Исследование интуиции - Кришнамурти Джидду. Страница 35

К. Сейчас вы не вслушиваетесь. Это и есть моя проблема. Я хочу сказать вам что-то чрезвычайно важное и глубокое. Я хочу, чтобы вы вслушались в это, ибо вы люди, и это ваша проблема. Быть может, вы в нее фактически не вникали. Поэтому вслушиваться означает участвовать, разделять; это не общение на словесном уровне. Таким образом, разделяя это со мной, вы проявляете вашу собственную интенсивность. Необходимо слушать, разделять; при этом необходимо отсутствие общения на словесном уровне.

П. По-видимому общение возможно только, если достигнут определенный уровень.

К. Это и я говорю. Итак, С., как вы будете слушать меня? Будете ли вы слушать таким образом?

С. Мне кажется, что так нельзя слушать каждого.

К. Сейчас говорю я; будете ли вы слушать меня именно так?

П. Когда говорите вы, мы вслушиваемся.

К. Потому что вы создали обо мне представление, этому представлению вы придаете очень важное значение и поэтому слушаете.

С. Мы слушаем не только из-за представления.

К. Вы не уловили смысл того, что я сказал. Можете ли вы так слушать не только того человека, который говорит в данную минуту, но и Р., когда она говорит об этом, и ПАР., говорящего с вами, и самого себя, и любого, кто бы ни говорил? Можете вы вслушиваться? Человек может хотеть передать вам что-то, что он не в состоянии выразить словами. Будете ли вы слушать так каждого из нас?

С. Мы слушаем некоторых, но не всех.

К. Почему?

П. Из-за предвзятых мнений.

К. Конечно. В этом случае общения быть не может.

П. Вы хотите сказать, сэр, что надо одинаково вслушиваться в голос, сообщающий истину, исходящий из безмолвия, из которого мы все это воспринимаем, и в голос, говорящий, исходя из мысли? Прошу вас, ответьте на этот вопрос.

К. Вы выражаетесь слишком определенно.

П. Нет, это не чересчур определенно. Когда говорите вы, ваш голос имеет другое звучание.

Р. Я думаю, самое главное – выяснить, существует ли вообще вслушивание, и получает ли человек при этом что-то; а если получает, то возникает вопрос, голос ли это истины и ничто другое не может возникнуть.

П. Для нас это не происходит.

РАДЖ. Мы вслушиваемся с мотивом, мотив может быть очень тонким или вполне очевидным. Когда мы слушаем кого-то, мы считаем, что из его слов ничего не извлечем. Вот почему, когда мы слушаем К., мы гораздо более внимательны.

К. Как мы изменим все это и будем слушать с полным вниманием каждого, кто бы ни говорил?

ФВ. Не стараемся ли мы все истолковать?

К. нет, не истолковывайте то, что я говорю, Бога ради, слушайте. Я иду к К. и говорю, что ничего не знаю о каратэ. Я смотрю о нем фильмы, но не знаю каратэ. Итак, я прихожу к нему теперь, ничего не зная. Поэтому я вслушиваюсь. Но вы знаете, и в этом ваша трудность. Вы говорите, это должно было бы быть так, а это иначе. Все это предположения, мнения. Как только я применяю какое-то слово, вы живо воспринимаете. Но самое важное – это искусство слушать. Оно заключается в том, чтобы все правильно расставить по своим местам. У вас могут иметься ваши предрассудки, ваши умозаключения, но когда вы слушаете, отбросьте их. Тогда получится общение, контакт. Его не будет при истолковывании, сравнивании, суждении, оценке – все это нужно отбросить. Когда кто-то говорит вам «Я вас люблю» 6 – вы не отвечаете: «Дайте мне об этом подумать».

Р. Значит, отбросить все это означает оказаться на том же уровне и испытывать ту же интенсивность.

К. Иначе какой бы это имело смысл?

Р. Я понял это, но не могу это проделать.

К. Проделайте это сейчас.

С. Мне кажется, что вы считаете, будто самый акт вслушивания на этот данный момент сметает, отбрасывает все это.

К. Что происходит, когда я говорю: «Я люблю вас»?

С. но никто нам этого не говорит.

К. Я говорю вам это.

С. Нет, сэр, так не происходит в обычной жизни.

К. Так вот, что такое искусство слушать, что означает слушать сердцем? Если вы не слушаете сердцем, то это не будет иметь никакого значения. Если вы слушаете с вниманием, с теплым чувством привязанности, глубоким ощущением единения друг с другом – это означает, что вы слушаете сердцем, всеми вашими органами чувств, не так ли?

П. Всей полнотой.

К. Хотите ли и будете ли вы слушать именно так?

Можем ли мы так слушать кого-то, кто нам не нравится, кого мы считаем глупым? Можете ли вы слушать сердцем того мужчину или ту женщину? Я думаю, когда в вас имеется это чувство, то слова не имеют большого значения.

Но давайте продолжим. Что дальше? Предположим, я вслушиваюсь и я проделываю это часто в моей жизни. Я слушаю очень тщательно. У меня нет предвзятых мнений, представлений, умозаключений, я не политический деятель, я – человек, слушающий когото. Я просто слушаю, ибо он хочет сообщить мне нечто о себе. Поскольку у него имеется представление обо мне, он обычно приходит в маске. Если он хочет серьезно поговорить со мной, я говорю ему: «Снимите маску, давайте рассмотрим это вместе». Я не хочу заглядывать за маску, пока он не предложит мне сделать это. Если он скажет: «Прекрасно, сэр, поговорим об этом», – я слушаю, и пока я слушаю, он говорит мне нечто абсолютно обыденное, общее, присущее всем людям. Он может излагать это неправильно, нелепо, но это страдание, знакомое всем мужчинам и женщинам, и он говорит мне об этом, а я слушаю. Фактически он рассказывает мне историю человечества. Поэтому я слушаю не только слова, воспринимаю не только его поверхностные чувства, но и всю глубину того, что он говорит. Если это нечто поверхностное, мы обсуждаем сказанное поверхностно, стараемся протолкнуть это так, чтобы он ощутил всю глубину вопроса. Вы следите? Возможно, он говорит об очень поверхностном чувстве. Я говорю, давайте продвинемся несколько глубже. Так мы продвигаемся все глубже и глубже, он высказывает то, что свойственно всем людям. Вы понимаете? При этом нет разделенности между ним и мной.

П. Каков источник такого вслушивания?

К. Сострадание. Итак, что такое сострадание?

Фриц говорит, что оно нам незнакомо. Как же мне обрести эту необыкновенную мудрость, которая есть сострадание? Я бы хотел иметь этот цветок в своем сердце. Что мне для этого предпринять?

ФВ. Сострадание не пребывает в сфере мысли.

Поэтому у меня никогда не может быть ощущения, что оно имеется.

К. Вы не найдете его, оно как сверло, как отвертка, нужно ввинчивать, вталкивать все глубже.

П. В нем должно иметься благоухание.

К. конечно. Вы не можете говорить о сострадании без благоухания меда.

П. оно либо есть, либо его нет. Почему получается, сэр, что когда мы находимся в общении, в единении с вами, это чувство в нас пребывает, почему имеется ощущение, что вы оказываете это потрясающее воздействие, сметающее все предрассудки, все препятствия, и это приводит ум в состояние безмолвия?

К. Можно объяснить это так: один человек идет к роднику с небольшим ведерком, другой – с огромным ведром, которое он еле несет. Большинство из нас идет с крохотным ведерком и набирает из родника недостаточное количество воды. Это можно уподобить тому, что у вас во дворе имеется фонтан; вода из него льется и льется; я бы хотел его исследовать, во вне и внутри. Что же мне для этого предпринять?

ФВ. Я хочу выяснить, что является во мне препятствием для того, чтобы обладать этим.

К. Это анализ, я не хочу анализа, ибо это потеря времени. Я понял это не потому, что я сказал, а вы согласились; я вижу причину, логику, значение и, следовательно, истину этого. Поэтому анализ не нужен.

С. Не только это, сэр. Я вижу, что медитация, пребывание в безмолвии – все это не имеет отношения к тому, о чем вы говорите. Двойственность и все, что человек пережил на протяжении своей жизни, тоже не имеют к этому никакого отношения.

К. Послушайте, С., у РАД. и П. это имеется. Они не говорят об этом, ибо оно имеется, цветет, течет, шепчет что-то и происходят разные вещи. И я говорю, почему у меня этого нет? Я хочу выяснить это. Это не значит, что я собираюсь подражать. Но это должно произойти. Я не буду анализировать, что является препятствием, помехой, я не буду спрашивать, нужно ли мне пребывать в безмолвии или не нужно? Все это является аналитическим процессом. Я не знаю, понимаете ли вы это?