Агония христианства - де Унамуно Мигель. Страница 10

Прежде всего, следует провести различие между реальностью и личностью исторического субъекта. Реальностьпроисходит от res(вещь), а личность – от persona.Иудей-саддукей Карл Маркс верил в то, что вещи создают людей и правят ими, и отсюда проистекает его материалистическая концепция истории, его исторический материализм, который можно было бы назвать, реализмом; но мы, все те, кто верит в то, что человек, личность, создает вещи и правит ими, сомневаясь и агонизируя, верим в историческую концепцию истории, в концепцию персоналистическую, или спиритуалистическую.

Personaпо-латыни значит актер трагедии или комедии, исполнитель роли. Личность это творение, которое играет роль в истории.

Что такое исторический Сократ, Сократ Ксенофонта, Платона, Аристотеля? Исторический Сократ, Сократ бессмертный, это не человек из плоти и крови, который жил когда-то в Афинах; исторический Сократ – это Сократ, который жил во всех, кто его слушал, и, преображенный всеми ими, оставил человечеству свою душу. Именно этот Сократ и живет в истории.

Печальная доктрина! Разумеется, истина в глубинной основе своей печальна… «Печальна душа моя до самой смерти!» (Марк,XV, 34). Трудно найти утешение в истории! Печальна душа моя до самой смерти, но причина ее печали – не что иное, как плоть. «Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим.,XII, 24), – сетовал Святой Павел.

Этим телом смерти является человек телесный, физический, человеческая вещь; а тот, кто живет в других людях, в истории, – это человек исторический. Однако тот, кто живет в истории, хочет жить также и во плоти, он хочет бессмертие души укоренить в воскресении плоти. В этом и заключалась агония Святого Павла. С другой стороны, история – это реальность, не менее или даже еще более реальная, чем природа. Личность – это вещь (cosa),a cosaпроисходит от causa(причина). И люди делают историю даже тогда, когда просто рассказывают ее. Ведь даже доктрины Карла Маркса, иудея-саддукея, который верил в то, что вещи создают людей, даже его собственные доктрины создавали вещи и, в частности, современную русскую революцию. Поэтому гораздо ближе к исторической реальности был Ленин: когда кто-то сказал ему, что он не в ладах с реальностью, он ответил: «Тем хуже для реальности!». Правда, он позаимствовал это у Гегеля.

Слово, ставшее плотью, желает жить во плоти, и перед лицом близкой смерти оно чает воскресения плоти. «Вначале была идея Мессии и счастливого будущего, которая, вероятно, и заставила задуматься о жестокой судьбе тех праведников, которым суждено было умереть еще до Его пришествия. Чтобы исправить эту несправедливость, было сделано допущение о том, что они воскреснут и даже – чтоб уж справедливость была полной, – воскреснут в точности такими же, какими были при жизни. Именно так и родилась эта удивительная догма о воскресении плоти, противоречащая эллинскому учению о бессмертии души» (М. Zielinski, La Sibylle, p. 46).

Именно Слово верует в свое воскресение. Христос, Слово, говорит, но не пишет. Лишь в одном-единсгвенном месте Нового Завета – и потому место это считается апокрифическим, – в начале VIII главы четвертого Евангелия, говорится, что когда фарисеи привели к Иисусу женщину, взятую в прелюбодеянии, Он наклонился низко и написал перстом без пера и чернил на земной пыли буквы, которые развеял ветер.

Но если Слово, Логос, не пишет, то Святой Павел, этот эллинизированный иудей и платонизирующий фарисей, писал, вернее, диктовал свои послания. У Святого Павла Слово становится Буквой, Евангелие становится Книгой, Библией. И начинается протестантизм; тирания Буквы породила святого Августина, Кальвина и Янсения. [46]Кайзерлинг [47]был, наверное, недалек от истины, когда утверждал, что при жизни самого Христа ни Павел, ни Августин, ни Кальвин не присоединились бы к нему.

Давайте вдумаемся в то, что составляет самую суть религиозного противоречия. Начало четвертого Евангелия – дело рук человека Книги, человека Буквы, человека библейского, а не евангельского, а начинается оно с того, что в начале было Слово, Logos: έν αρχή ήv ô λόγοζ. Там не говорится, что έν αρχή ήν ή γραφή, что в начале было Писание, Буква, Книга. Еще бы! Даже в эмбриональном развитии человека из плоти и крови скелет образуется лишь после того, как уже появилось все остальное.

И вот пришла Буква, Писание, Книга, и евангельское сделалось библейским. А евангельское – вот в чем корень всех противоречий! – было надеждой на конец истории. От этой-то надежды, поколебленной смертью Мессии, и родилась в эллинизированном иудаизме, в платонизирующем фарисействе, вера в воскресение плоти.

Буква мертва; в Букве тщетно было бы искать жизнь. Евангелие (Лук., XXIV) повествует о том, что когда ученики Иисуса после Его смерти, в субботу пришли ко гробу Его, то нашли могильную плиту сдвинутой и не нашли тела Господа Иисуса; и когда они недоумевали, пред ними предстали два мужа в одеждах блистающих и сказали: «Что вы ищете живого между мертвыми?». Или, иначе говоря: что вы ищете слово между костями? Ведь кости не могут говорить.

Бессмертие души, души, которая себя пишет, духа Буквы – это философская языческая догма, догма скептическая, которой сопутствует постановка трагически неразрешимого вопроса. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочесть платоновский Федон.Наверное, эти благочестивые язычники, подобно тем монахам из траппистского монастыря, что мечтали навсегда заснуть в Господе, мечтали умереть, погрузившись в сны Деметры, Девы Матери, и спать без сновидений, умереть, как умирали люди самого первого, золотого, века, о которых Гесиод (Труды и дни,115) говорит, что умирали они как будто объятые сном: Θνήσκοντεζ ώσθ ΰπνψ δεδμημένοι.

Святой Павел сделал евангельское библейским, превратил Слово в Букву. Святой Павел зовется апостолом язычников. Язычников? Язычник (paganus)– по-латыни это значит человек поля (pagus),крестьянин, деревенский житель, или pagenstanius.А крестьянин, человек деревенский – и снова противоречие! – это человек Слова, а не Буквы.

Язычник как таковой – человек неграмотный. Или может быть, существует говоримая Буква, которая правит в деревнях, и писаное Слово, господствующее в городах? Мы не очень-то верим в Volkgeist,«народный дух» немецких романтиков. [48]

Как правило именно неграмотные, необразованные люди чаще всего бывают рабами альфы и беты, алфавита и Буквы. У крестьянина голова битком набита литературой. Традиции, которых он придерживается, имеют литературное происхождение: первоначально они были выдуманы каким-нибудь ученым мужем. А в основе его народных песен – литургическая музыка.

Павлинизм, религия Буквы, или, если хотите, писаного Слова, был религией городов, городских масс, рабочих крупных промышленных центров. Точно так же большевизм никогда не будет воспринят крестьянами, деревенскими жителями, русскими православными язычниками, которые придерживаются своей традиционной говоримой Буквы.

Целый мир противоречий!

То была агония христианства в Святом Павле и в павлинизме, который благодаря ему был вызван к жизни. Или, точнее, был им порожден. То была трагедия павликианскости,борьба между воскресением плоти и бессмертием души, между Словом и Буквой, между Евангелием и Библией, и опять-таки агония. Тезис о бессмертии души из Федона– не более чем хитроумная уловка. Гораздо предпочтительнее иудеохристианская система воскресения из мертвых», – говорит Ренан (Feuilles détachées,p. 391). Прочтите Choses passées [49]бывшего аббата Альфреда Луази, [50]и вы станете свидетелями еще одной агонии того же рода.