Начало социологии - Качанов Ю. Л.. Страница 21

Присутствие и отсутствие не являются модусами социальной реальности. Социальное отношение есть присутствие отсутствия82, т. е. ни присутствие ни отсутствие, ни заполненность ни пустота - это опространствливание-овременение, т. е. ни пространство ни время, это событие, т. е. ни полагание ни отрицание. (Термин "опространствливание-овременение" употребляется Ж. Дерридой в несколько ином значении и восходит к Raum geben и Zeit geben М. Хайдеггера.) Социальное отношение не поддается снятию, не может быть "растворено" в сущих социального мира и не управляется, не направляется каким-либо трансцендентальным означаемым вроде кантовского a priori.

глава 5

ИСТИНА И ПРИСУТСТВИЕ

Мы проводим эксперимент над истиной! Возможно, человечество от этого погибнет! В добрый час!

Ф. Ницше. Так говорил Заратустра

...Истина = предпосылка того, что ничто не послано и не пред-послано существованию, и что его бытие есть видимость, приход в мир, нехватка ничто, ни какой сущности. Не только без нехватки ничто, но исходя из ничто и идя в него как в то, в чем нет нехватки, и где смысл создает смысл. Одним словом, ex nihilo - но без творца.

Ж.-Л. Нанси. Нехватка ничто

Социологический опыт предшествует научному дискурсу и требует быть высказанным (см.: [56]). Социолог переописывает и интерпретирует любое сущее социального мира с позиций агента, захваченного научным производством: представляет сущим-в-опыте, причем не таким, каково оно есть "в себе", а каким оно может "исполнять роль" присутствия. Наука Нового времени подвергла пересмотру понимание истины как репрезентации бытия, сведя доказуемость к нахождению согласования между представлениями познания, которые на деле ограничиваются формами чувства и понятиями (см.: [57, 58]). Социальная наука не столько ищет истину, сколько открывает множества феноменов для научного производства. Открытость - не субстанция, а функция, не столько объективированное знание о социальном мире, сколько действия в нем.

"...Традиционное убеждение, что "истина - это соответствие реальности", представляет собой лишь истертую и обесценившуюся метафору. ...> Представление о том, что есть какой-то один язык среди множества других, которому мир отдает предпочтение - язык, расчленяющий вещи на части - было приятным самомнением. Но сейчас оно стало слишком залежалым, чтобы служить чему-либо" [59].

Истина как непотаенность, открытость социальной реальности есть лишь при условии, что существует объективирующий необъективированное социальный агент, т. е. "такое сущее, которое способно раскрывать", причем раскрытие способ бытийствования этого сущего [60, с. 25]83. Такая истина не есть "...своего рода награда субъекту за его познавательный акт и не дается ему просто как завершение этого акта" - она становится поступком ученого, различением объективированного и необъективированного; ее познание дает возможность "...осуществиться самому субъекту, что реализует само его бытие" [61] как определение неопределенного. Истина как открытость не есть суждение, но конститутивное a priori социологических практик. Поскольку доксическое отношение составляет конститутивное a priori социальных практик как таковых, то оно не может совпадать с открытостью. Следовательно, открытость можно помыслить, исходя не из социологических представлений (объективированного), а из нее самой (различия "объективированное/необъективированное").

Открытость = возможность различающего отношения к сущему социального мира. Сущее являет себя в открытости. Схватывание явления сущего в открытости как присутствия присутствующего (необъективированного необъективируемого) есть господствующий способ социологического познания. Считается, что открытость социологического опыта обретает устойчивое постоянство и непосредственную данность в присутствии, т. е. в необъективированном. Открытость будто бы обосновывает сущее в целом в социологии. Открытость сущего социального мира оказывается его распредмечиванием, свершающимся через практики агента, и последующей интериоризацией вычлененных практических схем. В современной социологии открытость сущего социального мира предстает как открытость социальной реальности.

Подобная открытость предшествует социологической истине уже хотя бы оттого, что опосредствует все акты социологического познания. Представления о присутствии сущего социального мира "снимает" это опосредствование, поскольку восходит к присутствию социолога как субстантивации возможности и к его способности присутствовать в социальном мире, быть релевантным ему, одновременным с ним и т. д. "Снятие" опосредствования социологического познания открытостью на деле означает утверждение вторичности присутствия относительно социальной реальности: предполагается, что присутствие сущего социального мира есть представление чего-то, существующего прежде присутствия, но репрезентируемого социологом посредством его собственного присутствия в социальном мире. Мнимый характер такого "снятия" заключается в том, что присутствие сущего не есть собственный момент социального мира, но конституируется научным производством. Задавая представление сущего в форме присутствия, т. е. идентифицируя сущее с отражением социального мира, социология определяет его как ничто. Определяя присутствие как представление сущего социального мира, одновременное с ним самим, социология тем самым и его приравнивает к ничто. Представляется, можно сформулировать "социологическое противоречие" присутствия: с одной стороны, в качестве социального факта присутствие есть модус прошедшего и/или будущего времени и как таковое "выпадает" из настоящего, а с другой, в качестве непосредственной данности, присутствие - модус настоящего. Будучи прошедшим, присутствие представляет социологу актуальное настоящее сущего социального мира.

Существо социальной реальности в том, чтобы раскрывать себя предикации, происходить в открытое, и истина как самораскрытие различия "объективированное/необъективированное" принадлежит самой социальной реальности. Истина как смыслообразующее a priori есть открытость присутствия сущего социального мира присутствию агента, которая осуществляется в его практиках (ср. [25, c. 212-230]). Эта трансцендентальная трактовка (veritas transcendentalis) не исключает возможности использования концепции истины как соответствия (veritas est adaequatio intellectus ad rem (Thomas Aquinas. De ver. 1, 1c)), например, в эмпирическом познании84. - Социологическая дефиниция истины выглядит приблизительно следующим образом: условием возможности истины социальной науки является объективация различия между объективированным и необъективированным. - М. Хайдеггер обращает особое внимание на двусмысленность этого определения истины: adaequatio здесь можно толковать как соответствие познания вещи, либо как соответствие вещи познанию [62, c. 11]. В средневековом понимании истины как соответствия ens creatum и intellectus humanus речь идет о том, что сущее и идеи направлены друг на друга и неразрывно связаны в единстве плана творения. Истина-veritas в сущности есть conventia всего сущего между собой в согласии с порядком творения [там же]. (В социологии этому соответствует принцип "онтологического соучастия": эпистемологические структуры, не разорвавшие с предпонятиями доксического опыта, суть производные социальных структур, поэтому они и соответствуют друг другу.) Истина новоевропейской науки и философии в целом преображается в истину человеческого присутствия:

"Философствование начинается... с сомнения, и похоже на то, как если бы все ставилось под вопрос. Но только похоже. Присутствие, Я (эго) вовсе не ставится под вопрос. Эта видимость и эта двусмысленность критической установки тянется через всю новоевропейскую философию вплоть до последней современности. ...> Ставится под вопрос - или еще меньше того, остается за скобками и не осмысливается - всегда только знание, сознание вещей, объектов или, далее, субъектов, и то лишь для того, чтобы сделать еще более убедительной предвосхищаемую достоверность; но само присутствие никогда под вопрос не ставится" [63].