Война и антивойна - Тоффлер Элвин. Страница 41

Военное и коммерческое значение такой позитивной и негативной утечки мозгов будет расти с распространением по миру информации и ноу — хау. Как говорит влиятельный теоретик менеджмента Том Петере: «Один из величайших секретов Силиконовой долины — кража человеческого капитала из третьего мира. Многие уроженцы [долины] покидают ее. Но это более чем восполняется притоком индийцев и тайваньцев».

Таким образом, завтрашние стратеги военного знания вполне могут создать развитую и долговременную политику отсасывания нужных мозгов из намеченных стран и перевозки их к себе. И наоборот, создать планы препятствия или затруднения ухода ведущих ученых и инженеров к потенциальному противнику. Недавние попытки воспрепятствовать эмиграции русских ученых в Иран и Северную Корею — только последний раунд в игре, в которой намечаются огромные стратегические ставки.

Умные стратеги знания много внимания обратят на завтрашние «поставки знания», как сегодня они следят за поставками оборудования.

Солдаты программного фронта

Передовые армии, как промышленные компании, должны также хранить и обрабатывать информацию в огромных объемах. Это, как мы знаем, требует все больше инвестиций в информационные технологии, или ИТ.

Военные ИТ — это компьютерные системы всех вообразимых типов и размеров. Природа, распространенность, мощность, работоспособность и гибкость таких систем, их связь с радарами, с противовоздушной обороной, со спутниковыми и прочими сетями — вот что будет отличать передовые армии от прочих.

В США большую работу проделали Дьюен Эндрюс и Пол Штрассман и преемники каждого из них в Пентагоне: Чарльз А. Хокинс — младший и Синтия Кендалл — люди, занятые рационализацией, модернизацией и усовершенствованием этих здоровенных систем. Хокинс, инженер, вышел из военной разведки. Кендалл, помощник министра обороны по информационным системам, училась математике и исследованию операций. В министерство она пришла работать в 1970 году.

Но что куда важнее железа, за которым наблюдают Хокинс и Кендалл, — это постоянно меняющиеся программы, от которых зависит работа этого железа. Во время войны в Заливе телекамеры, гоняясь за красочным зрелищем, глядели на истребители «Ф-14 Томкэт», с ревом взлетающие с палуб авианосцев, на вертолеты «Апач», пикирующие над пустыней, танки «Абраме», преодолевающие пески, и ракеты «Томагавк», наводящиеся на цель. Железки стали круглосуточными «звездами», но на самом деле «звездами» были программы, создающие, распределяющие, анализирующие данные, — хотя ни один телезритель не видел тех, кто их написал и поддерживал: солдат программного фронта. В большинстве своем — штатских. Компьютерные программы меняют баланс военных сил во всем мире. Сегодня системы оружия монтируются и доставляются на «платформах», как называет это профессиональный жаргон. Платформой может быть ракета, самолет, корабль и даже грузовик. И военные сейчас усваивают, что дешевая и простая платформа в руках бедных и малых стран может доставлять высокотехнологичную огневую мощь — если само оружие снабжено хорошим программным обеспечением. Глупая бомба может поднять себе Ай — Кью, добавив новых компонентов с хорошими программами.

В эпоху Второй волны шпионы особое внимание обращали на автоматические линии противника, потому что именно они изготовляли те машины, что нужны были для производства оружия. Теперь из «автоматических линий» важнее всего — те программные системы, которые используются для написания программ, с помощью которых пишутся программы. И очень много в обработке данных и выделении из них полезной информации зависит от программ. Универсальность, гибкость и недоступность для взлома программной базы вооруженных сил — вот что играет критическую роль.

Политика разработки и использования информационных технологий в целом и программного обеспечения в частности — ключевые пункты стратегии знания.

Слушает ли Дядя Сэм?

Знания, даже если они приобретены и обработаны должным образом, бесполезны, если их нет у кого надо и когда надо. Следовательно, военным нужны различные способы распределения этих знаний.

«Наши службы, — говорит генерал — лейтенант Джеймс С. Кессити, — за девяносто дней больше закинули связей около Залива, чем за сорок лет во всей Европе». Связи — жаргонное слово, означающее сети, а вид этих сетей и правила допуска к ним — предмет заботы на высшем стратегическом уровне.

Например, осуществляются амбициозные планы создать спаянную глобальную сеть военной связи, выходящую за рамки вооруженных сил США, — модульную систему, которой смогут пользоваться армии многих стран одновременно. Все больше и больше предприятий интересуются работой в глобальном масштабе, образуют консорциумы и объединяют собственные сети и системы связи с системами корпораций — союзников; так же ведут себя и военные — только в большем масштабе. Проблема с этими союзами — что военными, что коммерческими — в том, что координировать их невероятно трудно.

Даже среди стран НАТО в Европе после сорока лет сотрудничества полевые системы управления боем не могут обмениваться тактической информацией из‑за несовместимости. НАТО определила общие стандарты, но ни британская система «Птармиган», ни французская РИТА этим стандартам не удовлетворяют. А в других местах «проблема Вавилонской башни» еще серьезнее. После вторжения в Кувейт понадобился не один месяц на объединение военных систем связи Саудовской Аравии, Катара, Омана, Бахрейна и Эмиратов с американскими системами.

Провидимая новая сеть предназначена для устранения именно этих проблем, чтобы совместные операции с союзниками проходили гладко. Как говорит Мэри Раскевейдж, заместитель главы Коммуникационно — электронного командования армии США в Форт- Мон — мауте, Нью — Джерси: «Мы пытаемся создать типовую архитектуру, учитывая все виды оборудования, которые есть у разных стран».

Природа сетей связи предполагает зачастую неписаные стратегические допущения. В этом случае понятие общей глобальной сети, в которую может включиться каждая страна, четко отражает американское допущение, что в будущем Америка будет действовать вместе с союзниками, а не изображать мирового полицейского — одиночку.

Предполагаемая система заставляет вообразить будущее, отмеченное временными альянсами «включился в сеть — отключился от сети», которые будут соответствовать изменчивости условий мира после холодной войны. И она должна упростить будущие операции ООН.

Но не может не возникнуть вопрос: если США разрабатывают основы этой системы, не получит ли Америка возможность читать все, что будет через эту сеть проходить? (На это возражают, что не обязательно, поскольку другие страны могут пользоваться собственными «шифрами», раз известна кодировка. Но сильные подозрения остаются.)

Стюарт Слейд, лондонский специалист по информации, военный аналитик компании «Форкаст интер — нейшнл», указывает на другие и более глубокие политические последствия новой системы командования, контроля и связи. Не каждая армия мира имеет культурные или политические (не говоря о технических) возможности ее использовать. «Эти системы, — поясняет он, — зависят от одной вещи: способности обмениваться информацией, передавать данные и способствовать свободному потоку информации по сети, чтобы люди имели возможность собирать тактическую картину и сводить свою информацию воедино. То есть фактически получается «политически корректная» система оружия.

«Страны, где замораживают поток информации, идей и данных, по определению не будут способны использовать такие системы… Иракская система — древовидная, и в корне ее — Саддам Хусейн. Разрыв такой системы в любой точке ведет к катастрофе, особенно если командир дивизии, отрезанный от корня, знает, что наградой за инициативу ему будет пуля в затылок».

Поскольку современные системы дают своим пользователям возможность общаться на всех уровнях иерархии, то получается, что капитаны могут говорить с капитанами, полковники — с полковниками, не посылая сперва свои тексты к вершинам пирамиды. А это именно то, чего не захотят президенты и премьеры тоталитарных стран.