Начало социологии - Качанов Ю. Л.. Страница 40

Один и тот же эмпирический опыт может описываться с помощью понятий, обладающих разным значением. Рассматриваемый сквозь призму различных понятий, конкретный социологический опыт осознается как имеющий различную смысловую определенность. Смысловой облик "предпринимателей" - присутствие или отсутствие - определяется "интенцией" социолога.

В зависимости от угла зрения, под которым социолог воспринимает свой опыт, ему предстоят разные предметные структуры, т. е. один и тот же социологический опыт может быть истолкован и как присутствие, и как отсутствие "предпринимательства". Их (предметных структур) свойства будут определяться двумя факторами: содержанием опыта социолога, и его интерпретацией в качестве реализующего "интенцию значения", которая представляет собой некое инвариантное смысловое ядро опыта. Мысленное варьирование свойств эмпирического опыта устраняет из присутствия "предпринимателей" все индивидуальное и фактическое, оставляя лишь инвариантное и "существенное". Обратная операция невозможна, поэтому с самого начала надлежит исследовать, обеспечивает ли социологический опыт присутствие "предпринимателей".

Каков "опыт экономической социологии"? Социология, пытающаяся обосновать себя определенным типом опыта, сама становится его функцией. Социология, обращающаяся в поисках основания к политическому опыту, может превратиться в идеологию. Т.И. Заславская, отказываясь от постулата "свободы от оценки" М. Вебера [142], принципиально "снимает" дистанцию по отношению к изучаемому предмету, и возводит в добродетель соединение социальных фактов с "идейными" предпосылками, а также политическими оценками:

"Наиболее валидными... представляются такие критерии оценки социоструктурных перемен, как их соответствие принципиальным целям реформ; роль в обеспечении выживания и устойчивого развития России, а также влияние на социально-инновационный потенциал общества, т. е. на его готовность к продолжению и завершению реформ" [143].

Следовательно, дух "экономической социологии" - гражданский пафос, ответственности за судьбу России и всех сущих в ней "социальных групп". "Экономическая социология" приписывает (= конструирует, а тем самым и предписывает) "общественным группам" интересы и следит за их соблюдением, т. е. содействует трансформации страны в "нужном направлении". Однако выражать и представлять интересы "общественных групп и слоев" - прерогатива политики, но отнюдь не науки. Согласно же Т.И. Заславской, политика есть неустранимый момент социологии, без которого она не в силах обойтись.

Попробуем понять жизненную ситуацию исследователя, для которого утверждение о неразрывности социологии и политики не просто идея, а пережитый социальный опыт. Для него социология имеет еще одно измерение: не просто производство научного знания, но еще и политическое производство - в силу ее транснаучной структуры. Социологию можно назвать "бытием, открытым политике", так как она не ограничена лишь научным способом существования. Для захваченного политикой социолога производство собственно социологического знания является средством реализации политических целей: он онтологически не озабочен познанием, даже если и уделяет внимание методологии, методике и т. п. Его предвосхищение будущего, проецирование себя в будущее связано с политическим целеполаганием, актами идеологического выбора. Короче говоря, его существование в качестве ученого ориентировано политически.

Вовлеченная в политику социология стремится не рефлектировать, а действовать, не знаменовать, а прямо представлять. Социология, напрямую связанная с политическим действием, делается выражением системы политических ценностей; при этом она не может рефлектировать себя в качестве политики, ибо она сама есть практическая политика, т. е. легитимное насилие, принимаемое агентами в качестве одного из естественных условий социального существования, а потому не воспринимаемое как таковое. Такой социологии присуща многозначительность тона, ореол причастности к власти, которые создают политическое письмо.

Так, например, существование социолога Т.И. Заславской, причастной и к исполнительной, и законодательной ветвям власти, как СССР, так и РФ, "распахнуто" в политику. Подобная "распахнутость", помимо прочего, наделяет исследователя способностью на деле изменять социальную действительность. Практическая вовлеченность в политику добавляет новое значение любому феномену социального и жизненного мира, без того, однако, чтобы элиминировать прежнее; "политическая" и "социологическая" реальность взаимопроникает.

"Политическое соучастие" ученого в социальной действительности приводит, как минимум, к тому, что он, проецируя интериоризированные им социально-политические классификации на предмет социологического исследования, теряет возможность объективации себя как объективирующего субъекта; истина для него теряет связь с процессом научного познания, социологическим дискурсом, адекватным описанием социальных фактов.

Присутствие "предпринимателей" как непосредственное осознаваемое и несомненно достоверное сущее несет в себе первичные проекты и жизненные ориентации исследователя, предшествующие собственно социологическому мышлению. Социолог оказывается, таким образом, существенным моментом социологической очевидности, меняющейся вместе с изменением его точки зрения. Очевидности социологической концепции суть объективации субъективности социолога.

Например, достоверность и очевидность "социальной группы предпринимателей" (т. е. ее присутствие) предполагает социолога, которому это очевидно. Почему ему это оче-видно? Потому что таково его в(дение, такова его точка зрения (в обоих смыслах этого слова), обусловленная ситуацией его существования, его социальной позицией. В(дение ангажированного социолога преформировано политическим пред-пониманием в виде априорных по отношению к социологическому опыту интенциональных оснований.

Присутствие "предпринимателей" выражает иллюзию непосредственного осознания "явления предпринимательства". Это пред-понимание, вырастающее из непосредственного социального восприятия, осуществляется в "предпонятиях" повседневного опыта. Так, политические и обыденные смыслы и значения, из которых складываются структурные интенции сознания (необъективировавшего себя как объективирующего субъекта) социолога, проецируются им в онтологию его теории, делают возможным осмысленное познание "трансформационного процесса в России".

По определению, присутствие "социальной группы предпринимателей" эмпирически абсолютно выражено в своем содержании. Все, что "экономическая социология" может сказать о структуре этого явления, о его составе, строении, таково, что оно полностью развернуто для непосредственно-чувственного созерцания, или же - если речь идет о ненаблюдаемых прямо "сущностях" (к примеру, "сознание группы") - разрешимо в опыте.

Проблема эмпирического определения присутствия "социальной группы предпринимателей" заключается в неявном постулировании неких общих концептуальных элементов "экономической социологии", несводимых к содержанию любого единичного опыта и обеспечивающих внутреннее единство этого присутствия. Поэтому эмпирическое содержание присутствия "предпринимателей" - такие качественные состояния и процессы, которые поддаются эмпирической артикуляции в социальных феноменах ("предпринимательская деятельность", "политический", "экономический" и "социокультурный" "потенциалы"...) и могут быть отчетливо зафиксированы как раз потому, что из них максимально устранены ненаблюдаемые "сущности" ("социальные отношения", "интересы"...).

Смысл этого прост: использование эмпирических данных через постулируемое присутствие "социальной группы" означает, что этой теоретической схеме придан онтологический статус, т. е. в области пересечения социальной и социологической реальностей концептуальная модель встречается с результатами своего собственного воздействия; что социолог моделирует возможные феномены предпринимательства, добавляя "сверхчувственный" элемент к их чувственной структуре. Таким образом, речь идет лишь о "присутствии" предпринимательства в пространстве теории "экономической социологии". "Присутствие" есть артикуляция конструирующей деятельности социолога.