Энциклопедия йоги - Ферштайн Георг. Страница 18

В понятиях буддизма махаяны безумная мудрость оказывается выражением в жизни осознания того, что феноменальный мир (санса ра)и трансцендентная, иначе запредельная, Реальность (нирвана)единосущи. Рассматриваемое с позиции непросветленного разума, действующего на основе четкого разделения субъекта и объекта, совершенное просветление предстает как парадоксальное состояние. Просветленный адепт существует как конечное внепространственное и вневременное Сущее-Сознание, но проявляется одушевленным конкретным телом-умом в пространственно-временном континууме. В монистических понятиях адвайта-веданты просветление — это претворение двух аксиом, что внутреннее «я» (адхьятман)тождествено трансцендентному Я (парама-атман),и что конечное Основание (брахман)тождественно космосу на всех его уровнях проявления, включая «я».

Поэтому просветленный адепт живет как Целостность бытия, которая с ограниченной точки зрения конечной личности предстает настоящим хаосом. Хотя подобное является непосредственным «опытом» всех просветленных наставников, что живут совершенно естественной (сахаджа)жизнью, есть и те, чей вид и поведение отражают более непосредственно их божественное безумие. Таковы юродивые, которые не заботятся о здравомыслии и ради наставления других пренебрегают принятыми нормами и правилами.

Они чувствуют себя свободными от устоявшегося поведения и ниспровергают его, критикуя и высмеивая светские и духовные власти, вызывающе одеваясь или даже расхаживая нагими, пренебрегая условностями общественных отношений, глумясь над узостью взглядов ученых мужей и схоластов, ругаясь и сквернословя, скоморошничая и употребляя возбуждающие средства (наподобие спиртного), предаваясь любовным утехам. Они воплощают собой эзотерический принцип тантризма, что освобождение (мукти)единосуще с наслаждением (бхукти);что Реальность превосходит категории трансцендентного и имманентного; что духовное вовсе не отделено от мирского.

Своим несдержанным и необычным поведением юродивые постоянно бросают вызов полагаемым непросветленными людьми пределам, и таким образом сталкивают их с обнаженной правдой бытия: что жизнь безумна и непредсказуема за исключением того непреложного факта, что все мы ввергнуты в хаос проявленного мира лишь на короткое время. Они постоянно напоминают нам, что вся наша человеческая цивилизация есть попытка отринуть неизбежность смерти, которая делает бессмысленными даже самые благородные усилия сотворить призрачный по рядок из нескончаемой изменчивости того, что являет собой жизнь.

В отличие от обычной умудренности, которая означает создание более высокого порядка или гармонии, безумная мудрость своей первейшей обязанностью считает мерить пыл человечества по штампованию образцов, его тягу к созданию порядка, структуры и смысла. Безумная мудрость — это своего рода просвещенное иконоборчество. Что в конечном счете она ниспровергает, так это эгоцентрическую вселенную, субъективное ощущение быть обособленной сущностью — эго. Таким образом, как более подробно показывает моя книга Святое безумие, безумная мудрость представляет собой духовную шоковую терапию [71].

"Естественность" юродивого следует строго отделять от простой импульсивности ребенка или эмоционально неуравновешенного взрослого человека, равно как ее следует отличать от того вида прививаемой непосредственности, которой добиваются в различных лечебных методах гуманистической психологии. Просветленная непосредственность, спонтанность (с а хадж а) подразумевает нечто большее, чем укрепление самосознания или интеграцию тела-ума как часть всесторонней психогигиены. Осуществившиеся адепты предстают не просто особо преуспевшими субъектами. Их естественность совершенно чиста и совпадает с самим мировым процессом. Они действуют исходя из Целого, как Целое.

Наиболее известный блаженный подвижник тибетской традиции — это, несомненно, народный герой Миларепа (пишется Милараспа, 1040–1123), йогини выдающийся поэт. Его тяжкие годы ученичества у Марпы-толмача служат примером выпадающих на долю всякого действительно духовного ученичества невзгод при перемалывании собственного эго. Кого может оставить равнодушным традиционная тибетская биография Миларепы, где мы видим его раз за разом возводящим одну и ту же башню, превозмогающим физические муки, изнеможение, гнев ввиду тщетности всех своих усилий, недоверие к своему гуруи духовное отчаяние? Будучи уже магом и чудотворцем, когда состоялась его встреча с учителем, Миларепа сам становится подвижником благодаря умелому руководству и милости Марпы.

Одетый лишь в рубище, он пересек границу между Тибетом и Непалом, обучая посредством своих наставляющих поэм и песен. Порой можно было встретить Миларепу совершенно нагим, и в одной из своих песен он замечает, что ему неведом стыд, поскольку его половые органы вполне естественны. На его склонность к безумной мудрости указывает то обстоятельство, что, даже ведя жизнь скитающегося отшельника, он, как известно, посвятил нескольких своих последовательниц в эзотерическое соитие. Для обыденного ума половая жизнь и духовность несовместимы. Тантра, как мы увидим в семнадцатой главе, опровергает это расхожее мнение.

Марпа (1012–1097), основатель ордена кагью(д)па буддизма ваджраяны, сам был юродивым наставником. Будучи великодушным и веселого нрава человеком, он часто выказывал недовольство Миларепе, чтобы вызвать в своем любимом ученике духовный кризис, который лишь один мог привести к освобождению Миларепы. Помимо основной своей супруги, он был также связан узами брака с восемью тантрическими женами.

Наиболее заметным и безумствующим блаженным Тибета был, безусловно, Д(р)угпа Кунлег (1455–1570), который, подобно многим иным святым безумцам, начинал как монах, но после просветления вел жизнь нищего. Его тибетская биография, содержащая множество легенд, утверждает, что он посвятил не менее пяти тысяч женщин в сексуальные тайны тантры. Биограф живописует его как страстного любителя чунга,тибетского пива и увлекательного рассказчика, который был бесстрашным и веселым бичевателем своих собратьев-монахов и общества вообще.

Традиция безумной мудрости Индии большей частью связана с именем а вадхуты.Санскритское слово авадхутаозначает буквально «отринувший», именуя того, кто оставил все заботы и тревога, что гнетут обычного смертного. Авадхутаявляет собой крайний тип отшельника (сан ньясин),«высшего лебедя» ( парама-хамса), который, согласно названию, свободно плывет от одного места к другому подобно прекрасному лебедю хамса),ни от чего не завися, кроме Божественного. Название авадху таполучило хождение в нашу эру, когда наблюдался расцвет тантры в виде таких традиций, как буддизм сахаджаяны, индуистский каулизм, и натхизм, а затем и хатха-йога.

Пожалуй, одно из наиболее ранних упоминаний об авадхутеможно отыскать в Махани рвана-тантре(8.11). Здесь утверждается, что сумасбродный» образ жизни авадхутысопутствует кали-юге— нынешней «темной эпохе», и что образ жизни санньясинасоответствовал предыдущей эпохе, где нравственные устои были еще достаточно крепки. В период кали-югитребуются более действенные средства для пробуждения людей ввиду их общей невосприимчивости к сакральной стороне бытия. «Шоковая терапия» безумной мудрости сказывается посему предпочтительней кроткого примера отрешившегося от мира аскета, иначе с анньясина.

М аханирвана-тантрачетко связывает авадхутус шиваизмом — религиозно-духовной традицией, где объектом поклонения является Шива. Текст (14.140 и далее) повествует о четырех категориях авадхут . Шайва-авадхутаполучил полное тантрическое посвящение, тогда как брахма -авадхутаобходится брахма-мантрой «Ом,единственное Сущее-Сознание, Абсолют» (ом саччид-экам брахма).Обе категории подразделяются на тех, кто еще несовершенен — «скитальцы» (паривраджана) — и тех, кто достиг совершенства — «высшие лебеди».