Прикладная философия - Герасимов Георгий Михайлович. Страница 29

Это вообще-то не аксиома. К примеру, при острой нехватке природных ресурсов характер отношений в цивилизации может поменяться, и в более позднее время такая тенденция уже наметилась. Поэтому в частности надо бы очень ценить то, что нам осталось от предков, огромные природные территории, которые в самом недалеком будущем станут основным богатством в мире, и по возможности их сохранить.

На этапе становления цивилизации природные ресурсы на душу населения были практически неограничены, поэтому цивилизация должна была зарождаться мирно. В частности, по этой причине я и отметал любые модели первичных сообществ, основанных на прямом насилии. Пока есть пустующие территории, никто не пойдет на менее благоприятный вариант подчинения другому, чем к примеру, спокойная жизнь в одиночку вдали от человеческого сообщества. А это значит, что рабовладельческое общество в этот период невозможно. Естественно, какое-то количество рабов могло быть, но только в таких видах деятельности, где мог быть исключен побег или восстание, как на галере или в каменоломне, чтобы не требовалось большое количество охраны, и вся схема оказывалась экономически оправданной. А таких видов деятельности не так уж много, и основные виды производства того периода, земледелие и скотоводство, к ним не принадлежат. По этой же причине я и исключаю варианты появления государственности за счет прямого стихийного захвата группой людей власти в малом сообществе, не имеющем потребности в такой власти. Как временное явление это может случиться, но такую власть ждет либо бунт, в ходе которого ее перебьют в случае ее малочисленности, либо слишком большие налоги на население, которые разорят его, и сообщество зачахнет и распадется. И только при значительном увеличении сообщества наступает качественный переход, который позволяет власти, которую не любят, оставаться относительно малочисленной, т.е. сравнительно дешевой, и одновременно не позволять организовать бунт против себя всего населения.

Вторым полюсом в человеческой природе, влияющим на эволюцию будет нравственно-психологический. Первоначально он носит вторичный характер, т.е. возникнуть та или иная нравственная установка может только как вариант определенной экономической потребности, но далее после ее возникновения механизм ее общественного самовоспроизводства, и как вариант разрушения, будет лежать уже в области общественной психологии. В общественных отношениях, диктуемых этим полюсом, уже может быть существенный элемент общественного насилия. Но для скорости развития всей цивилизации сочетание этих двух начал объективно способствует мощному ускорению.

Соответственно, с точки зрения этнических подходов, каждый из этих полюсов дает свой тип этноса. Чистый, ничем не сдерживаемый эгоизм, жидовство, дает экономический этнос, не обладающий ни ярко выраженными фазами этнического развития, ни этнической индивидуальностью, ни прочностью всего сообщества. Такое общество, построенное на принципах развития личного эгоизма, изначально индивидуалистично и ничем не сцементировано, кроме сиюминутной выгоды. Любое изменение внешней ситуации может привести к его разрушению. Другой, нравственно психологический полюс, дает второй тип этноса, который имеет ярко выраженные фазы этнического развития. При этом процессы, происходящие в этносе, имеют, естественно, ту же экономическую причину, т.е. в конечном счете проявление человеческого эгоизма, но все общественные процессы происходят со скоростями общественных психологических изменений, поэтому достаточно просто и естественно могут быть сформулированы механизмы динамики таких этносов и скорости происходящих в них процессов. Так для зари цивилизации, характерное время психологических изменений в обществе, при массированной экономической атаке на представителей этноса, было около семидесяти лет, что соответствует приблизительно смене трех поколений. Для нашего времени, более высокой грамотности, развития средств массовой информации и глобального информационного давления, эти сроки сократились до смены одного поколения, т.е. составляют около двадцати лет, и ощутимые общественно-психологические изменения возможны уже и за половину этого срока.

На заре цивилизации эти два полюса дали два крайних типа этносов. В дальнейшей истории реально имеет место некий их синтез в разной пропорции, однако с характерным преобладанием того или другого начала. Это приводит к тому, что экономический этнос несколько увеличивает свою устойчивость, за счет повышения нравственности, но и нравственные этносы, вынужденные думать о экономическом развитии стимулируют личностный эгоизм, что делает их в экономическом плане более конкурентоспособными.

Общественные установки и личность

Таким образом эгоизм является стимулом для человеческой деятельности. Он же является стимулом для объединения людей в сообщества, пока это выгодно. Он же, если не организовать ему систему сдержек и противовесов, разрушает людское сообщество. Эта система противовесов отрабатывалась человеческими сообществами методом проб и ошибок на протяжении истории цивилизации и этот процесс продолжается и поныне. К настоящему моменту она сформировалась в виде писаных и неписаных законов общества. Писаные законы, это те, которые составляют правовые нормы каждого государства. Государство же создает механизмы для их выполнения. А неписаные законы составляют пласт в общественном сознании в виде этических (нравственных) норм или морали. Если государство обеспечивает стимул для соблюдения правовых норм, то для соблюдения этически норм стимулов гораздо меньше. Они внедряются в человеческое сознание через воспитание и внушение, а самым сильным возможным стимулом для их соблюдения является отношение окружающих через личное одобрение или осуждение.

В обществе, построенном на натуральном хозяйстве, когда каждый производитель все необходимое для жизни делает сам, общественные отношения достаточно примитивны. Но по мере общественного разделения труда и роста интеграции любой произведенный продукт становится все более и более общественным, и все острее встает вопрос дележа совокупного общественного продукта, производимого человеческим сообществом. Индивидуальным стимулом для участия каждого в этом дележе является личный эгоизм, толкающий на то, чтобы оторвать от общественного пирога как можно больше и любыми доступными средствами. Сдерживающие противовесы, в виде правовых норм, заботятся о том, чтобы сохранить сообщество, и для этого регламентируют вопрос дележа и ограничивают методы, используемые индивидуумами при дележе. Этические нормы в принципе делают то же самое, но в более мягкой форме, которая не подтверждена арбитражными возможностями государства, а как было сказано выше, проявляется только через личное одобрение или осуждение окружающих людей (хотя если говорить о некоторых профессионально цеховых нормах, то их реакция может быть серьезнее государственной).

Таким образом жизнь в человеческом обществе превращается в постоянную бесконечную игру по огромному набору писаных и неписаных правил, призом в которой является удовлетворение личного эгоизма. Каждый волен сам решать, как играть в эту игру. Один играет, соблюдая писаные и неписаные нормы с большим запасом, другой, желая урвать побольше, идет на нарушение неписаных норм, третий, рискуя войти в конфликт с государством, нарушает правовые нормы, но при этом получает сверх долю от общественного пирога. В принципе существуют различные вариации игровой жизненной позиции, например, возможно серьезное нарушение правовых норм, влекущее очень суровое наказание, но при этом строгое соблюдение этических правил своего круга.

Из сказанного напрашивается практическая форма общественного поведения индивидуума, которую вполне можно назвать разумным эгоизмом. Каждый должен быть настолько разумен в проявлении собственного эгоизма, насколько ему в этом позволяет общественная ситуация. Поэтому в обществе вполне естественно возникает норма морали: веди себя по отношению к окружающим так, как ты хотел бы чтобы они поступали по отношению к тебе. И эта норма безусловно должна была бы повсеместно восторжествовать, если бы не ряд элементов общественного устройства, которые зачастую, позволяют переступить через нее. Во-первых, это возможность оставить свои действия в тайне. Например, украсть и не попасться. Во-вторых, это прямое проявление силы, от которого общество не предусмотрело правовой защиты. Например, начальник и подчиненный, богатый и бедный и т.д. В этих случаях право не заступник, а на мнение окружающих сильному можно и наплевать, особенно, если слабый не из его круга общения и иных интересов. И наконец, в-третьих, неспособность людей реально просчитывать все последствия своих действий. Другими словами в уровне проявления личного эгоизма действует полный аналог рыночного механизма регулирования. Хочешь как можно больше - сам ищи оптимум, как с ценой на продаваемый товар. Назначишь цену ниже недополучишь прибыли, но заведомо не прогоришь, назначишь цену выше - можешь сгноить товар. Будешь вести себя сдержано - займешь скромное, но устойчивое место под солнцем, запретендуешь на многое - может, повезет, а можешь оказаться у "разбитого корыта".