Элевсинские мистерии - Лауэнштайн Дитер. Страница 26
В Солоновом календаре, как уже говорилось, бросаются в глаза пробелы, касающиеся Зевса и Афины. Верховный бог и владычица города, которым принадлежали два самых больших храма, которым 28 гекатомбеона (18 августа) посвящался самый пышный праздник года — Панафинеи, когда в городе сменялись и чиновники, — этим божествам не посвящен ни один из десяти возможных дней. Кстати, и Панафинеи своей восьмеркой указывают не на Зевса, а на Посейдона. По преданию, этот бог властвовал здешним краем до Афины. В таком случае возникает подозрение, что в микенскую эпоху он был отцом или супругом богини, в ту пору еще "аттической Афродиты".
По-видимому, 28 гекатомбеона старый календарь воздавал честь не воспетому Гомером и Гесиодом олимпийскому Зевсу, а Праотцу Посейдону с супругой или дочерью. Но общественное сознание Афин после Солона определял двор Писистрата (545–527), а в нем — Онома-крит как почитатель и блюститель традиций Гомера и Гесиода. Лишь в сокровенном слое календаря мы еще угадываем более древнюю ступень веры; лишь эта более древняя ступень и соответствовала мистериям.
Павсаний, говоря об Аркадии, приводит небольшую религиозную историю, которая вполне приложима и к Аттике (VIII.2,1): царь Пеласг был для III тысячелетия тем же, чем для II тысячелетия был Ликаон или в Аттике микенского периода 1900–1200 годов — царь Кекроп. Павсаний, стало быть, рассказывает об Аркадии: "Ликаон [или царь Волк. — ДЛ.], сын Пеласга, оказался еще более мудрым <…>. На горе Ликее он выстроил город Ликосуру, Зевсу дал эпитет Ликейского и учредил Ликейские игры. <…> Лично я думаю, что афинский царь Кекроп и Ликаон жили в одно время, но в вопросах религии они были не одинаково мудры. Кекроп первый назвал Зевса Верховным и решил не приносить ему в жертву ничего, что имеет душу, сжигая на алтаре в виде жертвы местные лепешки, которые и до нашего времени афиняне называют пелана-ми. Наоборот, Ликаон на алтарь Зевса Ликейского принес человеческого младенца, зарезал его в качестве жертвы и окропил его кровью алтарь. Говорят, что сейчас же после этой жертвы он из человека был обращен в волка".
Изображениями волколюдей расписаны этрусские гробницы — один вылезает из колодца. Древнейший бог подземного мира в образе волка уподобляется видом своему стражу — псу Керберу. Волками или псами становились порой и его почитатели. Так вот, Кекроп уничтожил жестокий культ волка, вплоть до последнего времени связанный с Дионисом. И Зевс, отождествлявшийся ранее лишь с грозой и бурей, приобрел с тех пор исключительно небесный характер, какой свойствен ему у Гомера. Дочь Зевса Афина ранее была схожа с вооруженной Афродитой, именно поэтому она и могла стать супругой оружейника Гефеста. Однако в XI или в X веке она обрела свою позднейшую сущность и в дополнение к рукомеслу, как давняя Афродита mechanitis, могла теперь даровать людям и чистую мысль. Вместе с Гомером в Элладе уже занялась заря философии.
В Аттике же Афина утратила в публичном культе свои подземные атрибуты — кроме неприметной змеи у ног — лишь в VI веке, но не с календарной реформой 594 года, а несколько позднее. Прежде она была просто дочерью своею отца: со змеею или как змея — отца-Плутона; а как Тритогенея ("дочь Тритона") она была водным божеством, подобным Посейдону. Лишь богиня в высоком шлеме (она появляется позже) — дочь олимпийского Зевса.
Существовавший ни много ни мало три тысячелетия устойчивый календарно-культовый порядок и тот менялся в человеческом восприятии. А вот годовой природный ритм на одной и той же географической территории в течение подобного промежутка времени остается одинаков. Нащупывая подход к мистериям как "бракосочетанию времен года", мы неизменно вписывали праздники Деметры и Диониса в рамки природного года. Однако сугубо натуралистическое толкование этих богов и мистерий представляется нам неправомерным. Элевсинии хотя и сообразовывались с природными процессами, но конечной их целью было нечто далеко превосходящее природу — более высокое развитие человеческой души".
Звездный порядок Элевсиний был схож или даже совпадал с мистическим путем, который прошел Тесей — после "микенских" юношеских инициации — в Лабиринте критского Кносса в XII веке. Под схожим или таким же точно небом, как критские и аттические таинства, справлялись в III и II тысячелетиях египетские мистерии в честь Исиды и Осириса. Но совершенно иной путь избрал Геракл в арголидском Тиринфе и прямо противоположный — иранские мистерии солнечного бога Митры.
Если говорить о Тесее — а он хотя бы уже по имени "градооснователь" Афин, безусловно после 1200 года, но, возможно, лишь около 1100-ю, — то в его предании помимо юношеских инициации изображена также мистерия для брачного возраста, примерно для двадцатилетнего.
Юношеская инициация Тесея наряду с предварительным испытанием в Трезене, на западном побережье Саронического залива, где он находит орудия судьбы — меч и сандалии, требует сражений в царствах четырех стихий: у Эпидавра он одолевает Перифета, сына бога огня Гефеста; на Коринфском перешейке двумя соснами разрывает в воздухе своего родича Синида; затем одолевает свинью, видимо как образ плотских инстинктов; под Ме-гарой сталкивает в море разбойника Скирона; неподалеку от Элевсина побеждает Антея-Керкиона и, наконец, за Элевсином ломает кости и весь облик Прокруста, обуздывая таким образом все четыре стихии.
Границы времен года — Тор — как бы задавали срок для трех видов таинств: Диониса-Артемиды в феврале, Гиакинфа-Аполлона в июле и Персефоны-Диониса в октябре. Таинства Персефоны с особой яркостью и торжественностью праздновались в Элевсине в сентябре. Мистерии Гйакинфа, существовавшие в Амиклах, скорее всего, вплоть до XI века, были нами упомянуты в связи с Гераклом. Искать их в более позднюю эпоху имеет смысл только там, где начиная с V века присутствовали пифагорейские общины; вещественные их свидетельства мы обнаруживаем в императорском Риме.
Древние июльские мистерии Гйакинфа, видимо, происходили в Амиклах только в микенскую эпоху. Позднее Эллада уже не знала мистерий в честь Аполлона. Даже в важнейшем святилище Аполлона в Дельфах обряды, напоминающие таинства, соотносились исключительно с Дионисом и отправлялись в январе. И в Афинах, которые с времен Солона поддерживали тесную связь с Дельфами, мистерий у Аполлона не было. Возобновление их состоялось, вероятно, уже в эпоху римских цезарей.
От некой (предположительно пифагорейской) мистериальной общины в вечном городе перед нынешним Порта-Маджоре сохранилась подземная базилика, где большая писанная по штукатурке картина над апсидой изображает древнегреческую поэтессу Сапфо, которая — подобно Бритомартис — бросается с Левкадской скалы на Лесбосе в морскую пучину, чтобы "по ту сторону моря встретиться с ожидающим ее богом Аполлоном. Предание рассказывает аналогичную историю о любви Сапфо к юноше Фаону ("блистающему"), ставшему причиной ее добровольной смерти. На римской картине присутствуют оба — "блистающий" Фаон и его праобраз Аполлон100.
К летним мистериям относятся, как сказано выше, и "двенадцать подвигов" героя Геракла. Начинаются они единоборством героя со львом, переходят к двенадцати-главой гидре вкупе с побочным противником — раком и продолжают, хотя и под непривычными знаками, свое возвратное движение через тайны года. Любопытно, что при этом сообщаются точные названия географических пунктов, рассыпанных по всему известному тогда земному кругу и составляющих в совокупности крестообразную фигуру. Мистерии — вообще "лупа времени", равно как и "двенадцать подвигов", но эти летние мистерии как бы еще и "сжимают" пространство.
Греческому слову mysterion в латыни соответствует прежде всего sacramentum, а если речь идет о менее важных обрядах — sacramentalia. У эллинов было множество таких обрядов для молодежи.