Начало социологии - Качанов Ю. Л.. Страница 13

Помимо контролируемых сознанием идеально-типических образований, социологическое объяснение всегда наделено "структурным" или допредикативным, дорефлективным аспектом: "объяснительная структура" (например, у Э. Дюркгейма "объяснительными структурами" выступают "социальный факт" и "социальная действительность", понятая как causa sui) не есть элемент сознания, она не может быть деконструирована, а затем воспроизведена по рефлективной схеме. Существование допредикативного опыта предполагает, что первичная концептуальная система, кодифицируемая естественным языком, не имеет универсального характера, поскольку любой язык есть модель ("исчисление") практик, а не "дом бытия", неустранимая среда бытийствования агента. Необходимым и всеобщим "посредником" между агентом и социальным миром скорее выступают практики, без которых агент не может обойтись даже в абстракции. Действи-тельность социального агента - это его и других агентов практики, взятые вместе с телесностью. Практики, осуществляющие отношение агента с социальным миром, составляют как событийный горизонт, так и базис пред-объяснения. Их универсальность конституируется социальными отношениями и заключается в выходе за пределы любой возможной наличной ситуации. Открытость - условие действительности любого возможного социологического знания. Логически данное условие представляет собой отношение социальной реальности к социальному миру, которое можно изобразить как отношение необъективированного к объективированному. В открытости социальная реальность раскрывается практикам социолога как множество присутствий (необъективированное) социального мира (объективированное).

Социолог объясняет социальный мир особыми научными артефактами "объяснительными структурами", которые действуют сами по себе и которые ученый может не объяснять - они фактически сами себя объясняют и задают горизонт социологического познания. Объяснительные структуры изначальнее, чем теоретические установки социологической рефлексии, и образуют ее основу и предпосылку. Социологическое мышление en gros является пространственно-временной структурой объяснительных структур.

Социологическое объяснение представляет собой трансцендентный акт, выходящий за пределы сознания социолога47. Агент знает лишь содержание своего сознания, и если он может познать сущее социального мира, то лишь потому, что наличествует социальное отношение, производящее эту трансцендентность до всякого сознания. Социологическое объяснение - знание того, что происходит в действительности - изначально обусловлено открытостью социального мира, существованием социальных отношений, переходящих границы сознания вообще и социологического мышления в частности. Иначе говоря, социологическое объяснение определяется движением различия "объективированное/необъективированное", каковое осуществляется научным производством во взаимодействии с различными социальными силами.

Следовательно, допредикативное и дорефлективное "онтологическое объяснение" ("открытое", явленное в социальной реальности) совершается не на уровне теоретического сознания, а практически, как способ бытийствования агента, объективирующий необъективированное. В первую очередь оно есть условие эффективности социальных практик, а уж затем - понятие социологии. "Онтологическое объяснение" обретается в ходе объективирующих социальную действительность практик и непременно включено в их процесс. Объективирующие практики не просто условие "онтологического объяснения", они суть "онтологическое объяснение" как таковое, если опереться на интуицию, дающую сознание как практики (praktische Bewu?tsein). Подобная слитность "онтологического объяснения" с объективирующими практиками предполагает, что субъект и объект не расколоты, а нераздельны/неслиянны, поскольку объяснение обосновывается не субъектом или объектом порознь, но различием между объективированным и необъективированным. Говоря метафорически, "онтологическое объяснение" - не "предикат" социального мира, а его "субъект", равно как и практики - это не "предикат" агента, а его "субъект". Практики захватывают, вовлекают в себя агента. Именно они, а не объясняющий агент являются субъектом "онтологического объяснения". Этот субъект, однако, не может быть с исчерпывающей полнотой определен дискурсивно. Естественно, что социолог не может ограничиться инструментальным, прагматическим истолкованием, неразрывно связанным с породившим его практическим и недискурсивным контекстом: ему будет просто нечего сказать, тогда как он вынужден сообщать о результатах своей деятельности в дискурсивной форме. Поэтому собственно социологическое объяснение (являющееся не способом бытийствования социолога, а одним из видов познания) начинается лишь на рефлективном уровне. "Онтологическое объяснение" (т. е. в сущности "предварительное", не ставящее перед собой задачи rerum cognose causas) по отношению к объяснению социологическому выступает необходимой предпосылкой и неустранимым нетематизированным "горизонтом". Его можно представить как объединение в процессе практик "горизонта" объясняющего агента и "горизонта" объясняемого сущего социального мира. Точнее говоря, социологическое объяснение устанавливается различием между "онтологическим" и собственно социологическим объяснением.

***

Мы исследуем лишь тогда, когда помним, чт( значит исследовать. В исследовании социолог проецирует себя в то, чем он не является и отрицает то, чт( он есть. Для него исследовать - значит встречаться с иным, нежели социологический, опытом бытийствования, причем само бытийствование уже каким-то образом определено до онтологии. На правах социального института социология устанавливает всякое отношение к сущему как пред-ставление и опредмечивает социальный мир в исследовании, так что сущее социального мира институционализируется как предмет представления48. Восприятие рефлексии как основополагающего отношения социолога (отождествляемого с субъектом) к социальной реальности делает возможным ее определение как предметности (см.: [4, с. 184]).

Всякое познание мотивировано социальными интересами, выражает обусловленную точку зрения, и в этом смысле существует "...только перспективное "познавание"..." [16]. Не существует замкнутого в себе социологического мышления, из самого себя логически обосновывающего закономерность своих имманентных представлений. Теоретическое мышление обусловлено наличной жизненной ситуацией мыслителя: "за каждой теорией стоят аспекты в(дения", присущего определенной социальной позиции [17, с. 108]. Поэтому социальный мир протеичен: он никогда полностью не выявляется социологическим исследованием. Социологическая теория не может охватить его весь, целиком, но фиксирует лишь отдельные ракурсы, открывающиеся с неизбежно частичных точек зрения, а "тотальность" или "всеобщий вид" ускользает, - как храм Василия Блаженного: "...На соразмерном основании вознеслось здание, симметрию которого не увидишь ни с какой стороны. Оно все время что-то скрывает..." [18].

Социологическое мышление не есть sui generis, условие собственной возможности, хотя бы в силу того, что тематическая действительность любого предмета социологического познания фундируется его не-тематической возможностью. Правомерно рассматривать социологическое сознание не как коррелят эмпирического явления, а как факт самой являемости социального мира или "открытости" социальной реальности. Порождающей структурой, которая определяет социологическое мышление и благодаря которой ему вообще может быть что-то непосредственно дано, открыто является бытийственное, практическое отношение агента к социальному миру, располагающееся "до" или "по эту сторону" интенционального отношения.

Социология начинается с наблюдения, принимающего все таким, "как оно есть", но мы знаем, что такое начало является результатом. Социологически это означает, что агент повинуется социальному миру, признает данный мир единственно возможным, поскольку в процессе фило- и онтогенеза его когнитивные структуры оказались объективно увязаны с социальными.