представить только в противоположность неизменному состоянию. Что масса сохраняется – это эмпирический закон; что нечто необходимо сохраняется – это закон эмпирического. Допустим, что масса обнаружила свою изменяемость, каковое допущение делается электромагнитной теорией материи; тогда пришлось бы сказать, что она есть изменение чего-то неизменного. Основоположение постоянства субстанции, таким образом, общее принципа сохранения массы и энергии. Оно есть коррелят единства мышления во времени, посему, значит, самый общий закон всех явлений времени как таковых. Точно так же наблюдение должно показать, какое именно изменение предшествовало определенному другому изменению, но что в предшествовавшем непременно должна иметься причина происшедшего изменения, другими словами, что изменение никогда не может происходить само по себе, а только как действие предшествовавшего изменения, этого не в состоянии обнаружить никакое наблюдение. Нельзя выводить общий закон причинности из закономерного и вместе с тем объективного следования восприятий, как это делал Юм, потому что уже для познания того, какое следование восприятий действительно является объективным их следованием, нам необходим этот закон. Последовательность изменений не познается законом причинности и тем более не вызывается им – она раскрывается уже в эмпирическом созерцании самих явлений, но принцип причинности служит для суждения об объективности этой последовательности. Им определяется общая форма того, что происходит в природе, следование всякого изменения из предшествующего изменения. Беспричинное происхождение необходимо исключено из мира природы, потому что время есть форма явлений, и абсолютное начало во времени не может быть предметом опыта. Всякое событие непременно указывает, что оно чем-нибудь обусловлено, и только поэтому мы познаем его как событие – вот все, что говорит всеобщий закон причинности. Юм неопровержимо доказал, что мы не обладаем опытным знанием о сущности причины и о том, чем она производит свое действие, но мы имеем понятие о том, что значит для нашего опыта закон причинности. Причинность есть основоположение опыта изменений, одна из форм, в которых восприятия определяют объект. Постоянство предмета в опыте, или субстанциальность, зависимость, или причинность, изменений и взаимодействие определяют бытие явлений во времени всеобщим, а потому объективно обязательным способом. До Канта субстанция была сущностью, причина – силой; со времени Канта постоянство субстанции и причинность суть законы опыта как такового. Закономерность только потому есть существенное предположение характера действительного, как выразился Гельмгольц, что она является предположением опыта, в котором одном имеется все, что для нас действительно.