Океан ненависти - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 11

Докурив сигарету, она потушила ее в пепельнице.

– Спасибо вам, – сказала вдруг Инна, – сегодня мне было так плохо.

– Это вам спасибо, – возразил Дронго. – Мне казалось, я просто мешаю. И моя помощь никому не нужна. А теперь благодаря вам я знаю, что это не так. Идите спать, спокойной ночи. Мне еще нужно посидеть на балконе. И о многом подумать.

– Спокойной ночи, – поднялась Инна.

Когда она ушла в соседнюю комнату, он открыл дверь балкона, вынес туда уже остывающий чайник, сел за столик и просидел так часа два. Только в пятом часу утра он отправился в свою спальню. Проходя мимо комнаты, в которой спала гостья, он услышал ее тихое посапывание. И впервые подумал, что труднее всего в жизни бывает вот таким – одиноким и красивым женщинам.

ГЛАВА 8

Утром он проснулся от осторожных шагов. Инна умывалась. Он натянул брюки, надел рубашку и вышел в коридор. Рядом с двумя спальнями были, соответственно, две туалетные комнаты. В ближней из них стояла Инна, уже вытиравшая лицо. Увидев Дронго, она улыбнулась ему.

– Кажется, мы проспали, – виновато сказал она. – Представляю, какие гадости про меня будут говорить. Еще не остыл труп ее любовника, а она уже легла в постель к чужому человеку.

– Не будут, – успокоил ее Дронго, – вы просто не рассказывайте, где провели ночь, и я обещаю никому ничего не говорить. Кстати, завтрак уже начался, и вы можете на него опоздать.

Она улыбнулась, но ничего больше не сказала. Через десять минут она уже была готова идти на завтрак.

– Скажите своим знакомым, что администрация отеля предоставила вам другой номер, – предложил Дронго, – и все будет в порядке.

– Я так и сделаю, – пообещала Инна и, подойдя к нему, осторожно поцеловала его в щеку. – Глядя на вас, – сказала она задумчиво, – начинаешь верить, что не все мужчины подлецы.

И, повернувшись, быстро вышла. Дронго посмотрел ей вслед и пошел бриться. Глядя на себя в зеркало, он подумал, что ему уже много лет. Тридцать семь, а он до сих пор не женат и не имеет детей. Впрочем, при том образе жизни, который он вел, его семью ждали нелегкие испытания. Хотя возможно, что дети у него и были.

В восемьдесят шестом он был в Румынии. Отправившись в Бухарест из Киева на поезде, он встретил в вагоне Надежду, женщину какой-то необыкновенной, светящейся изнутри красоты. Молодая женщина признала, что заметила его, еще когда он стоял на перроне. Они были вместе всего одну ночь. Он был молод и самонадеян. Когда в Бухаресте, сойдя на перрон, они шли к вокзалу, она пыталась что-то сказать. А может, это ему казалось. Потом они попрощались и разошлись. И больше никогда не виделись. Но он помнил, что был очень горяч в ту ночь и вполне могли быть последствия.

Другая женщина, с которой он был знаком много лет и которая теперь жила в Германии, призналась ему, что он был отцом ее не родившегося ребенка. Это было особенно неприятно, так как он был решительным противником абортов. По его твердому убеждению, мужчина не имел права на зачатие, если не хотел ребенка. А забеременевшая женщина не должна была лишать себя радости, убивая свой плод.

Он не был пуританином или моралистом, просто ему всегда казалось, что существуют ценности гораздо более важные, чем отношения людей. Рождение, Любовь и Смерть. Эти три категории были вневременными, вечными, к ним он относился благоговейно, считая их самыми великими чудесами на свете.

Именно поэтому, отчасти признавая право женщины на аборт, он возлагал одинаковую ответственность за него на мужчину и женщину, умертвляющих плод их совместной любви.

Закончив бриться, он достал лосьон «Фаренгейт», которым всегда пользовался после бритья, и туалетную воду «Фаренгейт». Несмотря на то что в последние годы появилось много разного рода отличного парфюма для мужчин, он сохранял верность однажды понравившемуся ему «Фаренгейту».

Затем он вышел из дома и направился к отелю, в ресторанах которого уже собирались постояльцы на завтрак. Все обсуждали вчерашнее происшествие. Об убийстве говорили с энтузиазмом, словно о последнем нашумевшем фильме или бродвейском спектакле.

Наверху, в ресторане, за двумя разными столиками сидели разделившиеся члены группы. Юрий, Олег и их спутницы Юлия и Кира – за одним столиком, находящимся ближе к входу. А Рауф, Света и примкнувшая к ним Инна заняли столик ближе к террасе. Сегодня утром было прохладно, и поэтому на террасе почти никого не было.

Дронго улыбнулся Инне, кивнул сидящим за обоими столиками, как знакомым, и прошел к небольшому столику, находившемуся в глубине зала. Заказав традиционный чай, он взял тарелку и пошел выбирать блюда, предпочитая сухие кексы и джемы. Он не любил обильных утренних завтраков и тем более разного рода мясных и рыбных блюд. Предпочитал просто чашку чая. Очевидно, это было связано и с его работой: умственная деятельность достигала своего пика к вечеру, когда и требовалось основное питание. По утрам он чувствовал себя расслабленным и усталым. К вечеру же получал прилив новой энергии и выглядел гораздо свежее.

Дронго вспомнил о вчерашней стычке Юрия с Рауфом. Однако сейчас оба противника сидели относительно спокойно, ожидая приезда полицейского комиссара, который хотел допросить всех остальных. На этот раз в качестве переводчика должен был выступать сотрудник российского консульства – он прибыл в девять утра и с нетерпением ждал господина комиссара в кабинете менеджера.

Фикрет Явуз приехал в десятом часу, грузный, медлительный, недовольный предстоящей разборкой. Особенно ему не нравилось, что переводчиком будет сотрудник консульской службы. Но исключить дипломата из беседы было невозможно, да и опасно. В случае обвинения кого-нибудь из российских граждан генеральное консульство в Стамбуле всегда может предъявить претензии к работе полицейского комиссариата, обвинив его сотрудников в предвзятом отношении к гражданам своей страны.

Пока до приезда комиссара оставалось время, Дронго еще раз спустился к бассейну прежним путем. На этот раз дверь в сауну была открыта, и он вошел внутрь. За стойкой сидели две симпатичные девушки-турчанки.

– Скажите, – обратился к ним Дронго, – отсюда можно выйти, минуя вашу стойку?

– Да, – засмеялась одна из девушек, – вон там вход в сауну, а напротив – выход в бассейн. Если кто-нибудь захочет там выйти, то это будет несложно сделать. Некоторые любят сразу после сауны идти в бассейн. Хотя у нас в каждом отделении есть небольшой бассейн с холодной водой, многие предпочитают большой бассейн. Мы не возражаем. Главное, чтобы никто не задерживался слишком долго в самой сауне. Это вредно для организма.

– Исчерпывающее объяснение, – улыбаясь, пробормотал Дронго, – большое вам спасибо. А можно мне самому пройти туда?

– Наша раздевалка слева. Там вам выдадут халат и полотенце и примут ваши вещи. Там же есть необходимые предметы для укладки волос, массажный салон, косметический кабинет, – девушка показала, куда следует идти. – Вы можете пройти в сауну, только раздевшись.

– И конечно, только в мужское отделение, – добавила другая, прыснув от смеха.

– Значит, в сауну нельзя попасть в одежде. И любой, кто приходит сюда, должен раздеться, прежде чем пройдет дальше, – уточнил Дронго.

– Конечно, – девушка удивлялась этому дотошному незнакомцу, – не в одежде же идти в сауну.

– Понятно, спасибо за информацию, но я не собираюсь купаться. Мне просто нужно посмотреть. Скажите, в сауне уже убирали?

– Нет, убирают сейчас.

– А в женской?

– Тоже убирают. Вы там что-то потеряли? Или потеряла ваша жена?

– Нет, просто я помогаю комиссару в расследовании вчерашнего убийства, – пояснил Дронго, – он просил меня зайти в сауну.

– Но убийство было наверху, в отеле, – удивилась девушка. – Мы об этом ничего не знаем.

– Можно я пройду? – поняв, что разговор может затянуться, спросил Дронго.

– Пожалуйста, – разрешила девушка, – только быстрее. А то нас будут ругать, если узнают, что мы пустили мужчину в женское отделение.