Истории длиной в день (СИ) - Волков Николай Владимирович "Voltor". Страница 16

работу?

- Что-то с Сережей?

- Нет. Дело совсем не в нем. Просто одной моей подруге нужна помощь таких людей как вы с

Олегом.

Я усмехнулся.

- Таких как мы? В смысле, при необходимости, готовых на убийство?

- Слушай, прекрати. Сережа мне уже давным-давно объяснил все про вас. И про тот случай

тоже, что это не вы все подстроили, а так просто совпало. Поверь, если бы я не поверила в это, я

бы никогда тебе не позвонила.

- Знаю. Кстати, а почему ты с Сережиного номера звонишь? Почему не со своего?

- Я же не знаю, есть ли у тебя мой номер, и стал бы ты разговаривать со мной. А с Сережей ты

всегда готов переговорить.

Особой беды, чтобы приехать и побеседовать с подругой искусствоведа я не видел, а вот

отношения с Сережиной женой мне все-таки стоило улучшить.

- Хорошо, приеду в течении часа. Можешь вкратце рассказать, в чем там дело?

- Могу, но не буду. Сережа мне неоднократно говорил, что вы лучше работаете, когда на это

не накладывается чужое личное мнение.

Я рассмеялся.

- Похоже, что вы скоро лучше нас будете знать, как мы работаем. И все-таки, насколько все

серьезно?

- По десятибалльной шкале? Почти на девятку. В смысле для начала тебе придется привести

мою подругу в нормальное состояние, а уже потом расспрашивать.

Я мигом стал серьезным.

- Ты что-нибудь про меня ей говорила?

- Только то, что приедет человек, который сможет помочь. Имени не называла, успокойся.

- Хорошо, ждите.

Я отправился к ним. Честно говоря, я не имел ни малейшего понятия о ее шкале измерения

проблем, и не знал, есть ли на этой шкале отметка для сломанного ногтя. По моей шкале,

сломанный ноготь не тянул даже на одну сотую балла.

Приехав к ней на работу, я прошел в ее кабинет, и устроился в кресле. Обе девушки

выглядели подавленными, и, поскольку я все-таки немного знал Сережину супругу, я

почувствовал, что она очень переживает за подругу, и разделяет с ней ее боль. По сути, это мне

давало очень немного, всего лишь то, что они очень близкие подруги и дело действительно из

ряда вон.

- Будь добра, оставь нас пожалуйста, – сказал я Сережиной жене – и не волнуйся, я обо всем

позабочусь.

- Может мне остаться?

- Нет. Пока что ты помогала ей тем, что делила все с ней, но сейчас мне нужно, чтобы все

было в полном объеме, чтобы я мог правильно оценить. Это, конечно, попахивает садизмом, но

других вариантов нет.

- Ладно.

Она повернулась к подруге.

- Это тот человек, о котором я говорила. Он сможет помочь. Верь ему.

Я проводил ее за пределы кабинета благодарным взглядом.

- Итак?

Она вздохнула, и посмотрела мне в глаза.

Меня окатило неприкрытой болью, горем, отчаяньем, и еще многими другими «приятными»

вещами.

- Ох-х-х… Все настолько плохо?

- Да.

В этом единственном слове, которое я пока от нее услышал, было вложено столько, что я

подумал о том, не стоит ли мне от нее «отключиться».

- Расскажите.

Она кивнула.

- Не знаю, что вам уже про меня рассказали, но я замужем…

- Мне не рассказывали вообще ничего, так что расскажите мне обо всем, что сочтете нужным.

Для того, чтобы я вам помог, важно все.

- Хорошо. Я замужем вот уже пять лет. Долгое время я не решалась завести ребенка, но год

назад все-таки решилась, и несколько месяцев назад родила сына.

- Сколько?

- Четыре месяца назад. Не доносила три недели.

- Продолжайте.

Пока она держалась хорошо, и только излагала факты.

- Я…

Ее голос начал срываться, и меня накрыло ее ощущениями.

Безумная усталость, одиночество, безысходность и ужас.

- Я убила своего сына.

Только выдержка, приобретенная с годами, позволила мне усидеть.

- Об этом знают?

- Да. Муж узнал первым.

Боже, да у нее ум за разум заходит.

- И он позвал милицию. Сейчас завели дело, но адвокат говорит, что это вовсе не моя вина,

что это несчастный случай. Он докажет это, но я то знаю правду.

Я вздохнул.

- И правда заключается в том, что…

- В том, что я убила своего сына. Он постоянно плакал, кричал, и меня это сводило с ума. У вас

есть дети?

- Пока нет.

Она была готова к помешательству, и я вместе с ней, поскольку в этот момент разделял все ее

чувства.

- Тогда, наверное, вам этого не понять.

- Я понимаю.

Это было сказано мной настолько искренне, насколько это вообще было возможно, и она

поверила.

- Я оставила его в ванночке. Оставила и ушла в комнату за полотенцем и кремом. Я слишком

долго была там.

Она начала чеканить слова, и это был верный признак того, что сейчас она может сорваться.

Я вынужден был допустить этот срыв. Она сама не понимала, но ей нужно было сорваться и

выплеснуть все эмоции наружу. Все то, что она давила в себе эти дни.