Собрание сочинений. Том 13 - Маркс Карл Генрих. Страница 109

Ф. ЭНГЕЛЬС

ОТСТУПЛЕНИЕ АВСТРИЙЦЕВ К МИНЧО

Плоды победы пожинаются обычно при преследовании неприятеля. Чем энергичнее преследование, тем решительнее победа. Пленных, артиллерию, обоз, знамена захватывают не столько в ходе самого сражения, сколько при преследовании после сражения. С другой стороны, полнота победы измеряется энергией преследования. С этой точки зрения что можно сказать о «grande victoire» {«великой победе». Ред.} при Мадженте? На следующий день после сражения мы застаем французских «освободителей» «отдыхающими и занятыми реорганизацией». Ни малейшей попытки преследования! Совершая марш на Мадженту, союзники фактически сосредоточили все свои боевые силы. Напротив, у австрийцев часть их войск находилась в Аббьятеграссо, другая часть на пути в Милан, еще часть у Бинаско и, наконец, часть у Бельджойосо, — это было скопление отдельных колонн, настолько разбросанных и плетущихся без всякой взаимной связи, что, казалось, они сами напрашивались на то, чтобы неприятель напал на них, одним ударом рассеял их во все стороны и затем преспокойно захватил в плен целые бригады и полки, которым был бы отрезан путь отступления. Наполеон, настоящий Наполеон, в подобном случае сумел бы распорядиться теми 15 или 16 бригадами, которые, согласно официальному французскому сообщению, накануне не принимали никакого участия в сражении. А как поступил поддельный Наполеон, Наполеон г-на Фогта, Наполеон «Cirque Olympique», Сент-Джемс-стрит и Амфитеатра Эстли [233]? Он изволил обедать на поле сражения.

Прямая дорога на Милан была ему открыта. Театральный эффект обеспечен. Этого ему было, конечно, достаточно. Целых три дня, 5, 6 и 7 июня, дарятся австрийцам, чтобы они могли выбраться из опасного положения. Они спускаются к По и двигаются вдоль ее северного берега к Кремоне по трем параллельным дорогам. На самом северном пункте этих дорог генерал Бенедек, находившийся ближе всего к маршруту движения неприятельской армии, с тремя дивизиями прикрывал это отступление. От Аббьятеграссо, где он находился 6 июня, он направился через Бинаско на Меленьяно. В этом последнем городе он оставил две бригады для того, чтобы удерживать позицию, пока обоз центральной колонны не ушел вперед на достаточное расстояние. 8 июня маршал Бараге д'Илье получил приказ выбить эти две бригады из города, и, чтобы гарантировать успех, в его распоряжение был передан еще корпус Мак-Магона. Десять бригад против двух! Неподалеку от реки Ламбро корпус Мак-Магона был выслан с целью отрезать австрийцам отступление, в то время как три дивизии Бараге атаковали Меленьяно; две бригады устремились на город с фронта, две обошли его справа и две слева. Только одна австрийская бригада, бригада Родена, находилась в Меленьяно, а бригада генерала Бёра расположилась на другом, восточном берегу реки Ламбро. Французы атаковали очень стремительно, и их шестикратное численное превосходство вынудило генерала Родена после упорного сопротивления очистить город и отступить под прикрытием бригады Бёра. Именно с этой целью последняя заняла позицию в тылу. Выполнив свою задачу, бригада Бёра тоже отступила в полном порядке. В этом сражении Бёр был убит. Потери одной австрийской бригады, больше всего участвовавшей в бою, были, бесспорно, значительны, однако приведенные декабрьскими crapauds {жабами, ничтожествами (имеются в виду представители бонапартистского генштаба). Ред.} цифры (около 2400) совершенно фантастичны, ибо весь состав бригады перед сражением не превышал 5000 человек. Победа французов снова оказалась бесплодной. Ни единого трофея, ни одной захваченной пушки!

Между тем 6 июня Павия была оставлена австрийцами, затем, по неизвестным причинам, снова занята 8-го, чтобы вновь быть оставленной 9-го. В то же время Пиаченцу они оставили 10-го, лишь шесть дней спустя после сражения при Мадженте. Австрийцы не торопясь отступали по линии По, пока не достигли Кьезе. Здесь они повернули на север и пошли к Ло-нато, Кастильоне и Кастель-Гоффредо, где заняли оборонительную позицию, на которой, по-видимому, ожидают новой атаки «освободителей».

В то время как австрийцы совершали марш сперва к югу от Мадженты на Бельджойосо, затем на восток к Пьядене и, наконец, снова на север, к Кастильоне, описав фактически полукруг, «освободители» шли прямо по диаметру этого полукруга, и, следовательно, им пришлось проделать путь на одну треть короче, чем австрийцам. Однако они нигде не настигли австрийцев, кроме Меленьяно, да еще раз вблизи Кастенедоло, где Гарибальди имел с ними небольшую стычку. Такая беспечность при преследовании неслыханна в военной истории. Она весьма характерна для Квазимодо, который пародирует своего дядю (дядю в соответствии с положением Кодекса Наполеона: «La recherche de la paternite est interdite» [234]), пародирует его даже в своих успехах.

В то самое время, когда главные силы австрийцев заняли между 18 и 20 июня свои позиции позади Кьезе, авангард союзников достиг фронта Кьезе. Чтобы подтянуть свои главные силы, им нужно несколько дней. Поэтому, если австрийцы действительно примут бой, то второго общего сражения можно ожидать 24 или 26 июня. «Освободители» не могут долго медлить на виду у неприятеля, если они хотят поддержать в своих войсках наступательный elan {порыв. Рвд.} и не давать противнику возможности бить их в мелких стычках. Позиция австрийцев очень благоприятна. От южной оконечности озера Гарда у Лонато по направлению к Минчо простирается плато, границу которого со стороны ломбардской равнины образует линия Ло-нато — Кастильоне — Сан-Кассиано — Кавриано — Вольта; на такой позиции очень удобно ожидать врага. Это плато постепенно поднимается в направлении к озеру и обеспечивает целый ряд хороших и разнообразных позиций, причем каждая последующая позиция превосходит предшествующую своей силой и компактностью, так что овладение краем плато еще не обеспечивает победы, а лишь завершает первый акт сражения. Правый фланг позиции прикрыт озером, а левый значительно загнут назад, так что линия Минчо на протяжении почти десяти миль оказывается незащищенной. Однако это не только не является недостатком данной позиции, но, напротив, представляет самое большое ее преимущество, ибо за Минчо начинается болотистая местность, которая заключена между четырьмя крепостями — Вероной, Пескьерой, Мантуей и Леньяго — и в пределы которой неприятель не осмелится войти, не имея весьма значительного численного превосходства. Так как Мантуя господствует над южной оконечностью линия Минчо, а местность по ту сторону Минчо лежит в районе действия крепостей Мантуи и Вероны, то всякая попытка пренебречь присутствием австрийцев на плато и пройти мимо них в направлении к Минчо скоро была бы пресечена. Коммуникации наступающей армии были бы нарушены, между тем как сама она была бы не в состоянии угрожать коммуникациям австрийцев. К тому же по ту сторону Минчо ей некого было бы атаковывать (ибо об осаде при таких обстоятельствах не могло быть и речи), и, за отсутствием объекта для нападения, ей пришлось бы повернуть опять назад. Основная опасность такого маневра заключалась бы в том, что его пришлось бы осуществлять на виду у австрийцев, расположенных на плато. Последним нужно было бы только перейти в наступление по всей линии и обрушиться на неприятельскую колонну в направлении от Вольты на Гойто, от Кавриано на Гуидиццоло и Черезару, от Кастильоне на Кастель-Гоффредо и Монтикьяри. Такое сражение «освободителям» пришлось бы выдержать при страшно неблагоприятных обстоятельствах, и оно могло бы стать вторым Аустерлицем, но только с переменой ролей.

«Герой» Мадженты, Дьюлаи, отстранен от командования. Его место в качестве командующего 2-й армией занимает Шлик, а Вимпфен остается во главе 1-й армии. Обе армии, сосредоточенные у Лонато и Кастильоне, образуют вместе итальянскую армию австрийцев под номинальным командованием Франца-Иосифа и с Хессом в качестве начальника генерального штаба. Шлик, судя по его прошлому в венгерской кампании, является дельным генералом средней руки. Хесс, бесспорно, самый крупный из нынешних стратегов. Опасность заключается в личном вмешательстве пресловутого Франца-Иосифа. Подобно Александру I при вторжении Наполеона в Россию, он окружил себя пестрой кликой старых, ограниченных всезнаек-усачей, из которых некоторые, возможно, непосредственно оплачиваются Россией. Если бы французская армия, оставив австрийцев пребывать на их позициях, прямо направилась к Минчо, то с высоты плато ее можно было бы видеть всю с поразительной отчетливостью, полк за полком. Сильное впечатление, произведенное появлением врага на дороге, ближайшей к линии отступления, легко могло бы сбить с толку такую голову, как у Франца-Иосифа. Болтовня мрачно настроенных всезнаек в эполетах могла бы явиться для его слабых нервов благовидным предлогом отказаться от прекрасно выбранной позиции и отступить в район между крепостями [235]. Когда государство возглавляется глупыми юнцами, то все зависит от состояния их нервов. Наиболее продуманные планы становятся игрушкой субъективных впечатлений, случайностей и капризов. Благодаря наличию в австрийской главной квартире такого человека как Франц-Иосиф едва ли имеется какая-либо иная гарантия победы, кроме наличия Квазимодо в неприятельском лагере. Этот последний по крайней мере закалил свои нервы у профессиональных игроков Сент-Джемс-стрита, и если он сделан не из железа, как того хотелось бы его почитателям, то во всяком случае из гуттаперчи.