Собрание сочинений, том 14 - Маркс Карл Генрих. Страница 44

Наполеон сам был слишком выскочкой, чтобы щадить самолюбие своего бывшего подчиненного, и он принудил Бернадота — вопреки взятым на себя раньше обязательствам — присоединиться 17 ноября 1810 г. к континентальной системе и объявить войну Англии. Он лишил Бернадота также доходов, следуемых ему как французскому князю, отказывался принимать его послания, адресованные ему непосредственно, под предлогом, что Бернадот «не равный ему государь», и отослал обратно орден Серафима, преподнесенный Карлом Иоанном новорожденному римскому королю {герцогу Рейхштадтскому, сыну Наполеона I. Ред.}. Эти мелочные уколы дали Бернадоту только повод для действий в соответствии с задолго до того принятым решением. Едва лишь он водворился в Стокгольме, как дал открытую аудиенцию русскому генералу Сухтелену — ненавистному шведам за то, что он подкупил коменданта Свеаборга, — и даже согласился на аккредитование этого лица послом при шведском дворе. 18 декабря 1810 г. он имел беседу с Чернышевым, во время которой заявил о своем «горячем желании заслужить доброе мнение царя» и о согласии отказаться навсегда от Финляндии при условии, что Норвегия будет отделена от Дании и присоединена к Швеции. Через того же Чернышева он отправил царю Александру в высшей степени льстивое письмо. Когда таким образом он сблизился с Россией, шведские генералы, низложившие Густава IV и содействовавшие избранию Бернадота, перестали его поддерживать. Их оппозиция, нашедшая отклик в армии и народе, уже грозила стать опасной, когда вторжение 27 января 1812 г. французской дивизии в шведскую Померанию, — мера, принятая Наполеоном по тайному совету из Стокгольма, — доставило, наконец, Карлу-Иоанну благовидный предлог для официального провозглашения нейтралитета Швеции. Однако втайне и за спиной у сейма он заключил с Александром договор о наступательном союзе против Франции, подписанный 27 марта 1812 г. в С.-Петербурге, в котором было также оговорено присоединение Норвегии к Швеции.

Объявление Наполеоном войны России сделало Бернадота на время вершителем судеб Европы. Наполеон предложил ему, при условии, что он нападет на Россию с 40000 шведских войск, Финляндию, Мекленбург, Штеттин и все территории между Штеттином и Вольгастом. Бернадот мог бы решить исход кампании и занять С.-Петербург раньше, чем Наполеон достиг бы Москвы, Он предпочел роль Лепида в триумвирате, который образовали вместе с ним Англия и Россия.: Побудив султана ратифицировать Бухарестский мир [177], он этим дал возможность русскому адмиралу Чичагову увести свои войска с берегов Дуная и действовать на фланге французской армии, Он был также посредником при заключении 18 июля 1812 г. в Эребру мира между Англией, с одной стороны, и Россией и Швецией — с другой [178]. Александр, напуганный первыми успехами Наполеона, пригласил Карла-Иоанна на свидание и в то же время предложил ему пост главнокомандующего русскими армиями. Оказавшись достаточно благоразумным, чтобы отклонить второе предложение, он принял приглашение на свидание. 27 августа он прибыл в Або, где застал Александра в крайне подавленном состоянии и весьма склонного просить мира. Сам Карл-Иоанн зашел слишком далеко, чтобы отступать, и он вдохнул мужество в колеблющегося царя, указав ему на то, что кажущиеся успехи Наполеона должны привести к его гибели.; Результатом встречи явился так называемый Абоский договор [179], к которому была приложена секретная статья, придавшая союзу характер семейного соглашения. На самом же деле Карл-Иоанн не получил ничего, кроме обещаний, тогда как Россия, без малейших жертв, обеспечила себе неоценимый в тот момент союз с Швецией. Не так давно на основании подлинных документов было доказано, что в то время только от Бернадота зависело вернуть Швеции Финляндию; однако правитель-гасконец, обманутый льстивыми уверениями Александра, что «однажды императорская корона Франции, упавшая с головы Наполеона, может оказаться на его голове», рассматривал уж Швецию как простое pis aller {владение на самый худой конец. Ред.}.

После отступления французов из Москвы он официально прервал дипломатические отношения о Францией, а когда договором от 3 марта 1813 г. Англия гарантировала ему Норвегию [180], вступил в коалицию. Получив английскую субсидию, он в мае 1813 г. высадился в Штральзунде с шведской армией приблизительно в 25000 человек и стал продвигаться к Эльбе, Во время перемирия 4 июня 1813 г. [181] он играл важную роль на свидании в Трахенберге, где Александр представил его прусскому королю {Фридриху-Вильгельму III. Ред.} и где был принят общий план кампании. Будучи главнокомандующим Северной армии, состоявшей из шведских, русских, прусских, английских, ганзейских и северогерманских войск, он поддерживал весьма двусмысленные связи с французской армией через одно лицо, часто посещавшее его главную квартиру на правах друга; он поддерживал эти связи, основываясь на предположении, что французы с радостью променяли бы власть Наполеона на власть Бернадота, если бы только он дал им доказательства терпимости и милосердия. В соответствии с этим он мешал подчиненным ему генералам переходить в наступление, и когда Бюлов, вопреки его приказам, дважды, при Грос-Берене и Денневице одержал победу над французами, он остановил преследование разбитой армии. Когда Блюхер, с целью побудить его к действию, совершил марш к Эльбе и соединился с ним, то только угроза английского уполномоченного в его армии, сэра Чарлза Стюарта, прекратить снабжение заставила его двинуться вперед. Тем не менее шведы появились на поле боя под Лейпцигом только для вида, и в течение всей кампании не потеряли в боевых действиях и 200 человек. Когда союзники вступили во Францию, Бернадот задержал шведскую армию на ее границах. После отречения Наполеона он лично отправился в Париж, чтобы напомнить Александру о данных ему в Або обещаниях. Талейран сразу положил конец его ребяческим надеждам, заявив совету союзных государей, что «нет другого выбора, как только между Бонапартом и Бурбонами, все иное явилось бы лишь интригой».

Когда после сражения при Лейпциге Карл-Иоанн вторгся в герцогства Шлезвиг и Гольштейн во главе армии, состоявшей из шведов, немцев и русских, датский король Фредерик VI перед лицом значительно превосходящих сил противника вынужден был подписать 14 января 1814 г. Кильский мир, по которому Норвегия передавалась Швеции. Однако норвежцы, не пожелавшие, чтобы ими распоряжались столь бесцеремонно, провозгласили независимость Норвегии под главенством Кристиана-Фредерика, датского наследного принца. Представители нации, собравшиеся в Эйдсволле 17 мая 1814 г., приняли действующую по сей день и самую демократическую в современной Европе конституцию. Приведя в движение шведскую армию и флот и захватив крепость Фредерикстад, господствующую над подступами к Христиании, Карл-Иоанн вступил с норвежцами в переговоры, согласился рассматривать Норвегию как самостоятельное государство и признать Эйдсволльскую конституцию; добившись 7 октября санкции собравшегося стортинга, он 10 ноября 1814 г. отправился в Христианию, чтобы там от своего имени и от имени короля принести присягу конституции.

Когда 5 февраля 1818 г. Карл XIII умер, Бернадот, под именем Карла XIV Иоанна, был признан Европой королем Швеции и Норвегии. Теперь-то он и попытался изменить норвежскую конституцию, восстановить упраздненное дворянство, обеспечить за собой абсолютное вето и право увольнять всех гражданских чиновников и офицеров армии. Эта попытка повлекла за собой серьезные столкновения и привела даже 18 мая 1828 г. к нападению кавалерии на жителей Христианин, праздновавших годовщину своей конституции. Взрыв казался неминуемым, но французская революция 1830 г. заставила короля временно предпринять шаги к примирению. Все же Норвегия, ради приобретения которой он шел на всякие жертвы, в течение всего его царствования оставалась постоянным источником затруднений. С первых дней французской революции 1830 г. в Европе был лишь один человек, считавший шведского короля подходящим претендентом на французский престол, и этим человеком был сам Бернадот. Не один раз повторял он французским дипломатическим представителям в Стокгольме: «Как это случилось, что Лаффит не подумал обо мне?» Изменившийся облик Европы и прежде всего польское восстание внушили ему на момент мысль образовать союз против России. Его предложения в этом смысле, сделанные лорду Пальмерстону, встретили решительный отказ, поэтому ему пришлось искупить свою мимолетную идею о самостоятельности заключением 23 июня 1834 г. с императором Николаем конвенции о союзе, которая превратила его в вассала России. С этих пор его политика в Швеции отличалась посягательствами на свободу печати, преследованиями за преступления, состоящие в lese majeste {оскорблении величества. Ред.}, и сопротивлением прогрессивным мерам, даже таким, как избавление промышленности от старых законов о цехах и корпорациях. Играя на соперничестве различных сословий, представленных в шведском сейме, он долгое время с успехом парализовывал всякое движение; однако либеральные постановления сейма 1844 г., которые, согласно конституции, сейм 1845 г. должен был превратить в законы, поставили его политику под угрозу окончательного краха; но в этот момент последовала его смерть.