Исследование интуиции - Кришнамурти Джидду. Страница 13

С. Есть небольшая разница. Первоначальная проб лема состояла в боли, а теперь речь идет о разреше нии этой проблемы. Вопрос заключается в следую щем: возможно ли состояние, полностью исключаю щее боль?

К. Я вам это показываю. Это и есть тайна, секрет.

Как вы поступите со всей скорбью, накопленной людьми? Если вы не разрешите эту проблему, тогда, что бы вы не предприняли, в результате произойдет только усиление скорби. Давайте двинемся дальше.

Мы только что спросили, что произойдет, если на блюдатель есть наблюдаемое.

СБС. Должно было бы произойти наблюдение без центра.

К. Наблюдение без центра означает, что имеется только то, что вы называете болью. Нет центра, говорящего: «Я должен уйти за пределы боли». Суще ствует ли боль, когда нет наблюдателя? Боль причи няется наблюдателю. Центр говорит: «Я испытываю боль». Центр ощущает лесть. Центр говорит, что ему причинили шок. Так вот, можете ли вы наблюдать это нечто, называемое болью, без центра, без наблюда теля? Это не вакуум. Что произошло?

М. Боль изменяет ощущение.

К. Что вы имеете в виду, говоря, что боль изменяет ощущение, сэр? Это нечто весьма трудное, так как мы всегда смотрим на боль из центра как наблюда тель, говорящий: «Я должен предпринять что-то».

Поэтому действие исходит из того, что предпримет центр в отношении боли, но когда центр является болью, как вы поступите? Что можно сделать?

Что такое сострадание? Слово «сострадание» означает «страсть» (по-английски). Как она возникает?

Как результат погони за деятельностью? Как она приходит? Когда нет страдания, «другое» обретает бытие. Воспринимаете ли вы значение этого? Как может страдающий ум постичь сострадание?

М. Знание, что существует боль, является состра данием.

К. Простите меня – я никогда не говорил, станьте сострадательными. Мы видим факт, то, что есть, и это есть страдание. Это неоспоримый факт. Я стра даю, и ум предпринимает все возможное для бегства от страдания. Если он не убегает, то наблюдает. И тогда наблюдатель, если он наблюдает очень тща тельно, становится наблюдаемым и боль преобража ется в страсть, преисполненную сострадания. Слова не являются реальностью. Так вот, не убегайте от страдания, это не означает впасть в патологическое состояние. Живите с ним. Вы живете с наслаждени ем, не так ли? Почему вы не можете жить с болью, со страданием? Можете ли вы жить с ним, не убегая от него? Что тогда происходит? Наблюдайте. Ум стал очень ясным и острым. Он стоит лицом к лицу с фактом. Страдание преображается в страсть, в не что огромное. Из этого возникает ум, который ничто не может ранить. Полное выключение. Вот и весь секрет.

Энергия и культивирование поля

П. Могли бы мы обсудить главное препятствие для понимания, то есть фактор эгоцентрической деятельности?

К. Когда вы говорите об эгоцентризме, нужно учитывать, что наличие центра означает наличие периферии. Можем ли мы сказать, что когда есть центр, то имеется граница, ограничение и все действия происходят в пределах центра и периферии? Эти действия и являются эгоцентрическими.

П. Каковы границы нашего «Я»?

К. Оно может не иметь предела или быть ограниченным, но границы всегда существуют.

Д. Беспредельным?

К. Вы можете продвинуть его так далеко, как вам захочется, но пока существуют центр и периферия, будет существовать и граница, хотя вы можете отодвинуть эту границу очень далеко.

П. Означает ли это, сэр, что отодвигание не имеет границ?

К. Давайте продвигаться медленно. Когда мы говорим об эгоцентрической деятельности, это означает наличие центра и периферии, нечто ограниченное, и все действия происходят внутри этого круга. Думать о себе, продвигаться к чему-то – все это остается движением от центра к периферии. Если есть центр, есть и границы; центр может расширяться, но все же остается в пределах границ, и поэтому все действия будут происходить в пределах этого круга. Вы можете продвинуться так далеко от центра, как захотите посредством социальной работы, диктаторства или тирании – все остается в пределах этого пространства.

А. Вопрос в следующем, сэр, существует ли действие, не питающее центр.

К. Или может ли не иметься центра?

А. Сэр, в нашем положении об этом не может быть речи, так как мы исходим от центра. Мы можем честно и конкретно сказать лишь, что мы знаем о существовании центра, и знаем, что все действия, включая дыхание, питают центр.

К. Суть в том, что энергия, действующая внутри окружности и центра, является энергией ограниченной, механистической. Знаете ли вы, не на словесном уровне, но фактически, внутренне, что там, где существует центр, должна быть и окружность и что всякое действие, происходящее в пределах этого пространства, является ограниченным, фрагментарным и поэтому растрачивающим энергию?

ВА. Вы уже обсуждали окружность и центр. Первейшая проблема – это осознание в себе нашего «Я».

К. Да, и это является проблемой. Мы – эгоистические существа. Мы – эгоцентрические люди, мы думаем о себе, о наших огорчениях, о нашей семье – мы является центром. Мы можем заставить центр вести социальную или политическую работу, но это по-прежнему будет деятельность центра.

П. Чтобы увидеть это, нужна большая проницательность, ибо у вас может возникнуть интерес к чему-то, в чем, как вы чувствуете, центр не принимает участия.

К. Вы можете так думать. Это – мое «Я», которое заботится о бедняках, но я продолжаю действовать в пределах этого ограничения.

П. Сэр, мне хочется достичь большей ясности. Вы ставите под вопрос не работу для бедняков?

К. Нет. Я говорю об отождествлении себя с бедняками, о моем отождествлении себя с нацией, с Богом, с каким-то идеалом и т. д. Вот в чем проблема.

АПА. Мне кажется, что П. спрашивал, может ли быть остановлено движение ума, истощенного отождествлениями, непрерывным движением от центра к периферии и от периферии к центру, – может это движение быть прекращено? Существует ли энергия, которая могла бы заставить его затихнуть, превратить в тень?

К. Я не совсем понимаю.

П. Дело в следующем: мы сделали все для нас возможное, чтобы понять природу эгоцентрической деятельности. Мынаблюдали, медитировали, ноцентр не перестает существовать, сэр.

К. Мне кажется, это происходит потому, что мы делаем ошибку. Мы фактически не видим, не воспринимаем наше сердце нашим умом, не видим, что каждое наше действие от центра к периферии и окружности и от окружности к центру, что это движение взад и вперед является растрачиванием энергии – оно должно быть ограниченным и вызывать скорбь.

Все происходящее в этом пространстве, является скорбью. Мы видим это.

П. Сэр, это является частью деятельности клеток нашего мозга, и если непрерывная деятельность клеток мозга является деятельностью эгоцентрической, то…

К. Нет, П. Наш мозг нуждается в двух вещах: в безопасности и ощущении перманентности.

П. И то, и другое предоставляется нашим «Я».

К. Вот почему оно приобрело такое большое значение.

АПА. Сэр, мозг – это нечто механическое, физическое в своем привычном стремлении обрести безопасность и продлеваемость. Так вот, как вы можете вырваться из этих привычек, из этого механистического вида деятельности? Вот что имеет в виду П.

К. Я не хочу вникать в это, сэр. Любое движение, совершаемое, чтобы вырваться, прорваться, остается в пределах периферии. Существует ли действие, движение, не являющееся эгоцентричным?

П. Мы знаем состояния, в которых кажется, будто «Я» отсутствует, но если семя эгоцентрической деятельности удерживается в клетках мозга, то эти действия снова повторяются. Тогда я говорю себе, что должна существовать какая-то другая энергия, другое качество, которое сотрет это.

АПА. Наш мозг – вычислительная машина, и образцы нашего поведения и наших действий обусловлены и запрограммированы в нем. Обратная связь становится все более сложной. Что представляет собой энергия, сэр, не является ли она вниманием? Или безмолвием? Есть ли она нечто внешнее или внутреннее?