Дискуссии в Лондоне 1965 год - Кришнамурти Джидду. Страница 15

В.: Это просто увидеть.

К.: О, нет. Если это просто увидеть, то просто и действовать.

В.: Это так просто и естественно, что толчек физического времени по мере своего действия толкает ваш ум в планирование и избегание.

К.: Нет. Я сказал: «Если вы увидите это, вас это не привлекает. Вас не влечет к пропасти, если вы в какой-то мере умственно уравновешены. Вас не тянет к какому-либо яду, потому что вы понимаете это. Однако, вопрос не в притяжении и отталкивании, но в понимании факта наслаждения и боли, и только; принимание факта, что наслаждение дает длительность времени и иллюзии. Если я ВИЖУ это, я могу смотреть на красивое дерево или женщину, или мужчину, или ребенка и говорить: «Как прекрасно» и это так. Но если я не могу это оставить просто и говорю: «Да, хотелось бы мне, чтобы это дерево росло в моем саду» - я начинаю все дело. Поэтому это требует чрезвычайного внимания только к самим фактам, а не к вашим эмоциям и удовольствиям, или тому подобным вещам. Но есть время, в котором существует иной тип радости, который не является удовольствием. Я не могу в это сейчас вдаваться, это не тот случай.

В.: Мне кажется, что физическое время – это зло в пьесе.

К.: Джентельмен говорит, что физическое время – это зло в пьесе, в игре. Так ли, сэр? Взгляните. Я заболел: я могу умереть. Это физический факт. Но я не останавливаюсь на этом. Я говорю: «Я боюсь, я думаю, останусь ли я жив. Я думаю, что произойдет с моей семьей, мужем, женой, детьми, собственностью, с моим именем. Я думаю, есть ли загробная жизнь, есть ли Бог, который будет добр. Я одинок».

 Вы видите – факт в том, что мы боимся фактов; факта, что я стар; факта, что я глуп. Мы боимся смотреть фактам в лицо, потому что не можем делать это иначе, чем в понятиях наслаждения и боли. Это так очевидно. Вы не задаете правильного вопроса; именно поэтому вы и ходите по кругу, если я могу так выразиться.

 В чем СОСТОИТ вопрос? Не в том, что физическое время тянет вас, сажает вас в сеть; физическое время этого не делает. Это психологическое время создает сеть. На той неделе я должен ехать в Париж. Я поеду. Но мне не хочется ехать в Париж по той, другой, третьей причине.

В.: Это путь прекращения постоянного создания кармы?

К.: О, карма! /смех/. Вы знаете слово? Санскритские ученые говорили мне, что слово «карма» означает действие-причины, т.е. действия. Можете вы остановить действие? Очевидно, нет. Но действие как идея, или имитация идеи, формула – во времени, и создает беспорядок всю нашу жизнь. О, это все так ясно.

 Я не знаю, наблюдали ли вы что-либо. Из желудя всегда вырастает дуб. Он не может произвести на свет персиковое дерево. Есть определенная причина и определенный, фиксированный результат. Но мы не таковы. Вчера я что-то сделал. Это причина, но сегодня имеет место интервал времени, в течение которого прибавляются новые факторы, и потому действие будет совершенно иным. И это действие становится причиной следующего действия. Поэтому никогда нет определенного действия-причины, кроме как в природе. Что становится весьма важным – это не избегать причины и действия или исключения действия, которое причинило неприятность мне или кому-либо еще, но понимание всей сути действия в отношении ко времени, как идеи. Если человек видит это очень ясно, то он действует без всякой внутренней структуры прошлого, которое в противном случае формирует действие.

3 мая 1965г.

V

Сегодня вечером мне хотелось бы, если бы я мог, поговорить об изменении и медитации. Я уверен, что человек задавал уже себе вопрос – изменяется ли он вообще? Я знаю, что внешние обстоятельства изменяются: мы женимся, разводимся, у нас имеются дети; есть смерть, лучшая работа, давление новых изобретений и т.д. Внешне имеет место потрясающая революция в кибернетике и автоматике. Человек должно быть спрашивал себя – возможно ли вообще изменение не в отношении внешних событий, не изменение, являющееся простым повторением или видоизмененным продолжением, но радикальный поворот, полная мутация ума? Когда он осознает, поскольку человек должно быть заметил по себе, что действительно он не изменяется, он становится страшно подавленным или убегает от себя. Итак, возникает неизбежный вопрос:  может ли изменение вообще иметь место? Мы возвращаемся к тому времени, когда были юными, и это возвращается к нам снова. Есть ли вообще изменение в человеческом существе? Изменились ли вы вообще? Вероятно, были изменения на поверхности, но глубже, радикально – изменились ли вы? Вероятно, нам не хочется изменяться, потому что это так удобно. У нас есть правительство, которое следит за нами, благоденствующее государство, гарантированная работа, пенсия по старости и т.п.: поэтому, вероятно, нет побуждения к изменению. А когда есть побуждение к изменение – это изменение в поле известного.

 Мне хотелось бы выделить для вас этот вечер – возможно ли вообще нам добиться истинной революции. Я не говорю об изменениях от дома к дому, от страны к стране, или перехода из одной формы религиозной приверженности к другой: это не изменение вообще. Я говорю о глубокой психологической мутации, трансформации, новом уме, совершенно ином существовании, которое вне времени.

 Необходимо слушать не сентиментально, не враждебно, не сомневаясь или спрашивая, но просто слушать для того, чтобы открыть для себя искусство познания себя. Это действие слушания, вероятно, выявит, что в нашей жизни вообще нет изменения. Мы движемся такие, как есть, слегка неудовлетворенные, подавленные, одинокие, печальные, идем к старости, полной печали, с нерешенными проблемами, и такова наша жизнь. Большинство из нас привыкло ко всему этому, наши умы становятся вялыми, тяжелыми, тупыми. Мы принимаем неизбежное и потому страшно устаем от жизни, ее рутины и ее явной абсолютной бессмысленности. Или мы изобретаем цель, значение, и в соответствии с этим значением и целью пытаемся осуществить образец существования; но это еще, как видно, не изменение вообще.

 Итак, изменились ли мы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО? Есть ли вообще изменение? И если мы изменились, является ли это движением, которое не во времени? Изменение в пространстве, времени, созданным мыслью, или сложенных мыслью вместе, не является изменение вообще. Потому что изменение, осуществимое через действие воли, которое является промежутком между что я есть и чем я буду все еще в поле времени.

 Я хочу измениться. Я вижу, что я ужасно несчастен, подавлен, уродлив, вспыльчив, со случайными вспышками чего-то более, чем обычного результата побуждения; и я тренирую волю, чтобы что-то с этим сделать. Я говорю, что должен быть шаг; должен бросить эту проблему, ту причину; должен думать иначе; действовать иначе; должен быть более тем и менее этим. Человек прилагает потрясающее усилие и после всего этого он все еще дрянной, подавленный, уродливый, жестокий, без какого-либо признака достоинства. Поэтому он спрашивает себя затем – есть ли изменение вообще? Может ли человеческое существо измениться? Изменяясь во времени, как видно, - это не изменение.

 Я хочу быть мирным, хочу быть спокойным, внутренне молчаливым, сознательным, интеллигентным, жизненным; я хочу иметь чувство прекрасного, - и я стремлюсь ко всему этому. Это стремление становится усилием и я никогда действительно не становлюсь тем, чем хочу быть. Я всегда ищу этого. Поэтому, через несколько лет, или месяцев, или дней человек бросает все это и возвращается к старому образу жизни. Он подавлен, он становится циничным, раздражительным, начинает пить или становится набожным, или делает что-нибудь в этом роде. Или он идет к психоаналитику и исследует бессознательное, занимая на это месяцы и годы, если у него есть деньги. Мы так поступаем, бесконечно, с ужасным чувством страха, алчности, или опасения, пока в отчаянии не умираем. Мы очень близко знакомы со всем этим. Поэтому человек задается вопросом: «Как можно измениться без всего этого процесса, и неожиданно обнаружить себя в новом измерении?».