Первая и последняя свобода - Кришнамурти Джидду. Страница 17

 Понимание «само» и свобода от «само» возникает лишь тогда, когда я могу видеть его целиком и полностью, как целое; а также возможно только когда я понимаю, не оправдывая, не осуждая, не скрывая его, весь процесс всей той активности, что рождается из желания, желания, являющегося самим выражением мысли – ибо мысль не отлична от желания; если я смогу понять его, тогда я узнаю, существует ли возможность выхода за пределы тех ограничений, которые накладывает «само».

Я хотел бы обсудить, что такое простота, и, может быть, прийти от простоты к открытию чувствительности. Мы, видимо, думаем, что простота выражается в чём-то внешнем, в отказе от вещей: владеть немногим, носить набедренную повязку, не иметь дома, донашивать третьегоднюю одежду, иметь грошовый банковский счёт. Конечно, это не простота. Это всего лишь видимость простоты. Мне кажется, что простота необхо дима; но простота возникает только тогда, когда мы начинаем понимать значение самопознания.

Простота – не приспособление к образцу. Требуется недю жинный ум, для того чтобы быть простым, а не приспосабливаться к какому-нибудь особому образцу, каким бы ценным этот образец внешне ни выглядел. К сожалению, большинство из нас начинают с того, что обретает внешнюю простоту, простоту в наружных вещах. Это сравнительно легко – иметь немного вещей и удовлетворяться немногим; быть довольным малым и, возможно, делиться этим малым с другими. Но внешнее выражение простоты в вещах, в собственности, несомненно, не означает внутренней простоты. Ведь в современном мире над нами довлеет всё больше внешних, наружных вещей. Жизнь становится всё более сложной. Для того чтобы избежать этой сложности, мы пытаемся отказаться, отгородиться от вещей – от автомобилей, от домов, от организаций, от кинематографа и от бесчисленных внешних обстоятельств, осаждающих нас. Мы думаем, что путём отказа обретём простоту. Великое множество святых, великое множество духовных учителей отрекалось от мира; и мне кажется, что такое отречение со стороны кого бы то ни было из нас не решает проблемы. Простота – глу бочайшая, подлинная простота – может появиться только изнутри; и уж затем следует внешнее выражение её. Как обрести простоту – вот проблема; ведь именно простота делает нас всё более чувствительными. А чувствительный ум, чувствительноесердце необходимы, потому что тогда мы способны на быстрое осознавание, быстрое восприятие.

 Внутренне простым, несомненно, можно быть, только поняв те бесчисленные препятствия, привязанности, страхи,которые держат нас в своей власти. Но большинству из нас нравится находиться во власти – людей, собственности, идей.Нам нравится быть узниками. Внутренне мы есть узники, хотя внешне обладаем, на первый взгляд, простотой. Внут ренне мы узники своих желаний, своих страстей, своих идеалов, бесчисленных побуждений. Простоту нельзя найти, не будучи внутренне свободным. Следовательно, начинать надо изнутри, а не снаружи.

 Какая необыкновенная свобода наступает, когда понимаешь весь процесс веры и то, почему ум привязан к вере. Когдавозникает свобода от верований, возникает простота. Но простота требует разума, а разум приходит при осознании всехпрепятствий, стоящих на пути. Чтобы осознавать, надо постоянно наблюдать, а не катиться по накатанной колее, не замыкаться в каком-нибудь особом образце мысли или действия. В конце концов то, чем являешься внутри, воздействует и на внешнее. Общество, любая форма действия есть проекция нас самих, и без внутреннего преобразования простое внешнее законодательство имеет очень мало значения; оно способно произвести некоторые реформы, что-то отрегулировать там и сям – но то, чем вы являетесь внутри, всегда одерживает верх над внешним. Если вы внутренне жадны, честолюбивы, стремитесь к достижению определённых идеалов – эта внутренняя сложность, в конечном счете, опрокинет, ниспровергнет внешнее общественное устройство, как бы тщательно ни было спланировано оно.

 Следовательно, начинать надо изнутри – не исключительно изнутри, не отвергая внешнего. Вы подходите к внутреннему, несомненно, через понимание внешнего, через выяснение того, как функционируют, на внешнем уровне, конфликт, борьба, страдание; всё глубже исследуя их, естественно, погружаешься в те психологические состояния, которые производят внешние конфликты и страдания. Внешнее выражение является только показателем нашего внутреннего состояния, но для понимания этого внутреннего состояния надо подойти к нему через внешнее. Большинство из нас так и поступают. При понимании внутреннего – не исключительно, не отвергая внешнего, но через понимание внешнего и тем самым подходя к внутреннему – мы обнаружим, что, исследуя внутренние сложности своего бытия, мы становимся всё более чувствительными, свободными. Эта внутренняя простота и необходима, потому что та простота создаёт чувствительность. Ум, лишённый чувствительности, живости, осознавания, не способен ни на какое восприятие, ни на какое творческое действие. Приспособление, служащее средством обретения простоты, на самом деле делает ум и сердце нечувствительными, притупляет ум и сердце. Любая форма авторитарного принуждения – навязанная правительством, принятая добровольно, возникшая вследствие идеала достижения и так далее – любая форма приспособления должна способствовать нечувствительности и препятствовать внутренней простоте. Внешне вы можете сколько угодно при спосабливаться и придавать себе видимость простоты, как это делает такое множество религиозных людей. Они практикуют различные формы дисциплины, вступают в разные организации, медитируют на разные лады и так далее – и всё это даёт им видимость простоты, но такое приспособление отнюдь не способствует простоте. Принуждение любого рода никогда не сможет привести к простоте. Напротив, чем более вы подавляете, чем более вы подменяете, чем более вы сублимируете, тем менее остаётся простоты, но чем больше вы понимаете процесс сублимации, подавления, подмены, тем больше возможности для обретения простоты.

 Наши проблемы – социальные, окружающей среды, поли тические, религиозные – столь сложны, что мы сможем разрешить их только будучи просты, а не становясь необыкновенно эрудированны и умны. Простой человек видит гораздо более прямо, имеет гораздо более непосредственный опыт, чем сложный человек. Наш ум так переполнен бесконечным знанием фактов, того, что сказали другие, что мы оказались неспо собны к простоте, к непосредственному знанию на собственном опыте. Наши проблемы требуют нового подхода; а так подойти к ним можно только тогда, когда мы просты – внутренне, по-настоящему просты. Эта простота приходит только через самопознание, через понимание себя; того, как мы мыслим и чувствуем; хода наших мыслей; наших реакций; того, как мы приспосабливаемся благодаря страху к общественному мнению, к тому, что говорят другие, к тому, что сказали Буд да, Христос, великие святые: всё это – показатель нашей природы, стремящейся приспособиться, охранить, обезопасить себя. Когда мы ищем безопасности, мы, очевидно, находимся в состоянии страха и, следовательно, далеки от простоты.

 Не обладая простотой, нельзя обладать чувствительностью – к природе, деревьям, птицам, горам, ветру, ко всему, чтопроисходит вокруг нас в мире; не обладая простотой, нельзя быть чувствительным к внутренним намёкам, знакам, которые подают вещи. Большинство из нас живут поверхностно, на верхнем уровне сознания; живя на этом уровне, мы пытаемся быть внимательны и разумны или – что является синонимом – быть религиозны; живя на этом уровне, мы пытаемся путём принуждения, путём дисциплины, сделать свой ум простым. Но это не простота. Когда мы принуждаем поверхностный ум быть простым, такое принуждение только способствует окостенению ума, а не делает ум гибким, ясным, быстрым. Обрести простоту во всей совокупности процесса своего сознания колоссально трудно; ведь тут не должно быть внутренних запасов, тут должно быть горячее стремление выяснять, вопрошать весь процесс своего существа, что означает – понимать каждый намёк, каждый знак; осознавать свои страхи, свои надежды и исследовать их, и всё больше, и больше, и больше освобождаться от них. Только тогда – когда ум и сердце обрели настоящую простоту, не покрыты корою разных наслоений – только тогда мы будем в состоянии разрешить множество стоящих перед нами проблем.