Условия абсолютного добра - Лосский Николай Онуфриевич. Страница 61

Многие из этих видов расширения жизни, особенно низшие, обусловлены любовью, имеющей характер лишь бессознательного влечения. Приняв это во внимание, можно понять, что и химическая реакция соединения, и питание растения или животного, и половое общение, и общественное служение, и религиозный культ суть виды любви. Они крайне разнообразны. Чтобы понять особенности какого‑либо вида, нужно обратиться не к другому виду любви, а к родовому учению о любви, опираясь на общее учение о ценностях, о незамкнутости личности и т. п. и принимая в расчет специфические особенности той ценности, проявление любви к которой нужно объяснить. Отсюда ясна ошибка школы Фрейда. Она превратила половую любовь в общее начало, из которого генетически выводит остальные виды человеческой любви. В действительности всякий вид человеческой любви — любовь к невесте и жене, любовь к своим детям, любовь к родителям, братьям и сестрам, любовь к главе государства, любовь к Богу - имеет каждая свой самостоятельный источник, будучи направлена на свою особую ценность, иную, чем ценности, влекущие к себе в половой любви.

Конечно, все виды любви сходны друг с другом, поскольку родовые черты любви вообще присущи каждому из них. Поэтому в некоторых исключительных случаях возможны ошибки и извращения, состоящие в том, что специфические признаки одного из видов любви переносятся на другой, например некоторые черты половой любви могут войти в отношения детей к родителям, в состав религиозных переживаний и т. п. Все это явления вторичные, производные, — ненормальные надстройки над первичными своеобразными свойствами любви сына к матери, дочери к отцу, религиозного человека к Богу. Великие открытия Фрейда, открытие значения душевных травм для возникновения психоневрозов,

181

открытие различных комплексов, например Эдипова комплекса, комплекса малоценности и т. п., очень поднялись бы в цене если бы не были связаны с преувеличением значения половой любви и с попыткой объяснить все виды любви человека к человеку как явления, генетически связанные с половым влечением.

Истина, содержащаяся в учениях Фрейда, будет очищена от заблуждений тогда, когда система его подвергнется преобразованию в связи с мировоззрением, признающим, что любовь есть действительно основной фактор мировой жизни, однако гораздо более первичный, чем половая страсть, и вовсе несводимый только к физиологическому влечению. На путь такого преобразования вступал психиатр Н. Е. Осипов, сочетавший психологические учения Фрейда с развиваемой мною персоналистической метафизикой. «Эмпирическое значение исследований Фрейда, — говорит Осипов, — не изменится, если в центре поставить не физиологическое влечение, а Любовь в эйдическом смысле, как абсолютную ценность. В нашем временно–пространственном мире Любовь воплощается в различных степенях, начиная с самой низшей: идентификация (я люблю яблоко и в силу этой любви ем его, т. е. уничтожаю). Затем Любовь выражается в чувственности — экстрагенитальной и генитальной — и нежности. Наконец, Любовь выражается в особых состояниях близости людей — высшая форма проявления Любви среди людей. Любовь в эйдическом смысле изначально дана человеку в форме себялюбия, нарциссизма, но нарциссическая любовь должна давать из себя излучения других форм любви. Отсутствие этих излучений, их недостаточность или обратные втягивания лучей есть зло»*.

К сожалению, болезнь и потом смерть (1934) помешала Николаю Евграфовичу Осипову развить во всех подробностях это учение о любви, как основном космическом факторе, объясняющем связи людей друг с другом иначе, чем фрейдисты, склонные к пансексуализму (см. мою статью «Д–р Н. Е. Осипов как философ». Сборник «Жизнь и смерть». Ч. 1. «Памяти Н. Е. Осипова». Прага, 1935).

2. ЛЮБОВЬ К ЛИЧНОСТИ

Вся жизнь движется любовью к ценностям. Виды любви чрезвычайно различны, как и виды ценного бытия. Основное различие типов любви есть любовь к неличным ценностям и любовь к индивидуальной личности. Займемся рассмотрением существенных свойств личной любви. О добром нравственном поведении можно говорить лишь там, где есть бескорыстная любовь к объективным ценностям. Царство личностей есть область высших абсолютных ценностей: в самом деле, только личность, именно Лица Св. Троицы и члены

_________________

*Осипов Н. Е. Революция и сон//Научные труды Русского Народного Университета Прага. Т. 4. 1931. С. 202.

182

Царства Божия, может быть творцом и носителем абсолютной полноты бытия или, по крайней мере, личность является носителем индивидуальной нормативной идеи, осуществление которой может возвести к абсолютной полноте бытия. Личности суть всеобъемлющие абсолютные самоценности. Все остальные абсолютные ценности, нравственное добро, красота, истина, свобода, суть лишь частичные ценности: они имеют смысл только как аспекты жизни различных существ. Отсюда ясно, что высший вид любви есть любовь ^ индивидуальной личности. Иисус Христос выразил всю сущность совершенной жизни в двух заповедях: «Люби Бога больше себя и ближнего своего, как себя». Обе эти заповеди говорят о личной любви, потому что любовь к неличным, к частичным ценностям стоит на втором плане: она может быть совершенною только в соотношении с любовью к личностям.

Любовь одного лица к другому лицу есть приятие всей его индивидуальности чувством и волей в такой мере, что жизнь любящего сливается с жизнью любимого в одно целое. Если любовь взаимна, то единосущие двух лиц становится уже не отвлеченным: все чувства и стремления одного лица подхватываются другим лицом и осуществляются ими совместно в соборном творчестве. «Предел любви — да двое едино будут» — этот тезис и пояснение его символическою картинкою поставлен о. П. Флоренским в основу его труда «Столп и утверждение истины». Само собой разумеется, здесь речь идет о единстве полного единодушия двух лиц, которые остаются двумя, а не в смысле тождества, ведущего к утрате индивидуального личного своеобразия. Любовь, как совершенное конкретное единосущие двух или более лиц, достигается, конечно, только в Царстве Божием, в Царстве абсолютного совершенства. В нашем психоматериальном царстве личная любовь есть только большее или меньшее приближение к этому идеалу, осуществляемое лишь временами лишь в некоторых положениях.

Совершенное конкретное единосущие в Царстве Божием есть не только совокупность субъективно–психических переживаний, т. е. чувств и стремлений нескольких лиц друг к другу, но и глубокое онтологическое преображение их. В самом деле, лица, любящие друг друга совершенной любовью, становятся носителями не только своей индивидуальной нормативной идеи, но также и идеи любимого; отсюда получается такое снятие обособленности лиц Друг от друга, такое сочетание их творческих сил, которое превращает их как бы в новое существо, глубоко отличное от каждого лица, взятого в отдельности, способное к творческим актам, столь высоким, что они представляются чудесными по сравнению с деятельностью обособленной личности.

Для пояснения онтологического преображения любящих друг Друга лиц Флоренский приводит слова Иисуса Христа: «Если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного. Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18, 19–20). Действительно,

183

безусловное согласие двух лиц во всем, достигающее полного единодушия их, возможно лишь при полном освобождении от эгоистической самости и следования обоих любящих друг друга лиц единой воле Божией. Такая совершенная любовь, говори Флоренский, есть «восхождение людей в таинственную духовную атмосферу около Христа, приобщение Его благодатной силе»., она «претворяет их в новую духовную сущность, делает из двух частицу Тела Христова, живое воплощение Церкви» (С. 421). Отсюда ясно, что любовь к индивидуальной личности есть высшее проявление жизни вообще и нравственной жизни в частности. «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так это могу и горы переставлять, а не имею любви, то я ничто. Если я раздам все имение свое и отдам тело свое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долго терпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится. Не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине. Все покрывает, всему верит, всего надеется, все переноси Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится. Ибо мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем; когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится» (Ап. Павел, 1 Кор. 13, 1–10).