Китай, Россия и Всечеловек - Григорьева Татьяна Петровна. Страница 2

Противоположность культуры и цивилизации, заключает Степун, – главная ось всех шпенглеровских размышлений. Цивилизация – неизбежная форма смерти каждой изжившей себя культуры по причине умирания созидающих энергий в душе. Тому свидетельство – распад монументальных форм в искусстве, быстрая смена чужих, входящих в моду стилей и, конечно, спорт, соглашается автор, предвидя общие процессы, которые затронут не в малой степени Россию.

Правда, есть в «Закате Европы» одинокие непроясненные места, в которых Шпенглер намекает на Мировую душу, отпускающую к жизни души вселенских культур и принимающую их обратно в свое лоно по свершении ими своих путей. В этой Мировой душе все вечно пребывает; в ней и поныне живы потерянные трагедии Эсхила. Но не это составляет пафос его книги. Приближаясь к нашему времени, Шпенглер показывает перерождение религиозной вертикали фаустовской души, вокруг которой вращалась европейская культура, ее превращение в горизонтальную, атеистическую ось европейской цивилизации. Но и вся русская философия, от Ивана Киреевского до Вл. Соловьева и Л. Толстого, соглашается Степун, посвящена вопросу обезбоженья европейской культуры, оскудения религиозного чувства, утраты органического чувства бытия, обезличенья человека механизмом. И все же, заключает Федор Степун, есть книги, в которых правильны все положения и верны все факты, но которые не имеют отношения к истине, потому что не имеют отношения к духовному бытию. [5] Не случаен интерес русских философов к книге Шпенглера, как и реплика Николая Бердяева, одного из авторов обсуждения: «Такие книги нам ближе, чем европейским людям. Это нашего стиля книга». [6]

Т. П. Григорьева

Март 2009

Часть I

Квадратура круга

Пролог

Меня давно уже привлекала тема «квадратуры круга», не столько с математической, сколько с мировоззренческой, психологической точки зрения. В самом звучании «квадратура круга» уже есть некий подвох или, скажем, шифр, утверждающий превосходство квадрата над кругом: круг, вписанный в квадрат, как подчиненное ему начало, что само по себе противоестественно, не встречается в Природе. Если воспользоваться символикой китайских текстов, то круг – это Небо, квадрат – Земля, и они прекрасно уживаются, когда занимают подобающее место. Невозможно объять бесконечное конечным, что соответствует «логике квадрата», но не логике Круга, или Целого. Можно объять Небом Землю, но не наоборот. [7]

К этим размышлениям я вернулась, когда узнала, что, согласно Гаагской конвенции 1954 года, три круга в одном – традиционный символ, изображенный на Знамени Мира Николая Рериха, – заменили на прямоугольник, к тому же пересеченный двумя диагоналями. Объяснили тем, что новый знак более заметен при охране памятников культуры, но причина лежала глубже, в первичных структурах сознания или в тех архетипах, к которым привлек внимание К. Г. Юнг и которые действительно предопределяют поведение людей.

Этот простой, казалось бы, факт утвердил меня в мысли о существовании двух мировоззренческих парадигм, которые условно можно назвать парадигмой квадрата, идущей от греков, и парадигмой круга китайцев. Обе уходят в глубину веков, притом почти одних и тех же (примерно VIII–III вв. до н. э. – то самое «осевое время», которое, по Ясперсу, говорит о глубинном единстве культур Востока и Запада). Две изначальные установки сознания создали разные картины мира, которые, однако, взаимодополнительны, лишь вместе составляют Целое – по закону высшей Необходимости, назови это Дао или «предустановленной гармонией» (по Лейбницу).

Греческая модель мира (парадигма квадрата)

Мне уже приходилось писать: греки шли от Земли.

Небо оказалось не только оскверненным (сын Геи, Крон, оскопил Урана), но униженным, вторичным по отношению к Земле, так же как Космос порой выглядит вторичным по отношению к Хаосу. Аэций напоминает слова Эмпедокла: «Космос (то есть мир как упорядоченное целое. – Т. Г.) один, однако космос не составляет [всей] Вселенной, но [образует] лишь некоторую, небольшую часть Вселенной, остальная же [часть ее] представляет собой необработанную материю» [8]. Само-естественно возникает геоцентризм. Мало кто из греков сомневался, что Земля центр мира. (Должна оговориться, что действительно «в

Греции есть всё», в силу хотя бы альтернативного мышления, привычки искать истину в столкновении сторон; так что речь идет о доминирующей форме сознания.)

Мысль греков ориентирована на Бытие: «Бытие есть, небытия же нет» – согласно Пармениду, притом Бытие неизменное, вечное. Лао-цзы же говорит: «Все вещи в Поднебесной рождаются из Бытия (Ю), Бытие же рождается из Небытия (У)» (Дао дэ цзин, 40). [9] Греки, похоже, не принимали во внимание то, что для китайцев было самым важным: все является из Небытия, полноты непроявленного мира. То есть в потенции все уже есть, и нужно не изобретать, а внимать Вселенной, прислушиваясь к ее беззвучному голосу, чтобы не отпасть от нее. В Неявленном заложена Небесная Программа, которая предопределяет характер земной жизни. Отсюда метод Недеяния, ненарушения естественного ритма. У Ван Би (226–249) спросили: «Если у (отсутствие) лежит в основе всех вещей, почему Конфуций не говорил об этом, тогда как Лао-цзы говорил об этом безостановочно?» На это Ван Би ответил: «Совершенномудрый (Конфуций) отождествил себя с у (отсутствием) и понял, что этому нельзя обучить, потому он вынужден был говорить только о ю (наличии)». [10]

Китайцы ориентировались на Неизменное, вечные Законы, о чем говорится в первой строке «Дао дэ цзина»: «Явленное Дао (Путь) не есть постоянное (истинное) Дао». То есть явленное, мир вещей, не отражает в полной мере законов Вселенной. Греки же в большей степени полагались на явленное, обозримое, на то, что можно подтвердить в опыте или логически. Лишь в XX веке – если не иметь в виду апофатическое богословие – наука пытается переосмыслить Ничто, в частности, новое понимание Вакуума в физике: космическая энергия таит в себе все невидимые формы. Но китайские мудрецы верили в изначальную моральность неявленного мира, в небесную Гармонию, которая должна осуществиться на Земле усилиями пробужденного человека (что в греческую мысль внесло христианство – «Благую весть», Евангелие).

Хотя Демокрит признавал, помимо атомов, пустоту, но она противоположна тому, что понимают под Пустотой китайцы – пустотность от лишнего, от вибрирующих дхарм-элементов бытия, препятствующих Просветлению. (Циолковский назвал вибрирующую энергию «взбаламученным нулем».) Если Пустота для китайцев есть Великое Единое, изначальное лоно сущего, то у греков «пустота» разделяет вещи. Так же как беспредельное (апейрон) Анаксимандра не похоже на беспредельное Дао или Великий Предел (Тайцзи), который называют еще Великой Пустотой (Тай сюй). [11] Беспредельное греков нуждалось в паре, в пределе, что выражено в первой же из десяти пар Пифагора: «беспредельное-предел», то есть нужен предел, чтобы беспредельное осуществилось в мире вещей, подвластном человеку. [12] (Не случайно Плотин считал «двоицу» Пифагора первым различием и «дерзостью», послужившей причиной распадения Единого на множество, а так как ум отпал от Единого, отпала от ума и душа.)