Томмазо Кампанелла - Горфункель Александр Хаимович. Страница 8

Так, если начать с политических взглядов великого утописта, то внимательное изучение всей совокупности произведений Кампанеллы приводит к выводу, что в основе их лежит одна мысль о преодолении того распада общества, к которому приводит частная собственность и разделение человечества на враждующие государства. Выступая против предпочтения частного, личного интереса общему, государственного интереса интересам всего общества и человечества в целом, Кампанелла создает единую утопию справедливого общественного устройства, основанного на ликвидации частной собственности, и всемирного объединения человечества в одном государстве, преодоления национальных, государственных, религиозных противоречий. «Город Солнца» не противостоит в политической утопии Кампанеллы идеалу всемирной монархии, в которой должна осуществиться мечта его жизни — «едино стадо, един пастырь». Этому идеалу подчинены многочисленные сочинения Кампанеллы, его «Монархия мессии» и «О царстве божьем». Этой же цели подчинены миссионерская деятельность Кампанеллы и создание книги «Вспомнят и обратятся…». Политическое единство человечества должно было, по мысли утописта, сопровождаться религиозным объединением. Коммунистическая утопия «Города Солнца» находится в органическом единстве с другими сочинениями Кампанеллы. Идеал общности имуществ проповедуется и в «Политических афоризмах», прекращение войн, раздоров, голода и эпидемий в объединенном человечестве — в рассуждении «О царстве божьем»; на «Город Солнца» ссылается автор «Речей о свободе и счастливом подчинении церковному государству». И в многотомном «Богословии» он не только неоднократно цитирует свое раннее утопическое сочинение, но и воспроизводит основные его идеи в «Образце государства всего рода человеческого», где идеал всемирного единства сочетается с коммунистическим идеалом общности имуществ, всеобщего труда и справедливого общественного устройства.

Космологические воззрения Кампанеллы, известные нам по его «Реальной философии» и «Апологии Галилея», нашли вполне адекватное выражение в третьей книге его «Богословия». Вообще этот богословский труд Кампанеллы никак не противостоит другим его философским произведениям. Он не только пестрит ссылками на «Метафизику», «Реальную философию» и т. д., в основе его лежит та же система понятий, что и в главных философских сочинениях Калабрийца. Разумеется, «Богословие» вступает в противоречие с модернизированным представлением о Кампанелле — материалисте и атеисте, но на деле оно оказывается тесно связанным с его гилозоизмом, с учением Калабрийца о всеобщей одушевленности природы.

Если бы Кампанелла свои богословские сочинения писал для того, чтобы ввести в заблуждение церковников, казалось бы, проще всего для него было бы имитировать господствующие в тогдашнем ортодоксальном богословии воззрения. Но оказывается, Кампанелла и в теологических вопросах непрерывно вступал в конфликт с иерархией, с Доминиканским орденом, с современной ему схоластической доктриной. Отказавшись строить теологию на аристотелевской основе, он вызвал против себя бешеную вражду томистов. По вопросу о предопределении его позиция резко разошлась с господствующей в Риме и вызвала осуждение инквизиции. Не следует забывать, что бунт в теологических вопросах был куда опаснее, чем в чисто научных или натурфилософских концепциях. Приспособленцы не плывут против течения.

Кампанелла и в своих теологических сочинениях оставался самим собой. Создание своего «Богословия» («В соответствии с нашей метафизикой», — говорил Кампанелла) рассматривалось им как важнейшая составная часть борьбы за новую систему наук. И не в посланиях к папе и к кардиналам, а в письме к Галилею в 1614 г. Кампанелла сообщал: «Я пишу новое „Богословие“, где покажу, что Священное писание и раввины, и самые древние авторы — все придерживались этого мнения; я дошел уже до четвертой книги».

Что касается астрологии, то убеждение Кампанеллы в истинности этой «науки» (мы ставим это слово в кавычки, но не следует забывать, что сам Кампанелла рассматривал астрологию именно как науку, и притом точную), разделявшееся к тому же многими из его современников-астрономов, было искренним и глубоким. Даже Галилея он пытался убедить в истинности астрологических построений. Гороскопы он составлял не только папе Урбану VIII, не только на рождение дофина, но и близким друзьям, и самому себе; и те магические действия, которые он когда-то в Риме предписывал суеверному первосвященнику, он применил и к себе в свой смертный час.

И наконец, едва ли не самая важная проблема философии Кампанеллы — его полемика против эпикуреизма. Ею наполнены многие страницы сочинений Калабрийца; опровержению философии Эпикура и Демокрита посвящены значительные разделы «Богословия» и «Метафизики», он оспаривает древних материалистов в книге «О способности вещей к ощущению». Французские друзья и покровители Кампанеллы во главе с Клодом Пейреском были вместе с тем друзьями и последователями философа-эпикурейца Пьера Гассенди. И однако, еще в письмах из Рима, выражая свое восхищение научными трудами Гассенди, Кампанелла писал ему: «Радуюсь тому, что ты рассеял аристотелевы туманы, но что привлек к себе эпикурейские ветры — одобрить не могу» (25, стр. 37). И даже тогда, когда Клод Пейреск упрекал Кампанеллу в том, что он дурно отзывался о Гассенди, Кампанелла, доказывая свое искреннее расположение к французскому философу («Я всем свидетельствовал, что это человек отличнейших и истинно философских нравов, великий математик и астроном и удивительный наблюдатель и что я был очень рад познакомиться с ним»), считал необходимым подчеркнуть свое глубокое расхождение с философией атомизма: «Что же касается эпикурейской философии, которая заключается в учении об атомах и пустоте, то я, отвечая на вопросы лиц, говоривших по этому поводу с насмешкой о господине Гассенди, сказал, что я считаю эту философию недостаточной для объяснения причин всех вещей…»

Ссылаясь на свою «Метафизику», Кампанелла противопоставлял эпикурейскому учению об атомах свою философию: «Не удовлетворившись причинами, я пошел к исследованию начал, и далее — к прималитетам, видя, что ни атомы, ни элементы, ни их физические качества не могут дать удовлетворительное объяснение явлений природы» (25, стр. 302–323). А в письмах к самому Гассенди, доказывая, что не «случай», а первая мудрость («которую называем богом») правит миром, Кампанелла ссылался, в частности, на недавно изданный «Побежденный атеизм» (25, стр. 257).

Итак, «Побежденный атеизм» — самое известное после «Города Солнца» сочинение Томмазо Кампанеллы. Написанное в неаполитанских застенках узником инквизиции, обвиненным в ереси и безбожии, опровержение атеизма вызывало сомнения и подозрения уже у современников философа. Враги Кампанеллы обвиняли его в неискренности, требовали сократить враждебную вере аргументацию, дополнить философские рассуждения ссылками на отцов церкви, убрать опасные астрологические рассуждения. Даже то обстоятельство, что доводы атеистов были напечатаны более крупным шрифтом, чем их опровержения, вызывали подозрения и обвинения в «протаскивании под видом критики» антирелигиозных взглядов.

«Ему поставили в вину, — писал в своем словаре итальянских писателей Джаммария Мацзукели, — что он скорее поддержал, нежели опроверг атеизм, с большим пылом приводя доводы в его защиту, чем свои опровержения, и придумывая такие аргументы в его пользу, до каких не додумались и сами атеисты, из-за чего и говорили, что это сочинение более заслуживало названия „Побеждающего атеизма“, нежели „Побежденного атеизма“» (49, стр. 151). Поэтому, прежде чем использовать эту книгу Кампанеллы для характеристики его собственных взглядов, необходимо решить вопрос, где звучит голос Калабрийца: там, где он приводит доводы атеистов, или там, где он их опровергает.

Между тем В. И. Рутенбург (не разделяющий в других вопросах мнения Амабиле) излагает опровергаемые в «Побежденном атеизме» доводы как подлинные взгляды Томмазо Кампанеллы, ссылаясь на то, что «первая, атеистическая сторона звучит у него значительно сильнее и убедительнее, чем вторая, ортодоксально-христианская», и приводя старинный аргумент противников Кампанеллы: «К тому же текст доводов в пользу атеизма был набран более крупным шрифтом, чем их опровержения» (70, стр. 34). Авторы новейшей «Истории свободомыслия и атеизма в Европе» без колебаний приводят атеистические тезисы «Побежденного атеизма» как мысли Кампанеллы (см. 59, стр. 84–85). Наконец, А. Э. Штекли полагает, что Кампанелла, который «многословно опровергал атеистов», на самом деле «в душе был убежден, что атеизм, который он назвал „побежденным“, в борьбе с христианством окажется победителем» (75, стр. 205).